MASP/IUAJ/МАСП - Диалоги в/о пустоте

Архиназаврус: Давно хочу вас спросить: диссер когда принесете?
Крабби: Извините, в последнее время я слегка отвлекся от темы.

Диалоги в/о пустоте
Видите ли, я тут занялся проблемой динамического толкования юридических норм, в связи с чем пришел к вопросу, есть ли вообще нормы толкования? Если нет ни норм толкования, ни Истинного смысла (именно с большой буквы), на чем же держится вся аргументация софиста? Софисту хорошо только тогда, когда вокруг нет софистов. Но если все вдруг стали софистами, то, думается, сам софизм становится бесполезен. Для софиста истина - способ убеждения. Таким образом, он может добиться любого эффекта от "наивных", которые верят в истину, но не от другого софиста. Для того, чтобы убедить кого-то в ходе научного спора (не только научного, впрочем), нужно, чтоб тот, к кому обращается софистическая речь, сам софистом не был. Если же два ученых "танцуют с ручкой" и оба знают об этом - друг друга они не убедят (а может, конечно, и не должны но...). Они же оба знают, что Истины нет. А если такой становится вся наука? А если таковым становится всё общество? Может прав Хабермас, когда говорит, что в речевом акте имплицируются притязания на значимость, среди которых притязание на истинность сказанного. Нет истины - нет вечеринки. Может сама вера в возможность истины, которую так убежденно давит постмодернизм и постструктурализм, это необходимый бекграунд? Пусть у последнего не метофизическая природа, пусть люди принесли его с собой, но, может, без него нельзя? Если в научном споре оба знают, что занимаются словоблудством, что Истины нет, - зачем тогда спорят? Получается, что тот же Деррида пилил сук на котором сидел: если нет истины, о чем писать? Зачем наваять столько книг, если истины в них не больше, чем в бульварном чтиве? А ещё есть совсем странный момент: постмодернисты пытаются объяснить истину, которая заключается в том, что истины нет.
Архиназарус: "На все вопросы не будет ответов". «Истинен» метод, но не результат. И двум софистам, выступающим, скажем, в суде представителями разных сторон, никогда не договориться об истине. А истинность смысла текст закона удостоверяется (конституируется) властью (суда, государства и пр.) Наверное, для бескорыстного толкователя смыслов правовых норм вера в существование истины сродни нравственному императиву. Если не допускать (заранее) существования истины зачем тогда все: право, правосудие и пр.? Каноны толкования вы наверное в своей работе затрагиваете?
Крабби: Да, я затрагиваю каноны толкования. С ними связана проблема. Они все упираются в вопрос: "Почему?". Почему я должен толковать норму так, чтоб придать ей эффективность? Почему я должен выбирать такое толкование, которое придает системе непротиворечивости? Почему сказать одно обязательно значит исключить другое? Конечно, с позиций логоцентризма, от которых не свободна, думается, и герменевтика Гадамера, всё это объясняется. Мол, существует некая идеяцель, которая пронизывает весь текст закона и даже весь corpus juris насквозь (несмотря на то, что в этой системе нормы принимаются в разное время, разными законодателями с разными целями). Роль этого мистического (без преувеличения) центра в отечественной юриспруденции до сих пор успешно продолжает выполнять "воля законодателя". С позиции деконструкции это самое допущение о единой цели, о едином центре оказывается произвольным. Как-бы "цепи", которыми толкователь умышленно себя сковывает. Даже если этот центр, "воля" (очень таинственное, между прочим, слово) всё же существует, на что указывают, например, парламентские слушания, кто же нас заставляет ей следовать? Из объекта толкования эта "воля" превратилась в один из десятков аргументов, которые можно использовать по вкусу или нет, в канон, который принимают произвольно, в дань традиции.
В этом вопросе я склоняюсь к деконструкции, она свободнее от мистификаций. Учение об установлении воли законодателя и герменевтика держатся на оппозиции субъет-объект, т.е. верят, что смысл есть, просто по-разному смотрят на то, что он собой представляет, и как к нему приблизиться. Для деконструкции оппозиции субъект-объект (я-смысл) не существует. Юрист не занимается законодательной археологией, вместо этого "танцует с ручкой". Но как быть с нормами толкования? Выходит, следует забыть о том, чтоб дать общую нормативную теорию толкования. А последней посвящен целый раздел в любом учебнике ТГП. Дело даже не в том, чтоб перекроить учебники и писать так: "Если под толкованием права понимать установление воли законодателя, то следует делать то-то и то-то, если нет - делайте с текстом что хотите, создавайте любую норму, только помните, что толкование - способ убедить, а если вы напишите очевидную ересь, над вами посмеются или сочтут за сумасшедшего". Дело в том, что сама возможность убедить опирается на возможность истины (значит и на отношение субъкт-объект - "я-смысл"): убедить можно только того, кто верит в истину. Получается, что оппозиция "я-смысл" нужна, но самой её нет. Одним словом, эти мысли завели меня в круг, в котором я уже ничего не понимаю. Ещё и поговорить особо не с кем.
