Значение судебной власти для современного общества трудно переоценить. Она является важным, неотъемлемым элементом построения политики правового государства. Некоторые судьи справедливо отмечают: «Сейчас с удовлетворением можно констатировать, что после целого десятилетия отрицания необходимости следования органов судебной власти в русле единой государственной политики руководители высших судебных органов не отрицают, что суды призваны не только защищать какие-то гипотетические права граждан, но и в пределах своих конституционных полномочий обязаны служить делу «укрепления законности и правопорядка», обеспечению социально-политической безопасности общества в целом»[1].

 В зависимости от того, какой ориентир выберет государство, на защиту чьих интересов направит усилия, таков будет и механизм правосудия. В справедливости данного подхода можно убедиться, проанализировав отдельные этапы исторического развития государств. Зачастую суд как орган осуществления правосудия использовался как карательный механизм, направленный на сохранение  и упрочнения существующей власти.  Так, в Вестфалии на рубеже XII-XIII вв. из-за резкого ослабления имперской юрисдикции один из архиепископов Кельна возродил старую систему местных судов, выносивших приговоры от имени императора, придав ей форму тайной организации. Этот суд получил название суд фема (в переводе с древнегерм. fema – осуждение). Был принят даже фемический кодекс по которому вершилось правосудие в таких судах[2]. В средние века существовало так называемое право вражды (Fehderecht). Данное право являлось дополнительным средством восстановления своих юридических притязаний в тех случаях, когда суды не приходили на помощь. Земский мир (Landfrieden), запрещая самозащиту или личную месть, допускал ее в тех случаях, когда от суда нельзя было добиться своего права. В таких случаях самозащита оказывалась лицу как нормальный и неизбежный образ его поведения. Кровавая месть была частью социального правосознания, получившим тем более правовое значение, чем менее законодательное право и правосудие  того времени обладало нужным авторитетом для того, чтобы завоевать господствующую роль в правопорядке[3]. Ярким примером отсутствия должного авторитета суда также являлся в США в XIX в. так называемый суд Линча[4].

Даже такой, казалось бы «народный» суд как суд присяжных, призванный обеспечить участие граждан в отправлении правосудия не всегда выполнял данное назначение. В соответствии с Уставом уголовного судопроизводства Российской империи правом рассматривать по первой инстанции дела с участием присяжных заседателей имел окружной суд. Порядок и процедура зачисления в списки присяжных заседателей была закреплена в Учреждении судебных установлений. Данный закон устанавливал дополнительные требования к списку присяжных заседателей, а именно имущественный ценз. Присяжными заседателями могли быть лица, владеющие не менее 100 десятинами земли или иного недвижимого имущества ценою от 2 тысяч до 500 рублей. В этом высоком имущественном цензе реформаторы искали гарантию деятельности суда присяжных для сохранения существовавшей государственной власти: « Имущественной ценз должен быть…довольно высок; иначе в присяжные поступали бы люди бедные, не имеющие достаточного образования и недовольно развитые для исполнения своих обязанностей. Высокий имущественный ценз – гарантия заботливости в сохранении общественной и частной безопасности и законного порядка»[5].

Современная политика государства направлена на установление баланса интересов между личностью и обществом, обеспечение всесторонней защиты прав и свобод граждан. Ее проведение невозможно без соответствующего механизма правосудия. Как справедливо утверждает Н.А. Колоколов наличие противоречий между различными социальными и государственными структурами, с неизбежностью ведет к увеличению полномочий суда как носителя независимой ветви государственной власти, поскольку только он в состоянии обеспечить возможность разрешения конфликтов между спорящими сторонами без ограничения их социальной, юридической и экономической самостоятельности[6].

