Несмотря на то, что проблема «судебного права» имеет глубокие корни, с уверенностью утверждать, что отечественное правоведение сегодня имеет четкое представление о сущности этого правового феномена, вряд ли представляется возможным.
В самом общем виде судебное право представляет собой юридическую науку, объектом изучения которой является судебная власть. Очевидно, прав в связи с этим Н.А. Колоколов, утверждая, что «бъектом изучения которой является судебная власть. анному вопросу не имеется.знания о судебной власти… остро нуждаются в обобщенном изложении в рамках единой фундаментальной науки, тем не менее до сих пор они разбросаны по целой группе гуманитарных наук»
[1]. В связи с поставленной проблематикой, безусловно, возникает либо потребность постановки вопроса обновления действующего права, если рассматривать судебное право как часть более общего вопроса – о системе отечественного действующего права вообще, либо необходимость попытки решения проблем нормативной терминологии, когда судебное право выполняет отведенную ему роль юридической науки.
На вопрос о том, может ли такой наукой стать наука судебного права в литературе уже получен положительный ответ
[2]. Необходимо согласиться с мнением В.Н. Протасова, что для обоснования этой теории (
науки судебного права – прим. Е.К.) вовсе нет необходимости в наличии отрасли судебного права. Для теории судебного права достаточно иметь свой предмет исследования
[3]. При этом, считаю, что существование позитивного судебного права в качестве суперотрасли российской правовой системы адекватно существованию одноименной науки, а тем более существованию значительного массива судебного законодательства.
Однако все же достаточно ли наличия отдельного предмета изучения для того, чтобы говорить в перспективе о самостоятельности одноименной отрасли права и законодательства – о позитивном судебном праве? Положительный ответ на поставленный вопрос не может быть дан преждевременно. Еще В.А. Рязановский отмечал, что «… говорить о едином процессе и о единой процессуальной науке при настоящем ее состоянии (
1919 г. – прим. Е.К.) еще преждевременно, но вместе с тем, нам думается, что тенденция развития современного процесса (как в области судоустройства, так и судопроизводства) ведет к объединению различных его видов и к созданию единого процессуального или судебного права. Для последнего необходима предварительная подготовительная работа, которая и должна быть проделана как в сфере теории процесса, так и в области законодательной практики»
[4].
Следует констатировать, что имеющиеся сведения о сущности судебного права настолько скудны, что признать имеющиеся ответы достаточными нельзя. В то же время при разработке вопроса необходимо учитывать, что он разрабатывается в условиях «книжного голода», прежде всего потому, что сколько-нибудь доступной литературы по данному вопросу не имеется. На этот указывает также Э.М. Мурадьян. Вот что она пишет: «проблема судебного права практически долгое время не исследовалась…»
[5].
Для того чтобы объективно раскрыть сущность и назначение судебного права необходимо первоначально определить его предмет. При этом, учитывая, наличие как минимум двух воззрений на природу судебного права
[6], поставленная задача может быть решена либо путем определения предмета нормативного регулирования в соответствующем правовом режиме, либо посредством методологического обоснования предмета науки судебного права, которое может быть достигнуто через соответствующие юридические термины и конструкции.
Если объектом науки судебного права является судебная власть, то ее предмет составляют общественные, в том числе правовые, отношения, складывающиеся в связи и по поводу организации и функционирования судебной власти.ебного права, его предмет должен быть определен как Обращает на себя внимание то обстоятельство, что судебное право как наука проявляет себя в условиях становления судебной власти и в процессе развития конституционализма. Первые упоминания о судебном праве в отечественной юриспруденции прозвучали в период между Судебной реформы 1864 г. и началом работы Государственной Думы I созыва в 1906 г. Преемственность правовой материи проявляется с 80-х годов XX столетия
[7] и обнаруживает себя в настоящее время – вплоть до практического осуществления принципов судебной реформы.
В Концепции судебной реформы
[8] в качестве главных задач предпринимаемых реформ в числе прочего указывалось на необходимость: a) обеспечения суверенного права России осуществлять правосудие и уголовное преследование на своей территории в соответствии с соответствии с собственным материальным и процессуальным правом; b) утверждения судебной власти в государственном механизме как самостоятельной влиятельной силы, независимой в своей деятельности от властей законодательной и исполнительной; c) защиты и неуклонного соблюдения основных прав и свобод человека, конституционных прав граждан в судопроизводстве; d) закрепления в нормах уголовного и гражданского процесса, в соответствующих законодательных актах демократических принципов организации и деятельности правоохранительных органов, положений, отвечающих рекомендациям юридической науки. В последующем положении Концепции вошли в Конституцию РФ, составив законодательную основу формирования и функционирования судебной власти
[9].
