то мой respect тем, кто, наконец, решился сдвинуть дело с мертвой точки. Особенно достоин уважения этот проект, если он действительно был инициирован Генеральной прокуратурой (неужели действовали в ответ на образование Следственного комитета по принципу «на зло бабушке отморожу уши»?).

В любом случае, не зависимо от мотивов, которые двигали проектантами, ликвидация «общего надзора» и придание прокурорскому надзору облика обвинительного обвинительной власти позитивный шаг. О нем, как совершенно необходимом и неизбежном говорил в свое время Н.В. Муравьев. В девяностые годы  к ужасу традиционалистов  либералы опять подняли этот вопрос. ОБСЕ поддерживал затею. Но Генеральная прокуратура в лице ее интеллектуаьного

Опасность была, очевидно, велика, что сподвигло прокурорскую элиту на ряд пиар акций. Присутствовал на одной такой в виде конференции, естественно посвященной актуальности и  безальтернативности для России общего надзора. Занятно было послушать апологетов (как будто вернулись старые добрые советские времена).

Помню, вылезла на трибуну одна такая «Пульхерия», фамилию называть не буду (отличительный признак - лет 50 неустанной службы в НИИ при Генпрокуратуре во славу общего надзора). Основной тезис ее выступления состоял в том, что православие как духовная основа русского народа обуславливает особую нашу тягу к Правде, Справедливости и Вере в доброго царя. У бусурман (католиков, а еще хуже – протестантов) естественного такой духовный стержень отсутствует. Общий надзор по ее мнению является отражением православной традиции. Верховная власть олицетворяет власть бога на земле, а прокурорский – общий надзор это значит одна из важнейших составляющих верховной отеческой власти по отношению  верноподданным. На общий надзор таим образом падает отсвет не только верховной, но и божественной власти. Вывод: то идет против общего надзора идет против власти и против бога.

В советские времена, помнится, общий надзор оправдывался особенностями социалистического социально-экономико-политичесого строя. И в этом была доля правды. Надсмотрщики, действительно, были нужны. В новых условиях потребовалась новая система оправданий.

Сочетать общий надзор и православием – это, кончно, было супер. Вполне в духе церковного и чиновничьего лицемерия, скрывающего свои корыстные интересы заботой о своих ближних.

То, что такого рода идеи пустили глубокие корни в умах руководства прокуратуры, доказали некоторые выступления В. Устинова. Помните его инициативу по созданию «молельных комнат» в прокуратурах, где были прокурорские работники могли духовно окармливаться в перерывах между неустанными трудами за укрепление законности.  И почему только эта инициатива не была реализована? как например, и другое предложение этого бывшего руководителя прокуратуры – брать в заложники родственников террористов?

«И вот пришли другие времени». Все перевернулось в доме Облонских. Приятно удивлен, если все это правда. Неужели здравый    смысл возобладал?

Повторю то, что говорил неоднократно. Прокуратура должна быть обвинительной властью государства. Обвинительная власть – это система органов исполнительной власти, уполномоченных по закону осуществлять борьбу с преступностью. Прокурор, как номинальный носитель обвинительной власти, уполномочен распоряжаться уголовным преследованием в интересах общественного блага, влючая предоставление иммунитета от уголовного преследования тем лицам, которые оазывают значимое содействие в раскрытии тяжких преступлений и изобличении особо опасных преступников. Прокурор поручает своим агентам – должностным лицам правоохранительных органов – ведение досудебного уголовного преследование: розыск, собирание обвинительных доказательств, задержание, пресечение и т.п. действия. Эти агенты (оперативники, следователи, дознаватели – уполномоченные обвинительной властью на совершении действий, которые составляют содержание уголовного преследования). Прокурор, как официальный представитель обвинительной власти в отношениях с другой ветвью власти – судом – поддерживает обвинение от имени государства и общества.

Создание «прокурорского дознания», безусловно, верный шаг  к реформированию досудебного производства. Никакого судебного следователя (следственного судьи). Не понимаю, зачем выволакивать из мрака средневековья это пугало (подлинная идеология этого института хорошо выражена в известной книге Инститориса и Шпенглера «Молот ведьм»). В континентальной Европе этот институт изменили до неузнаваемости, превратив в инстанцию, где удостоверяются собранные сторонами данные и превращают в доказательств. А у нас его хотят превратить в независимый орган предварительного расследования. Что за привычка надевать штаны через голову? Создать себе проблему – следственного судью – а потом решать, как его реформировать (это буквально - «хотели как лучше, а получилось как всегда»).

Следственному комитету, действительно, надо отнести к подследственности уголовные дела по персональному признаку, а также уголовные дела, чьи подследственность определяется по усмотрению прокурора.

Разницу между дознанием и предварительным следствием надо вообще убрать. Ее и так фактически нет. Все досудебное уголовное преследование должно осуществляться в виде «прокурорского дознания», в котором слиты по едино оперативно-розысная деятельность и уголовно-процессуальная. Подобная модель, кстати говоря, была признана единственно правильной на всемирном съезде криминалистов (Сан-Франциско, 1905 год). А мы все спорим, спорим.

Посмотрите, в конце-концов на закон о прокуратуре Азербайджана – вот она правильная организация обвинительной власти. Совет законодателям: не можете сами создать хороший закон, спишите у соседей.

Александров А.С.