В настоящее время в рамках глобальных, осуществляемых в нашей стране реформ, в результате которых произошли кардинальные изменения конституционного строя, политических и экономических основ государства, его правовой системы осуществляется и судебная реформа. Огромное значение для определения целей судебной реформы имеют положения Конституции РФ о том, что Россия - правовое, социальное государство (ст. 1, 7), что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, их признание, соблюдение и защита - обязанность государства (ст. 2), что права и свободы человека обеспечиваются правосудием (ст. 18), что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, что решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (ст. 46).

Решающую роль в осуществлении судебной политики государства играют также общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, которые согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ являются составной частью ее правовой системы. К ним относятся Всеобщую декларацию прав человека, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах.

Особо следует обратить внимание на то, что после вступления Российской Федерации в Совет Европы 28 февраля 1996 г., и присоединившись к Уставу этой организации и другим основополагающим ее актам 30 марта 1998 г. была ратифицирована Конвенция о защите прав человека и основных свобод.

Конвенция имеет особое значение для России, поскольку, ратифицировав Конвенцию, наше государство признало не только ее положения, но и юрисдикцию Европейского суда по правам человека. Согласно Федеральному закону РФ от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»  Российская Федерация в соответствии со ст. 46 Конвенции признала ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов. Постановления Суда, принимаемые в отношении Российской Федерации, обязательны для всех государственных и муниципальных органов Российской Федерации. Более того, постановления Суда, вынесенные в отношении России, являются основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных решений, принятых национальными судебными органами. Впервые публичные слушания по делу против России состоялись в Европейском суде по правам человека 6 июня 2001 г. Это дело "Илашку и другие против Молдовы и России" - решение о приемлемости жалобы в отношении обоих государств принято Судом 4 июля 2001 г[7]. В настоящий период времени среди специалистов все чаще отмечается существенное влияние прецедентов Европейского суда на российскую правовую систему, в особенности на судебную практику[8]. В обоснование данного вывода можно привести следующий пример. Европейский суд по правам человека 15 июля 2002 г. огласил свое Постановление по делу «Калашников против Российской Федерации»[9], где признано, что в отношении заявителя были нарушены положения ст. 3, 5 и 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Во исполнение данного решения ЕСПЧ Правительство РФ издало специальное распоряжение от 10 декабря 2002 г. N 1727-р  о выплате компенсации и судебных издержек. Комитет министров Совета Европы в предварительной резолюции от 4 июня 2003 г. отметил, что РФ выплатила заявителю оговоренную компенсацию в установленные сроки, одновременно указав, что остается проблема общего характера в отношении условий содержания заключенных в следственных изоляторах, которая связана с уголовной реформой и реформой пенитенциарной системы, и установил сроки для предоставления сведений о дальнейшем прогрессе в принятии общих мер[10].

В связи с этим важное значение приобретают положения ст. 6 Конвенции, согласно которой каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, а также толкования Конвенции, даваемые Европейским судом по правам человека. Право на справедливый суд означает возможность обращения в суд, который соответствует определенным стандартам в области прав человека. Справедливое правосудие могут вершить лишь судьи, независимые от исполнительной власти[11]. При этом практика Европейского суда по правам человека подразумевает под независимостью суда наличие определенной дистанции между судебной системой и другими ветвями власти, в первую очередь исполнительными органами. В постановлении Европейского суда по правам человека по делу «Клейн и другие против Нидерландов» закрепляется, что хотя принцип разделения властей в отношении политических организаций государства и судебной системы приобретает все большее значение в деятельности суда, от государства не требуется соблюдения каких - либо теоретических концепций конституционного устройства, определяющих степень взаимодействия ветвей власти. Другими словами суд как орган, решающий вопросы, отнесенные к его компетенции на основе норм права, в соответствии с установленной процедурой должен предоставлять гражданам определенные гарантии, исходя из независимости от исполнительной власти и беспристрастности[12]. По справедливому утверждению известного ученого И.Я. Фойницкого, для авторитетного применения закона судебной власти необходимо положение независимое, самостоятельное, одному лишь закону подчиненное. Суд должен занимать такое государственное положение, которое обеспечивает отправление судебной функции независимо от каких бы то ни было посторонних ведомств или лиц, сообразно закону и истинным интересам правосудия. Это предполагает отделение судебной власти от законодательной и исполнительной и такое ее построение, которое дает ей устойчивость, необходимую для отправления правосудия[13].