Архиназаврус: «Почему?» - хороший вопрос как для начала, так и для конца истории (игры).
Судя по нему, вы замкнули круг, первый или очередной – не важно, сколько вы их намотали.
Важно, что достигнут кризис («и вот я стою на берегу и думаю - плыть или не плыть»): продолжать дальше бег (по кругу) или остановиться (ведь поиски истинного смысла бесперспективны, не так ли? Таким д.б. честный ответ).
Последнее означает выйти из игры. Самый радикальный способ – самоубийство…
Научное, конечно. То есть признаться так и так – тема выбрана неверно, задача не решаема.
Но есть много причин продолжать.
Навскидку могу перечислять: 1) прагматическая (она же циническая или гендерная); 2) экзистенциальная; 3) психическая или даже психо-физиологическая с переходом в бессознательное, даже биологическая (тема сексуальности, представьте себе, может быть обсуждаема в рамках тематики философии права); 4) физическая (второе начало термодинамики, энтропия и пр.); 5) культурологическая (самая нейтральная, в потенциале - попсоидная); 6) национальная (или - патриотическая – не правда ли, как соблазнительно?!) ну и т.д.
Каким вознаграждающим комментарием чреваты каждое из этих направлений?! Тут главное не перегнуть палку и не перейти границу между совещательной (деловитой) и хвалебной речью (открытой апологетикой и даже пропагандой). Проблема стиля – притушить пафос.
Это все способы оправдания компромиссов, которые делает автор, чтобы дальше толковать Текст – понимать.
С кем компромисс? С системой, структурой.
Давайте вспомним. Право – это система. Система банальностей, компромиссов, договоренностей. Подразумеваемых всеми теми, кто в системе, даже теми, кто выступает против нее. В этой лояльности – ответ на вопрос о справедливости толкования уголовного закона в «справедливом» приговоре суда (перевираю по памяти Р. Барта: истина приговора состоит в готовности подсудимого походить на своих судей).
Если Вы усомнились в значимости толкования права, а вы судя по всему к этому подошли (ведь нет критерия истинности смысла при истолковании правовой нормы, не будем же мы считать за таковой грубую силу?! или еще пошлее - «народ»?!!), то конец юриспруденции, системе. Но и вам – «пипец».
Нельзя быть певцом энтропии, анархии, хаоса, быть деконструктивистом (истинный смысл нормы есть ложь, выданная за истину – это тоже соблазн) и быть юристом, аспирантом в конце-концов. Уже ваш правовой статус – доказательство подписания вами договора с системой (вы вошли в автобус).
Ведь даже Фуко был в мирской жизни, насколько я помню, преподавателем Колледже де Франсе. Буржуа добропорядочный. Деньги от правительства получал. (насколько велики в этом плане Сократ и Ницше)
Если выйти из системы, посмотреть на нее с наружи, то, конечно, попытки «системщиков» (приспособленцев) рационально обосновать смысл ее существования выглядят нелепыми (шкурническими). Значимость права и толкования приобретает для того, кто внутри системы; кто априорно исходит из того, что система есть и он внутри ее (хочет этого).
Так что правильное толкование всегда ограничено местом и временем толкования. В этих координатах надо искать прибежище истинности нормы. И у меня такое ощущение, что временной фактор приоритетный. Может динамическое толкование развернуть в смысле «возобновления времени»: толкование нормы на новом временном отрезке – это новая норма (не та, что была в момент сотворения)?
Вопрос «Почему» по отношению к праву, подвешенный в метафизической пустоте бессмыслен. Право конкретно, как конкретен любой подручный инструмент для работы. И толкование из этой же породы вещей.
Деконструкция – хорошая вещь, но ею нельзя строить: при такой установке материя права расползается на все более элементарные частицы, выбор связей между ними умножается так, что бессмыслица нарастает. Так что сколько не раздвигай границы толкования они должны где-то сходиться и тут конец деконструкции.
Судья обязан вынести решение по делу, и он его вынесет и положит конец толкованиям («сомнениям»). В данном деле. Хотя его интерпретацию может подхватить другой судья и т.д. (но это уже будет другая история, другая жизнь нормы, смысла). Преемственность права – преемственность истории, рассказываемой из одного дела в другом. На определенном этапе эстафеты по продолжению смысла текста закона. Жизнь права кадрирована – во времени и по месту.
В юридической деятельности применение деконструкции ограниченно целью – для обращения с противником и его позицией, его доводами, доказательствами, интерпретациями. Свою позицию, свою версию надо конструировать. Опираться на банальности, здравый смысл, общие месте, т.е. тот структурный хлам, который с точки зрения настоящего критика не имеет ни какой ценности и его и надо деконструировать в первую очередь. Но аргументировать так не получится, даже у адвоката избравшего такую линию как «я пришел сюда единственно, чтобы показать, что обвинитель не сумел доказать обвинение, а не для того чтобы самому доказывать»
Деконструировать (мне кажется) - это как идти (проваливаться) на тонком льду (расширяется с каждым движением полынья бессмыслия, смысловые края текста обламываются) или по болоту – засасывает бездна бессмыслие.
