MASP/IUAJ/МАСП - Следственный комитет или здравствуй Староста?

обсуждаем новое законодательство

Кадровые назначения, которые намечаются вслед за созданием Следственного комитета прокуратуры, подтверждают предположения относительно подоплеки проводимых преобразований. Газеты писали о том, что на место руководителя свежеиспеченного органа пророчат А. Бастрыкина – бывшего старосту учебной группы, в которой учился студент В.В. Путин.

Здравствуй, Староста?
«Но быки и антилопы закричали: «Что ты! Что ты!»
В этой заметке я хотел бы обратить внимание на одну интригу, сопровождавшую обсуждение и принятие поправок в УПК и закон о прокуратуре. О ней вряд ли уместно будет говорить официально, но это реалии нашего правового бытия.
Надо сказать, что я лично воспринял скоропалительные решения законодателя как свое личное поражение. Хотя меня давно вроде как напрямую не касаются проблемы следствия и прокурорского надзора за ним. Но дело в том, что я когда-то был в роли и того, и другого, так что переживал. Потом успокоился.
Кадровые назначения, которые намечаются вслед за созданием Следственного комитета прокуратуры, подтверждают предположения относительно подоплеки проводимых преобразований. Газеты писали о том, что инициатором их является сам Президент РФ, а на место руководителя свежеиспеченного органа пророчат А. Бастрыкина – бывшего старосту учебной группы, в которой учился студент В.В. Путин[1]. Отсюда и сговорчивость парламентариев и странное молчание Генерального прокурора РФ, который в других обстоятельствах и по менее значимым поводам бывает куда как велеречив. А здесь по поводу столь судьбоносных решений отмечал, что изменения надо тщательно «взвесить» и «сбалансировать». Говоря по простому, он, зная проблему, понимая последствия, как трус промолчал. Итак, как всегда на Руси «народ безмолвствует» (исключение – С. Кехлеров).
Несомненно, А. Бастрыкин, лично известный Президенту как человек достойный, вполне заслуживает того, чтобы возглавить без преувеличения сказать новую Следственную власть. Таковой еще не было в истории русского уголовно-процессуального права. «Но если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно».
Полагаю, что произошедшие изменения в обвинительно-следственной власти носят конъюнктурный, политический характер и никак не связаны с логикой состязательного процесса, где есть сторона обвинения, сторона защиты и суд. Если следователь и прокурор на одной стороне, то зачем следователю независимость от прокурора? И кто в конце-концов отвечает за дело обвинения? Следователь или прокурор? У семи нянек дитя без глаза.
Созданную конструкцию можно сравнить с телегой, на которой два кучера: прокурор управляет дознавателем, а руководитель следственного органа – следователем. Обе ходовые части боевой колесницы предварительного расследования действуют в автономном режиме. Где-то не вдалеке бежит Генеральный прокурор и периодически перепрягает упряжь: когда спор между колесничими заходит слишком далеко. Право, как сказал классик «Кругом с арбузами телеги и нет порядочных людей».
Полагаю, что были порушены многолетние традиции выстраивания отношений между следствием и прокурорским надзором. Линия существования единой обвинительно-следственной власти прервалась. Из-за чего? Не последнюю роль, наверное, сыграла события годичной давности. Читатели, наверное, помнят скоропостижное и не очень понятное увольнение с поста генерального прокурора В. Устинова. Человек явно собирался полностью проработать отведенный ему пятилетний срок и вдруг – «рокировочка» (в духе Ельцина) со своим постоянным оппонентом МЮ – Ю. Чайкой. Затем последовал переполох в «святом семействе» Генеральной прокуратуры. Оказалось не все там благополучно (судя по скупым сведениям, просочившимся в печать). Всплыло позабытое «мебельное дело» «Трех китов». Упоминались всуе фамилии замов Генерального прокурора, которые якобы «крышевали» криминальный бизнес. Замелькал на экранах пострадавший от прокурорского произвола, бедный следователь органов внутренних дел Зайцев.