 Вывод о том, что злоупотребления исполнительной и законодательной власти можно ограничить в рамках правовых процедур, позволяющих заинтересованным лицам быть заслушанными, - одно из старейших достижений юридической мысли. Великая хартия вольностей 1215 г. предписала английским королям давать обещание, что они никому не откажут в правосудии, что ни один свободный человек не будет заключен в тюрьму, объявлен вне закона или иным образом наказан кроме как по судебному решению. Естественное право разработало концепцию справедливой процедуры, согласно которой суды принимают решения, только уведомив заинтересованные стороны и дав им возможность высказаться, и только тогда, когда сами судьи свободны от всякого пристрастия и предрассудков[14].

Вступление в Совет Европы, ратификация его договорно-правовых актов потребовали от России усовершенствовать национальное уголовно-процессуальное законодательство и привести его в соответствие с европейскими принципами и стандартами. В связи с этим новый импульс получила проводимая в России с 1992 г. судебно-правовая реформа. В 1997 г. были приняты Федеральные законы «О судебной системе Российской Федерации», «О судебных приставах» и «Об исполнительном производстве», в 1998 г. – «О мировых судьях в Российской Федерации», «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации", в 1999 г. – «О военных судах Российской Федерации». В 2001 г. в Законы «О Конституционном Суде Российской Федерации», «О судебной системе Российской Федерации», «О статусе судей в Российской Федерации» были внесены изменения и дополнения, уточнившие понятие неприкосновенности судей и установившие процедуру привлечения их к ответственности, ограничив корпоративное воздействие при решении этих вопросов.

Принятие этих Законов способствовало укреплению независимости судей, что отметил в своем докладе и Комиссар по правам человека А.Х. Роблес в ходе своего визита в Российскую Федерацию в 2004 г. В частности, он указал на то, что создан профессиональный судебный орган, которому поручено контролировать работу судей, - квалификационная коллегия судей. То, что этот орган уполномочен выполнять некоторые административные функции, регулировать продвижение судей по службе, позволит избежать риска давления, которое могут оказывать на судей[15].

Таким образом, можно с уверенностью констатировать, что в осуществлении судебной деятельности все большую роль стали играть наднациональные источники. Общие правовые нормы стран сообщества и Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод играют все больше определяющую роль в жизни России. Вся правовая система государства, как было показано выше, строится на международных началах. Эти законы провозглашают ряд фундаментальных принципов, реализация которых входит в обязанность суда. Как справедливо заметил Антуан Гарапон «права человека, провозглашенные в международно-правовых актах постепенно заставили государство превратиться из инстанции-поставщика правосудия в подсудную инстанцию»[16].

В современных условиях права человека вышли за пределы чисто внутренней компетенции государства. Взаимодействие государства на международной арене объективно обуславливает сужение сферы, в рамках которой то или иное конкретное государство может действовать произвольно, по своему усмотрению, независимо от общепринятых принципов международного права[17].

При этом следует обратить внимание на то, что принципы и нормы Совета Европы определяют не порядок производства по уголовному делу, а конкретные процессуальные права человека, обеспечение которых лежит в основе деятельности суда. Суд в процессе осуществления правосудия самостоятельно выбирает способы и средства обеспечения прав личности, которые в тоже время должны быть четко определены и закреплены в национальном уголовно-процессуальном законе[18] в соответствии с международно-правовыми стандартами. Международные принципы и нормы содержат общие теоретические положения, которые помогают национальным судам выявить нормативное содержание основных принципов правового государства. Их значение для национальных судов находится на том же уровне, что и доктрина[19], которая имеет базовое значение для формирования правовой системы государства.

