Как неоднократно с 2001 года было отмечено, нынешний Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации является более прогрессивным уголовно-процессуальным законом нашего государства. В нем нашел отражение выбор, который наша страна сделала в пользу демократии и свобод и в качестве первоначальных, наиглавнейших, наконец-то, обозначила положения о необходимости защиты прав личности в уголовном судопроизводстве, причем в первую очередь – прав потерпевшего.

Однако форма и содержание ст. 6 УПК РФ, анализ других норм УПК РФ свидетельствуют о не совсем удачном закреплении в УПК РФ международных идей о защите, обеспечении прав, законных интересов личности, и, прежде всего, потерпевшего, в уголовном судопроизводстве.

Прежде всего, нельзя не заметить несовершенство законодательной техники современного УПК РФ, как при изложении идей защиты прав потерпевшего (ст. 6), так и при закреплении иных положений, что несколько снижает его ценность.

Обратимся к ст. 6 УПК РФ, сразу привлекает внимание ее неординарное название «назначение уголовного судопроизводства». В содержании данной статьи в части первой речь идет о защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также о защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. А в части второй законодатель дважды использует термин «назначение» в разных смыслах: «Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства…» (выделено автором. Е.В.). Если мы проанализируем другие нормы УПК РФ, то увидим использование данного термина и в других значениях: - назначение защитника (ст. 50, 132 УПК РФ); - назначение переводчика (ст. 59 УПК РФ); - назначение судебной экспертизы (ст.ст. 195, 196, 198, 203, 283, 438, 445 УПК РФ); - назначение предварительного слушания (ст. 227 УПК РФ); - назначение судебного заседания (ст.ст. 231, 236, 316 319, 326, 364, 376, 440 УПК РФ); - назначение уголовного дела к слушанию (ст.ст. 325, 445 УПК РФ); - назначение наказания (ст.ст. 29, 299, 301, 302, 308 и др. УПК РФ). Применение одного термина в разных значениях в одном законе не может свидетельствовать в пользу достоинств УПК РФ.

Безусловно, такое отношение законодателя к рассматриваемому термину, (примененному в ч. 1 ст. 6 УПК РФ?), не могло не породить у практических работников и ученых неоднозначное его толкование. У ряда ученых и практических работников «назначение уголовного судопроизводства» ассоциирует с задачами[1]. Другая группа ученых полагает, что под назначением уголовного судопроизводства законодатель подразумевает его цель[2]. Третьи – считают, что термин «назначение» в ст. 6 УПК РФ включает в себя совокупность целей и задач, стоящих перед уголовным процессом[3]. Четвертые, анализируя ст. 6 УПК РФ в совокупности с другими уголовно-процессуальными нормами, приходят к выводу, что назначение уголовного судопроизводства определено функциями, а не целью. Цели современного уголовного процесса остаются не определены[4].

Для правильного понимания и толкования ст. 6 УПК РФ следует обратиться к этимологическому определению всех названных терминов. Семантически «назначение» определяется как цель, предназначенье. А назначить – наметить, установить, определить[5]. В значении «наметить, установить, определить» данный термин более уместен при применении в УПК РФ к институтам назначения защитника, назначения наказания и т.п.

Слово «задача» в словаре русского языка раскрывается как: 1)то, что требует исполнения, разрешения; 2)сложный вопрос, проблема, требующие исследования и разрешения[6]. Цель – это предмет стремления, то, что надо желательно осуществить[7].

Как видим, с этимологической точки зрения эти термины взаимообусловлены, т.к. среди смысловых значений слово «назначение» толкуется, в том числе и как «цель».  Вместе с тем они не являются тождественными понятиями. «Задача» обозначает более конкретное, практическое, ближайшее требование, проблему, требующую своего разрешения. Задача в отличие от цели всегда конкретна. «Назначение» выражает предполагаемую роль, целесообразность применения чего-либо. Цель же имеет большую степень обобщенности, характеризуется  как длительное событие или состояние, существующее в настоящем и направленное на достижение будущего результата[8].