Очевидно, коррупция поселилась в самых высоких эшелонах прокуратуры. И это обстоятельство стало основанием главного довода сторонников перемен[2]. Как видно, Президент никому не доверяет и полагает, что разделение обвинительной и следственной власти принесет благо государству, стране. История известная. Петр первый и другие русские цари постоянно боролись с вороватыми боярами, вельможами (что, между прочим, не мешало быть им одновременно дельными людьми, лично преданными государю). Бесполезно: воровали и брали взятки неустанно. Один наш самодержец сказал своему сыну: «У меня такое ощущение, что в России не воруем только мы с тобой».
Печально то, что из-за нескольких мерзавцев была опорочена идея прокурорского надзора. Жаль, что перекраиваются государственные учреждения и правовые институты, которые в принципе устоялись и показали жизненность. Введь известно эксцесс в отправлении функции не отменяет саму функцию. Но, что делать, если верховная власть выстраивает властную вертикаль по принципу «разделяй и властвуй» среди властных элит. И в чем-то права: все прогнило, никому нельзя доверять.
Вряд ли разделение следственной и обвинительной властей пойдет на пользу обвинительной деятельности. У «дела обвинения» должен быть один хозяин. Это во всех странах так. Мы будем первыми, кто пошел своим путем. Кстати, чтобы создать «русский ФБР», идея которого витали при обсуждении законопроекта[3], надо бы вначале реформировать саму процедуру досудебного производства по аналогии с американской.
Что касается гарантий прав личности, о чем тоже много говорилось, то они весьма сомнительны в новых условиях. Все-таки прокуратура выполняла функцию правозащиты более или менее сносно. Будет ли руководитель следственного органа равнозначной заменой прокурору на посту правозащитника и блюстителя законности при производстве следствия? Я в этом не уверен.
Мне кажется, что в весьма недалеком будущем появятся свои «оборотни в погонах» и среди руководителей следственных органов. Большие полномочия, как известно, порождают большие соблазны. А следственная власть, получив большие полномочия, по сути осталась один на один с обвиняемым и другими лицами, вовлекаемыми ею же в процесс.
Замечу как странность, в США судья получает в год примерно 100 тысяч долларов, прокурор – примерно столько же, офицер полиции (который и ведет досудебное производство) – 40-50 тысяч (плюс социальный пакет). У нас судья получает под 100 тысяч рублей в месяц, прокурор – 30 тысяч, следователь МВД – меньше 10 тысяч. Вас это не наводит ни на какие мысли? Меня наводит вот на какую: взяткоемкость должности следователя, а особенно руководителя следственного органа повысится в разы. У нас в Нижегородской области, смешно сказать, следователей внутренних дел до недавнего времени брали на взятках в 1000 рублей (!), 3000 рублей. Теперь надо думать положение изменится (чуть не написал «поправится»).
Можно ли быть уверенным за благополучное положение дел в структурах, которые проводят карательную деятельность, которые никого не боятся? Кроме, Президента… Сами прикиньте.
Судебный контроль – пассивен. Судья не будет следить за законность действий или бездействия следователя по своей инициативе. Нужна сила, которая приводила бы в действие судебный механизм. Воспользоваться судебной жалобой означает задействовать какой-никакой юридический, материальный и волевой потенциал. Для сирых и убогих, которые окажутся объектом следственной власти, наступают тяжелые времена. Ничего, «спасение утопающих – дело рук сами утопающих».
Правильно устроенные институты нивелируют человеческие недостатки. Система, устроенная на вере в доброго следователя (прокурора, царя и пр.) – хрупка. Эффективность такой власти зависит от личности того, кто ее наделен. Хороший начальник – дело идет. Плохой – всем плохо, и те, кому плохо ничего не могут поделать. А ведь мы живем вроде как в республике, свободной стране свободных людей. Почему же начальство бесконтрольно? Я думаю, что все пороки современного российского государства очень быстро проступят на теле новоиспеченной «следственной власти».
