Поздняков Михаил Львович помощник судьи в Красноярском краевом суде

В 13 номере от 02.04.2007 Александром Приваловым в статье «О карте влиятельностей и о суде» был поставлен вопрос о том, почему при оценке влиятельности на внутриполитические процессы суды и лично судьи занимают незначительное место, что явно диссонирует с тем, что «суды работают, и результаты их работы прямо сказываются на ходе дел —экономических, политических, каких угодно —в любом регионе».

Причины же того, что суды являются не независимым источником, а всего лишь инструментом влияния действительно следует искать проблеме независимости и в этом Привалов прав. Однако здесь следует отметить, что независимость это наиболее емкая оценка качества судебной деятельности, которая в свою очередь складывается из элементов. Без разложения на которые проблему не постичь. Анализ же этих элементов  позволяет  установить причины происходящего.

На поверхности понимания идеи независимости судебной власти находится оценка законодательства на предмет закрепления в нем соответствующих принципов и гарантий. Надо признать, что этот вопрос на сегодняшний день решен полностью, то есть не следует искать причины политической безсубъектности судебной власти в законодательстве. Вместе с этим надо признать, что присутствуют определенные вопросы, как, например проблема подбора судебных кадров, взаимодействие с общественностью и проч., но эти вопросы следует отнести к неизбежному совершенствованию любой правовой системы, накрепко связанной с динамикой самого общества. Дискуссионность того или иного участка по организации судебной работы не позволяет прийти к выводу, что присутствуют какие-либо препятствия к формированию независимой судебной власти, готовой быть реальным игроком во внутриполитических процессах.

Однако результаты исследования, и выводы сделанные А. Приваловым говорят об обратном. Ведь получается, что, несмотря на формирование законодательства в соответствие со всеми мировыми стандартами общество не рассматривает суды и судей как самостоятельный источник влияния. На мой взгляд, причина данной ситуации заключается в том, что на сегодняшний день в России не осмыслена сущность судебной власти, не выработан образ судьи как носителя власти. Нарабатываемые же подходы еще далеки от доктринальности, а в силу закрытости судебной системы отчасти носят  андеграудный характер.

В каждом государстве (правовой системе) закрепление идеи о независимой судебной власти имеет свои особенности, и, скорее всего, в России эти особенности присутствуют. Однако их поиск, нащупывание не ведется. Напротив считается, что все идеологические ориентиры определены и сомневаться в их истинности недопустимо. А ведь в России никогда не было периода, когда судебная власть выступала полноценным субъектом внутриполитических процессов. Да была реформа 1864 года, но это скорее точка от которой начинает отсчет попытка втянуть Россию в систему международных стандартов. Однако нет данных, что в результате этого усилия был достигнут идеал. Значительный сегмент идеологической прокладки современной судебной реформы представляет обращение к прошлому XIX веку. Однако никакого реального содержания в настоящее это не привносит. Неготовность, а возможно и неспособность, российского юридического сообщества осмысливать реальность и увлеченность обыгрыванием сказанного исполнительной властью, выступают тем туманом который может позволять не видеть проблему. Без переосмысления идеологических парадигм, вложенных в фундамент юриспруденции, ничего не изменится.

В теории права господствует концепция о недопустимости взаимовлияния права и политики.  Безусловно – это ошибочное утверждение. Оно было рождено в советский период, когда судебная деятельность сводилась к исполнению инструкций. Политическая субъектность судебной системы реализовывалась посредством партийных реалий, вездесущей КПСС. Когда же эта надстройка была отринута, на сцене осталась усеченная идеология советского периода. Сейчас в основание судебной деятельности положена совершенно абсурдная мысль о том, что она замыкается на исполнении нормативных предписаний. На самом деле суд должен выступать локомотивом в развитии правовой системы, которая должна не только поспевать за динамикой общества, но и опережать, предвосхищать ее в своих правовых позициях. Поскольку эта деятельность ведется на языке права, то в данной сфере суд должен доминировать. Для того, чтобы это осуществлять необходимо не только иметь определенную позицию, но и ощущать себя субъектом происходящих процессов. Ощущать свою ответственность за происходящее, быть готовым к ответу на вопросы, которые не прорабатывались на семинарах. С этим же есть большие проблемы

Сегодня в ранг особого достоинства судебной власти возведена идея политической стерильности. Когда речь надо вести о политческой беспристрастности. Не быть судье членом политической организации это правильно. Но неправильно и чураться политических реалий, от них никто не свободен. Другое дело, что не следует превращать рабочее место в инструмент политической борьбы. Также недопустимо  рассматривать судопроизводство как нечто отдельное от общества от происходящих в нем процессов. Ведь сама судебная процедура и была порождена как способ разрешения социальных конфликтов и неверно не отдавать себе в этом отчет. Логическим завершением исполнения идеи о политической стерильности судебной деятельности, является запрет мыслить себя субъектом общественно-политических  процессов, а, по сути, частью реальности. А ведь от этого  нельзя абстрагироваться. При попытке же изобразить собственную отстраненность от внутриполитической жизни не устраняется включенность результатов судебной деятельности в политическую реальность, однако сами суды уже не рассматриваются как субъект происходящего. 

Правильно отмечено Приваловым, что на сегодня суды это инструмент влияния, однако причина не вскрыта. А причиной этого являются не какие-то непреодолимые законодательные препоны, а личный выбор людей работающих в судебной системе и дефектность идеологических конструкции допускающей этот выбор сделать. Господствующий сегодня в России образ судьи как исполнителя ошибочен, но именно этот образ экстраполируется в общество. И нет ничего удивительного в том, что опросы обнаруживают эту ситуацию.

Преодоление ситуации возможно только при ревизии многих концептуальных вопросов вшитых в фундамент судебной деятельности. Это и уход от понимания юриспруденции как учения об инструкциях и оживление философии права. По большому счету до сих пор так никто не ответил на вопрос – «А возможно ли в России становление судебной власти по общепринятым международным принципам?», а без ответа на этот вопрос не выработать стратегию судебной реформы. Время показало, что многие хрестоматийные шаблоны абстрактного демократического государства у нас не прижились и необходима ревизия некоторых положений, изначально воспринимаемых как аксиомы. Может тоже самое необходимо сделать в отношении судебной власти. Готов признать, что в ходе дискурса может быть выработано понимание сущности судебной власти адекватное как российским реалиям, так и идее разделения властей. Но для того чтобы это понимание было выработано необходимо, чтобы работа в указанном направлении осуществлялась.