Несомненно, источниками идей, легших в основу Концепции послужили: документы первой Российской судебной реформы 1864 года; опыт стран с устойчивой демократией, общепризнанные принципы и нормы международного права в области прав человека.
Таким образом, судебная власть и сопутствующая ей наука судебного права обнаруживают себя в состоянии зарождающейся конституционной законности и правопорядка в системе общественных отношений, где правовая политика ориентирует на признание и обеспечение примата подлинных прав и свобод человека, верховенство конституции по отношению к публичной власти, должностным лицам, всем субъектам права. Таким состоянием является государственно-правовой режим конституционализма, который, по меткому выражению А. Шайо, «покоится на верховенстве конституции, следовательно, акты законодательной власти должны соответствовать конституции»
[10]. А верховенство закона, кроме прочего, является еще и необходимым условием правовой государственности. Главная задача науки судебного права в таком контексте заключается в поиске оптимальных форм и методов разумного соединения силы (власти) и права. По общему убеждению, такой формой является образ правосудия, как символ органа, призванного разрешать правовые конфликты, т.е. суда, а соотвествующим методом – правосудие. «Именно правосудие с присущим ему сочетанием силы и права… выступает как… образец и модель правовой государственности…»
[11].
В поддержку сказанного можно сослаться и на мнение В.М. Савицкого, который пишет: «… судебную власть характеризует не столько правосудие (в традиционном смысле), сколько юридическая возможность оказывать активное влияние на решения и действия законодательной и исполнительной властей…»
[12]. А такое воздействие немыслимо и бесперспективно в государствено-правовых и общественных условиях, отличных от конституционализма.
Для решения поставленных вопросов, а именно: поиска оптимальных форм и методов разумного соединения силы (власти) и права, – наука судебного права призвана:
– определить понятие судебной власти, адаптированного к сфере правоприменения;
− предложить организационную структуру построения судебной власти;
− выявить отдельные виды структур, – к числу которых относятся судебные властеотношения, формы и методы реализации судебной власти и др., – попадающих в сферу исследования и создание их классификационной схемы;
− определить роль и место науки судебного права в системе юридической науки, а также структуру и роль судебного законодательства в нормативной системе права;
− определить основные направления развития науки судебного права и политики судебной власти.
Практическое значение науки судебного права состоит в том, что изучаемые им общественные отношения настолько сближают отрасли процессуальных отраслей права между собой и с судоустройством, что актуально звучит идея о кодификации судебного права в отдельном правовом акте
[13].
Именно возможность кодификации судебного законодательства и позволяет нам рассматривать судебное право позитивно в значении отрасли права. При этом, учитывая ретроспективу своего развития, оно представляется в качестве суперотрасли российского права. «Да, судебное право – комплекснпя отрасль, – указывает Д.М. Чечот, – но означает ли это, что на основе «трех ее составляющих» возможна постановка проблемы создания «Судебного кодекса России»? Если вопрос так не ставится, то какой практический смысл теории «судебного права»?
[14]Однако говорить о развитии судебного права в позитивно-нормативном отношении в настоящее время не приходится, поскольку ни теории, ни тем более практике еще доподлинно не известна природа объекта отрасли – самой судебной власти. И только когда сущность и подлинное назначение судебной власти станет достоянием многих, тогда мы сможем со всей очевидностью утверждать, что судебное право достигло своей научной и регулятивной цели.
Хочелось бы особо отметить, что в сфере государственного управления, ругируемого и изучаемого отраслью и наукой административного права рассматриваемые вопросы вообще не ставяться. Административное право традиционно определяют как одну из самостоятельных отраслей права, представляющую собой совокупность правовых норм, ругелирующих обществнные отношения в сфере организации и функционирования исполнительной власти
[15]. Стало быть судебная власть «особых привелегий» еще не заслужила, не смотря на то, что сама категория «судебного права» имеет употребление в юридической литературе, не имея при этом своего определения и четко выраженного содержания.
Думается, что цель науки судебного права − изучить феномен судебной власти в правовом измерении, при этом не только в значении фактических судебных властеотношений, но и в значении позитивно опосредующего эти отношения нормативного образования.
В протвном случае перед нами − очередная атака на самостоятельность и независимость судебной власти, вплоть до непризнания за ней объективной возможности иметь собственное законодательство и научно-методологическую основу. В этом и проявляется, на наш взгляд, смысл негативных высказываний относительно места и роли судебного права в системе права.