Спасение для «нормального» юриста в «позитиве»: в вере, в презумпциях и пр. постулированных стереотипах. Ему надо нравиться, соблазнять, приноравливаться к общественному мнению. В том числе предавать себя.
Самые свежие примеры, иллюстрирующие сказанное выше: статья В. Зорькина в РГ от 11 декабря 2009 г.
В общем вам надо выбирать систему, найти точку опоры, а это и даст перспективу, горизонт толкования во времени.
Так что, мой совет – ваша цель написать диссертацию. Это одно уже кладет предел поискам ответов на вопрос «почему». Надо просто найти свою, отличающуюся от ваших предшественников, вариацию на тему – истинная норма права возможна и она должна быть найдена. Динамическое толкование? Почему бы и нет. Главное понять что вынесете на защиту, ну а потом искать оправдания своему гнусненькому соглашательству.
Крабби: Согласен с вами на редкость полностью. И приятно и грустновато как-то. Если целью диссертации признать установление Истины, то самое честное, что может сделать грамматолог - это молчать. Да, постструктуризм - течение не созидающее. Оно скорее подходит тем, кому нужно пробить брешь в чужой обороне. Я, впрочем, нашел некоторый умеренный выход из ситуации. Как вариант, грамматологическому чтению можна попробовать противопоставить то же, что и парадоксу следования правилу позднего Витгенштейна (последний звучит приблизительно так: путем толкования можно согласовать любое поведение с любым правилом). Ключ в разграничении толкования и понимания. Существуют предложения, которые толкования (перевода на другой или более ясный язык) не требуют, чтоб там не писали отечественные ТГПшники. Откуда вообще взялось это странное утверждение: "Любой закон требует толкования"? Любой закон требует понимания, да, но не толкования. До сих пор принято писать, что тогда, когда норм а гранично ясна, мы всё равно её, видите ли, толкуем, просто есть "скрытые механизмы толкования". Которых, между прочим, ни нейролингвисты, ни когнитивисты не обнаружили. Если любое предложение требует толкования, то это означает регресс в бесконечность: предложение - его интерпретация - интерпретация интерпретации, интерпретация интерпретации интерпретации и т.д. Сама интерпретация может быть вовсе не нужна. Если я кого-то прошу: "Принеси мне швабру", на что он должен перетолковать это предложение? На "Принеси мне палку, на конце которой щетка", что ли? Есть предложения и слова не требующие толкования. Грамматолог ни снятием бинарных оппозиций, ни децентрацией не сможет сбить с толку судью, когда тот применяет норму с незначительной амплитудой "обычных" толкований. Истинный смысл, значит, можно "откопать". Где? В практике употребления слов и предложений в обществе: всё лучше чем в призрачной воле исторического законодателя. Таким образом можно остаться на до-деконструктивистской оппозиции "я-смысл", "я - истина". И уже с новых позиций продублировать набившие оскомину требования формальной определености, четкости терминологии и т.п. Все довольны: истина в суде возможна, верховенство права - тоже. Как было написано в одной вашей рецензии: "Он хороший мальчик, только делает вид, что плохой". Что думаете?
Архиназаврус: Ну, да дело все в здравом смысле. Аргументатор, отстаивая правильность своего толкования, обращается к аудитории из людей, привыкших принимать решения сообразуясь со своей общей языковой компетенцией, ну профессиональной еще.
Крабби: Отлично! Это и есть компромиссный выход из круга. Всё так, как вы и говорили: вера в истину и здравый смысл. Вообще постмодернизм, как мне представляется, это философия "без-верья". Может это и есть собственно научный подход, когда что-то не воспринимается на веру... Возможно. Большое спасибо, теперь всё стало понятнее.
Червь (который давно ждал момента вмешаться «вумный» разговор): Вот вы говорите текст, смысл и все такое, а я знаю еще более элементарный уровень для восприятия сущности уголовно-процессуального права.
Архиназаврус (машинально): Ну-ка, ну-ка.
Червь (ликуя): «Уголовное дело»!!!
Во, слушайте определение, сам придумал: «Уголовное дело – это совокупность листов писчей бумаги, прошитых, заключенных в обложку, пронумерованных, содержащих записи, исполненные типографским, машинописным и другими техническими способами, но и от руки, и годных для использования по назначению, указанному в статье 6 УПК».
Архиназаврус (растерянно): Кажется, я забыл какую-то очень важную мысль…
Крабби: Сделать этого выползня, мессир?
Архиназарус (облегченно): Точно – теперь вспомнил.
Крабби исполняет традиционный вынос Червя.
И вскоре из-за дверей можно было слышать добродушное бормотание Крабби, перемежающееся червячиными визгами: Вот тебе назначение УСП! Вот тебе цели УСП! Вот тебе и задачи УСП! Вот тебе за Полянского Николая Николаевича! А вот тебе за Елену Борисовну! И за Валентина Тимофеевича!
Грюза: Тише ты, железная лапа. Последнее – уже явно излишне.