В основе изменения положения суда в рамках осуществления правосудия лежит тенденция смягчения противостояния естественно-правовых и позитивистских подходов. Причем мировая практика и политика отдельных государств, в том числе и России, идет по пути позитивного закрепления естественных прав и принципов. Эти изменения снимают противостояние и крайности естественно-правовой и позитивистской доктрин: незащищенность естественных прав человека вне государственного закрепления и дистанцирование позитивистского учения от нравственных, личностных, социальных ценностей. Действительно, в современных условиях позитивистский подход к правам человека не может дистанцироваться от категории свободы, справедливости, самоценности индивида, поскольку без этого невозможно законодательное закрепление естественных прав человека. «Обретая законодательное выражение, права человека получают дополнительную «энергию», а государство, законодательно закрепляя их, обязывает себя гарантировать и обеспечивать права и свободы, самоограничивает свои притязания»[20].

Исходя из этого, в современном правовом государстве можно наблюдать тенденцию перерождения судебной власти при осуществлении правосудия из орудия государства в решении определенных политических вопросов, из ее зависимого и подчиненного положения от исполнительной власти, в символ свободы и независимости, свидетельствующий о защите естественных прав и свобод граждан. Одним из реальных гарантий обеспечения независимости судов от исполнительной власти является создание новой централизованной системы финансирования судов, которая с 1998 г. существует в лице Судебного департамента под эгидой Верховного Суда Российской Федерации, а не Министерства юстиции, как это было ранее.

В настоящий период времени суд занимает особое место в жизни общества. Если раньше вопросы, которые затрагивали интересы государства рассматривались непосредственно в сфере исполнительной власти и зачастую конфиденциально, без широкой общественной огласки, то сейчас наблюдается постепенная автономизация правосудия от корпоративного функционирования государства. Правосудие стало новым языком, на котором формулируются новые политические запросы. Суды стали воплощением новой манеры понимания демократии[21]. Органы правосудия, приобрели определенную независимость. Государственная власть делегировала часть своих полномочий судам. Такое усиление судов, расширение его полномочий свидетельствует о смене ориентиров в жизни общества и государства. В связи с этим деятельность суда не связана с защитой политической элиты, которая сама может оказаться на скамье подсудимых. Об этом свидетельствует закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве особенностей производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц. Уголовно-процессуальный закон предусматривает возможность возбуждения уголовного дела, задержания, избрания меры пресечения и рассмотрение уголовного дела в отношении членов Федерального Собрания, Уполномоченного по правам человека, Президента, прекратившего исполнение своих полномочий, кандидата в Президенты, судей, прокуроров и т. д.

Однако, несмотря на общие положительные изменения государственной политики в сфере судебной деятельности современные реалии содержат множество проблем. Следует согласиться с судьей Верховного суда РФ Н.А. Колоколовым, что зачастую в принципиальных, действительно значимых для государства и общества моментах процесса судьи по-прежнему руководствуются не столько своим внутренним убеждением о фактических обстоятельствах дела (спора сторон), сколько привычно "ждут" указаний (правящей) политической элиты о желательном направлении разрешения дела[22]. Именно поэтому, несмотря на законодательное закрепление возможности возбуждения уголовного дела, его  рассмотрения и разрешения в суде в отношении отдельных категорий лиц данное положение во многом остается декларативным. В связи с этим справедливо замечает Н.Н. Ковтун, что в большинстве своем судьи даже не задумываются, что можно вынести решение об аресте губернатора или мэра и это решение, безусловно, будет исполнено простым офицером полиции. Что после вынесения подобного решения не надо будет в этот же день проходить медицинскую (в том числе и психиатрическую) комиссию, срочно подыскивать новую работу или ждать вызова в (местный или не только) Кремль. Что можно законно и обоснованно в течение нескольких лет выдвигать и отстаивать в обычном федеральном суде обвинение против Президента страны, и при этом остаться весьма уважаемым человеком, а не изгоем в своей же стране[23]. Без «внутренней» самостоятельности судей невозможно эффективное функционирование судебной власти. Еще И.Я. Фойницкий указывал на то, что «внутренняя» самостоятельность судебной власти – это качество, которое прежде всего и более всего зависит от самих судей. Оно есть плод твердого убеждения и высокой, безупречной нравственности. Воспитывают его общество, судью окружающие примеры, в жизни им наблюдаемые, наука, ум его возвышающая. Если качества в этой основной психологической сфере не подготовлены, никакие государственные мероприятия не сотворят независимого судью[24].