Несомненно, видеть роль судебного права исключительно в объединении судоустройственного и вместе с ним всего процессуального права − идея неосуществимая, да и практически не нужная. В тоже время объединение разрозненного нормативного материала о судебной власти в единое судебное право, регулирующее организационные и функциональные общественные отношения в сфере судебной власти заслуживает одобрения. Отсюда и жизнеспособность идеи о создании базового закона − Судебного кодекса
[16]. Однако осуществить на практике предлагаемый эксперимент без достаточного на то научного обоснования в рамках единой науки судебного права − также невозможно.
Следовательно стоит признать, что судебная власть и сопутствующее ей законодательство без преувелечения приобретают в наши дни специфический социально-политический статус и, как следсвие, вполне обосновано претендуют на самостоятельное существование в публично-правовой системе, имея самостоятельную предметную область изчения и нормативного регулирования.
[1] Колоколов Н.А. Судебная власть: о сущем феномена в логосе: Монография. – М.: Издательская группа «Юрист», 2005. С. 6.
[2] См., например:
Михайловский И.В. Судебное право как самостоятельная юридическая наука // Право. – 1908 – № 32;
Рязановский В.А. Единство процесса. – М.: Городец, 2005 (по изд. 1920 г.); Проблемы судебного права / Под ред.
В.М. Савицкого. – М., 1983. Положительный ответ на заданный вопрос был дан и автором настоящей работы. См.:
Киминчижи Е.Н. К вопросу о самостоятельности судебного права как науки и отрасли законодательства. – Белгород, 2006.
[3] Протасов В.Н. Основы общеправовой процессуальной теории. – М, 1991. – С. 20. Полагаем, что в своих рассуждениях В.Н. Протасов под отраслью судебного права имеет в виду позитивное судебное право, как совокупность юридических норм, опосредующих общественные отношения в сфере организации и функционировния судебной власти.
[4] Рязановский В.А. Единство процесса. – С. 79.
[5] См.:
Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2004. – С. 6.
[6] Следует отметить, что в литературе приводятся и другие значения категории «судебное право». См.
Мурадьян Э.М. Указ. соч. – С. 15 – 19.
[7] См.: Конституционные основы правосудия в СССР / Под ред. В.М. Савицкого. – М., 1981;
Полянский Н.Н., Строгович М.С., Мельников А.А. Проблемы судебного права. – М., 1983.
[8] Постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. «О концепции судебной реформы в РСФСР» // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. – 1991. - № 44. – Ст. 1435. См. также: Концепция судебной реформы в Российской Федерации – М., 1992.
[9] Вицин С. Концепция 1991 года положила начало формированию правового государства в России // Российская юстиция – № 11. – 2001.
[10] Шайо А. Самоограничение власти (краткий курс конституционализма). – М., 1999. – С. 225. См. также:
Котов А.К. Конституционализм в Казахстане: опыт становления и эффективность механизма власти. – Алматы, 2000.
[11] Нерсесянц В.С. Идеи и конструкции правовой государственности: история и современность // Социалистическое правовое государство: концепция и пути развития. – М., 1990. – С. 8. Примечательно, что Э.М. Мурадьян утверждает, что «концепт судебного права привлекает возможностью вернуться к правосудию, символ которого – Фемида…». См.:
Мурадьян Э.М. Указ. соч. – С. 6.
[12] Савицкий В.М. Прошу у суда защиты! Защита прав человека в современном мире. – М., 1993. – С. 25.
[13] Впервые в отечественном правоведении кодифицировать судебное законодательство предложила Э.М. Мурадьян. При этом возможная кодификация может быть настолько различной, что в ближайшем будущем она маловероятна. Так, например, законодательству Швеции известен отдельный судбный закон, регламентирующий судоустройство, граждаснкий и уголовный процесс. Принятый в Республике Беларусь Судебный кодекс является унифицированным сводом судоустройственного права, а также общих положений процессуального права.
[14] Гражданский процесс / Под ред. В.А. Мусина, Н.А. Чечиной, Д.М. Чечота. – М., 1996. – С. 26.
[15] См.:
Овсянко Д.М. Админитсративное право: учебное пособие. − изд. 3-е. − М., 2000. − С. 7.
[16] См.:
Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. М.: Юристъ, 2004
. Клеандров М.И. О целесообразности кодификации законодательства о судах и судьях // Российская юстиция. № 1. 2006.