Представляется, что законодатель посредством применения термина «назначение» намеревался закрепить именно цель уголовного судопроизводства, как общую категорию, предмет стремления, то, что желательно осуществить (защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений). Цель обязательно должна наличествовать в законе, поскольку управлять любым процессом, в том числе уголовно-процессуальным, без ясного осознания цели довольно рискованно, ибо это может привести к хаосу в его деятельности. Возможно поэтому назначение уголовного судопроизводства возведено в ранг принципиального положения,  помещено во вторую главу УПК РФ, именуемую «Принципы уголовного судопроизводства». Толкованию назначения уголовного судопроизводства как его цели способствует и то обстоятельство, что все стадии  уголовного процесса объединены в единую согласованную систему, соответственно, должны иметь единую общую цель (цели) и вытекающие из нее задачи. Цель уголовного процесса достигается посредством решения конкретных задач, возложенных на дознавателя, следователя, прокурора, суд. Задачи тоже могут быть закреплены в УПК РФ. В качестве одной из задач возможно рассмотреть вариант,  предложенный в свое время И.Я. Фойницким – отыскание истины. Иначе говоря, задачи соответствующих должностных лиц и государственных органов, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, должны выступать в качестве средства достижения общей цели уголовного процесса.

С учетом изложенного для приведения редакции ч.1 ст. 6 УПК РФ в соответствие с правилами лингвистики, философии, логики целесообразно внести в нее редакционные изменения, заменив в ней слово «назначение» на термин «цели».

Теперь обратимся к содержанию ст. 6 УПК РФ для того, чтобы разобраться с сущностью назначения (цели) уголовного судопроизводства, что представляется важным в связи с тем, что эффективность применения закона должна определяться через достижение цели (целей), и от того, как определены эти цели, зависит многое.

Итак, ч. 1 ст. 6 УПК РФ в действующей редакции определяет, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением: 1)защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2)защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Безусловно, достоинством нынешнего УПК РФ в данной части является обращение его к личности, ее правам. Вместе с тем, содержание ч. 1 ст. 6 УПК РФ представляется не вполне удачным и опять же связано с несовершенством юридической техники.

Анализ отечественного уголовно-процессуального законодательства позволяет сделать вывод о том, что термин «защита» в нем применяется в нескольких значениях. Во-первых, защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод - обозначена как назначение уголовного судопроизводства (ч.1 ст. 6 УПК РФ). Во-вторых, защита - как  функция уголовного судопроизводства (ст. 15 УПК РФ). В-третьих, защита – как меры безопасности потерпевших, свидетелей и иных лиц. Ст.11 УПК РФ гласит об охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве независимо от его процессуального статуса (в дано случае понятия «защита» и «охрана» тесно переплетаются в своем этимологическом значении).

Как известно, исторически, начиная с первого кодифицировано нормативного акта в сфере уголовного процесса – Устава уголовного судопроизводства 1864 г., а затем и  в последующих  Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1922 г., Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1923 г., Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1960 г., институт защиты применялся в контексте соответствующего права подозреваемого или обвиняемого, и рассматривался только как одна из функций уголовного процесса.

Однако с середины ХХ века на международной арене стали формироваться идеи защиты законом всех людей, необходимости обеспечения любому лицу эффективных средств правовой защиты. Указанные идеи были заложены в таких известных международных документах, как  Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г., Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября  1950 г.,  Международный Пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. и др. и в дальнейшем нашли свое отражение в Конституции РФ. Термин «защита» стал распространенным в тексте основного закона российского государства. Так, ст. 2 Конституции РФ провозглашает: «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Эта мысль продолжена в ст. 45 Конституции РФ: «Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется». Слово «защита» употребляется и в других нормах Конституции РФ (ст.ст. 46, 55, 56, 61). При разработке УПК РФ законодатель, вероятно, учел содержание конституционных норм и в тексте процессуального закона термин «защита» представлен распространенно.

Однако, если мы обратимся к Толковому словарю русского языка, то увидим, что защищать (защитить) означает ограждать от посягательств, от враждебных действий, от опасности,[9], т.е. заблаговременно обезопасить от чего-нибудь, в том числе от какого-нибудь нарушения прав. Следовательно, положения Конституции РФ в названных нормах соответствуют этимологическому содержанию термина «защита».

Применительно же к жертве преступления, существующей в отдельной сфере государственной деятельности – уголовном судопроизводстве - Конституция РФ не случайно не применяет термин «защита», а  использует другой оборот: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом (ст.52) (т.е. оберегаются, к ним относятся бережно[10]). Действительно,  когда преступление совершено, права человека уже нарушены, вред причинен и защищать их в том смысле, какой заложен в ст. 6 УПК РФ уже не от чего и не от кого. Если законодатель в ч. 1 ст. 6 УПК РФ подразумевает защиту процессуальных прав потерпевшего, то это не совсем некорректный тезис, поскольку  в соответствии с Конституцией РФ все равны, следовательно, всем участникам уголовного судопроизводства, независимо от их процессуального статуса в равной степени должен быть обеспечен механизм реализации их процессуальных прав, что закреплено в ст. 11 УПК РФ. Напрашивается вопрос: для чего и от кого права потерпевшего нуждаются в отдельной дополнительной защите в соответствии со ст. 6 УПК РФ непонятно?