Безусловно, все это свидетельствует о том, что при всей положительной тенденции развития правосудия на демократических началах есть иллюстрации, когда суд втягивают в лоббирование определенных интересов. Но это отдельные случаи, являются одним из подтверждений важной роли суда в обеспечении основных направлений политики государства, в его влиянии на жизнь общества, его отдельные институты. Показательным в этом плане явилось социологическое исследование, относительно деятельности различных государственных органов, проведенное в ноябре 2000г. по заказу Тимоти Фрайя, доцента политологии в Университете штата Огайо, в рамках проекта, финансируемого Национальным советом по евразийским и восточноевропейским исследованиям, фондом Олина, советом по исследованиям в области общественных наук и Центром Мершона при университете штата Огайо, а также Всероссийским центром социологического исследования по изучению общественного мнения. Результаты данного исследования были опубликованы в 2002 г. Несмотря на критические взгляды на российскую судебную систему, большинство опрошенных больше доверяют судам общей юрисдикции (2.82%), чем Федеральному правительству (2.72%), Государственной Думе (2.31%), а также местным органам законодательной власти (2.75%).

Как отметил В.В. Демидов, судья Верховного Суда РФ на конференции, состоявшейся в Москве в сентябре 2003 года и посвященной опыту осуществления программы канадско-российского судебного сотрудничества суды общей юрисдикции стали пользоваться уважением со стороны населения, люди пошли в суды за правдой, за защитой своих законных интересов[25].

Таким образом, общие тенденции правовой политики государства свидетельствуют о развитии концепции современного правосудия, в основе которого находятся права и свободы граждан. И последовательное ее проведение будет способствовать тому, что отдельные декларативные положения найдут практическое воплощение в деятельности суда.

Такая позиция суда в сфере осуществлении правосудия, безусловно, способствует  укреплению законности и правопорядка в России. Более того, она эффективно используется в уголовном судопроизводстве для защиты не только прав и свобод отдельных его участников, но и обеспечения государственной безопасности.

С помощью правосудия при разрешении подсудных дел судами осуществляются: пресечение противоправной деятельности субъектов, посягающих на жизненно важные интересы государства; создание условий, затрудняющих совершение действий, представляющих угрозу государственной безопасности, а также создание условий, благоприятно влияющих на осуществление правоохранительными органами деятельности по обеспечению государственной безопасности.

Следовательно, основное значение судебной власти на современном этапе развития нашего общества необходимо определить как  укрепление правопорядка, обеспечение безопасности государства и общества путем представления каждому заинтересованному лицу реальной возможности в случае возникновения спора или предъявления обвинения по уголовному делу защитить свои права, свободы или охраняемые законом интересы в суде. То есть, реализовать свое право на судебную защиту, основанное на Конституции РФ и нормах международного права, которое включает в себя право на беспрепятственное, без каких-либо ограничений, обращение в суд, на справедливое рассмотрение его дела в разумный срок беспристрастным, независимым и законным составом суда, а также на исполнение судебного решения, вступившего в законную силу[26].

В силу развития в России гражданского общества и накоплением опыта государственно-правового регулирования общественной жизни судебная деятельность будет наполняться все большим содержанием[27], а правосудие являться надежным гарантом защиты не только отдельной личности, но и в целом общества и государства от произвола и беззакония.