Государственные институты должны быть рассчитаны на то, что у власти может оказать плохой человек. Правильно организованные институты образуют правильный государственный механизм, где не столь уж и важно, кто именно возглавляет государственный орган – есть кому его поправить (не с самого царственного верха, а тут же – со стороны контрагентов по правоотношению).
В системе сдержек и противовесов состязательной модели судопроизводства есть три субъекта, равнонезависимых друг от друга и отправляющих различные функции: сторона обвинения (обвинительная власть правительства), суд (судебная власть) и защита (обвиняемый плюс адвокатура). Но, естественно, эта конструкция действенна при наличии развитого и независимого гражданского общества. Иначе Президенту приходится постоянно что-то подправлять, вводить новых фигурантов судебной драмы, чтобы действо приобрело пристойный вид.
Считаю, что «путинская» реформа предварительного расследования обусловлена требованиями текущего политического момента: когда коррупция разъедает государственную власть, когда нет веры ни в один из правоохранительных органов, когда отсутствую общественный контроль за деятельностью государства, в том числе его правоохранительной системы; когда надо заботиться о балансе сил при передаче президентсткой власти[4]. Нам остается верить только в Гаранта Конституции и тех несомненно достойных людей, которых он расставляет на ключевые посты.
Проблема российского государства и соответственно обвинительно-следственной власти состоит в том, что она контролируется, управляется только президентом. Контроля со стороны общественных институтов нет. Расширение доступа граждан к принятию решений о возбуждении, прекращении уголовного преследования. Конечно, я не говорю о том, чтобы прокуроры избирались населением (как в США). Но все же… Ведь было общественное обвинение, обсуждались всерьез субсидиарное обвинение (оно предполагалось в первоначальном варианте поправок), расширение прав потерпевшего и даже наделения правом уголовного преследования общественных организаций. Все эти прожекты оказались невостребованными. В остатке – власть, номинально разделенная на субинституты, на практике единая в своем противостоянии человеку, обществу. Остается надежда только на милость доброго и справедливого Президента. Но он далеко, а руководитель следственного органа и его верный следователь – вот они, ведут объективное, полное и всестороннее расследование. Не нравится – жалуйтесь в суд, а пока «извольте, бриться».
Итак, подведем итоги размышлений, стараясь быть оптимистичными.
Ведь плюсы реформы есть. Вот они.
1.Достойный человек получит достойное место.
2. Президент получит гарантию личной безопасности после ухода со своего поста.
3. Сторонники создания следственного комитета могут торжествовать.
3.1.Уголовно-процессуальная наука получила мощный импульс для своего развития. Будут написаны новые десятки диссертации, где буду обсасываться все нюансы эпохальных событий.
4. Писатели могут написать не одну статью и соответственно еще больше прославиться.
5. Следователи и руководители следственных органов несомненно повысят свой статус.
6.Граждане получат еще одно подтверждение неустанной заботы о них.
7.Преступники затрепещут при виде новой правоохранительной силы, ополчившейся на них.
«На душе было спокойно, как после хорошо выполненной работы. Еще поживем, подумал я».
15 июня 2007 г.

[1] См.: Следствие без надзора // Известия. – 2007. – 14 мая; Прокуроров оставили без следствия // Известия. – 2007. – 28 мая; Следствие увели из Генпрокуратуры. Совет Федерации откликнулся на пожелание президента // Коммерсантъ. – 2007. – 26 мая; Следователя выводят из тени прокуратуры. Совет Федерации благословил создание следственного комитета // РГ. – 2007. – 26 мая.

[2] Б. Грызлов: «Сегодня те, кто проводит следствие, сами же за собой и надзирают в рамках единого ведомства. Это неправильно и приводит в том числе к коррупции» // Известия. – 2007. – 14 мая.

[3] См.: ФБР по-русски // РГ. – 2007. – 21 марта.

[4] Может поправка № , касающаяся ст. 448 УПК, не с проста появилась.