 В восьмидесятых годах ХХ века профессор А.М. Ларин вполне обоснованно высказывал идею о необходимости лексически разграничить эти понятия, закрепив за одним из них термин «защита» и назвав другое охраной (или отстаиванием) интересов, нарушенных преступлением[11].

Представляется, что современный УПК РФ, в обязательном порядке, нуждается в устранении многозначности применяемых терминов. И, несмотря на возможные сложности и трудности процесса изменения законодательства в части унификации терминологии, этот процесс следует начинать и доводить до логического конца, поскольку в соответствии с общепринятой культурой правовых актов в любом цивилизованном государстве при закреплении той или иной нормы обычно действует правило: «Одному термину – одно содержание». При этом в Конституции РФ по рассматриваемому вопросу, безусловно, следует оставить применение термина «защита», поскольку речь в ней идет о правозащитной функции  российского государства: «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства» (ст. 2). Эта обязанность распространяется на все органы государственной власти и  все три ее ветви, а также на органы местного самоуправления. Ст. 18 Конституции Российской Федерации, гарантирующая каждому судебную защиту прав и свобод, также носит универсальный всеобщий характер, не связывая судебную защиту с какой-либо конкретной отраслью права.

Применительно же к отраслевому законодательству представляется необходимым упорядочить применение рассматриваемого термина. В частности, в уголовно-процессуальном законодательстве термин «защита» использовать только для характеристики функции уголовного процесса и соответствующей стороны. А в ст.6 УПК РФ, определяющей назначение уголовного судопроизводства, отказаться от использования данного термина и ввести другую терминологию. Такая возможность у российского законодателя, безусловно, имеется, поскольку  русский язык - один из самых богатейших языков мира, имеет множество синонимов того или иного понятия. Например, ч.1 ст. 6 УПК РФ возможно изложить в следующей редакции: «Целями уголовного процесса являются: 1)восстановление нарушенных прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также возмещение причиненного им преступлением вреда; 2)привлечение к уголовной ответственности лиц, виновных в совершении преступлений; 3)ограждение личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод».

Совершенствование редакции ч.1 ст. 6 УПК РФ не решает всех проблем, связанных с обеспечением прав и законных интересов потерпевшего в российском уголовном процессе. Объем настоящей статьи не позволяет углубиться в разработку и обоснование какой-либо концепции.  Вместе с тем, полагаю возможным высказать некоторые соображения по данному поводу. Известно, что наша страна всегда имела свои национальные особенности практически во всех сферах жизни, в том числе и в законодательстве. Очень трудно было отнести российское законодательство к какой-то одной ярко-выраженной модели, в том числе в сфере уголовного судопроизводства. Поэтому дальнейшей стратегией развития отечественного уголовного процесса с учетом предложенных целей в части отстаивания интересов потерпевшего в общих чертах видится комбинированный подход, сочетающий в себе компенсационную, благотворительную модель, а также модель восстановительного правосудия. С учетом  экономических условий развития российского общества реализация предложенных целей уголовного процесса в части возмещения вреда лицам, потерпевшим от преступлений, в первую очередь, должна осуществляться за счет средств виновного (здесь возможно сочетание компенсационной модели и модели восстановительного правосудия в различных вариантах). В случае отсутствия средств у виновного возмещение вреда потерпевшим производить из специально-созданных в государстве фондов, Их статус может быть различен: государственные или общественные. Очевидно, что, учитывая количество населения в Российской Федерации и количество жертв преступлений, относительно которых наблюдается постоянный рост, невозможно в нашей стране иметь фонды для возмещения вреда жертвам всех видов преступлений. Однако создать фонды для возмещения вреда, например, по тяжким и особо тяжким преступлениям, вполне возможно. При создании таких фондов следует учитывать международные стандарты в этой области и имеющийся опыт в ряде зарубежных стран.

Таковой в общих чертах видится дальнейшая стратегия развития отечественного уголовного процесса.