Российское уголовное судопроизводство традиционно строго делится на досудебное и судебное производство. Причем досудебное производство, при всем его подчиненном значении по отношению к судебному, играет чуть ли не определяющую роль по отношению ко всей уголовно-процессуальной деятельности: оно значительно продолжительнее по времени чем рассмотрение дела в суде, именно им определяется, будет или нет судебное разбирательство, в отношении кого и в каких пределах оно будет осуществляться. Суд никогда и ни при каких условиях не может выйти за пределы результатов предварительного расследования.

            Казалось бы, при таком подходе должностные лица, принимающие решение о возбуждении уголовного дела и осуществляющие его расследование, должны, во-первых, обладать подлинной, а не мнимой самостоятельностью; во-вторых, иметь возможность, а прежде всего -  потребность отстаивать свое мнение, складывающееся в ходе расследования уголовного дела; в-третьих, нести ответственность, и не формальную, а подлинную за результаты расследования и последствия, вытекающие из них.

            Основной процессуальной фигурой досудебного производства является следователь. При всей значимости деятельности начальника или руководителя следственного подразделения, а также прокурорского надзора в осуществлении расследования, именно следователи несут основную нагрузку по расследованию уголовных дел и обеспечивают эффективность этой деятельности. Этому, по логике, должна быть подчинена законодательная регламентация полномочий и вообще процессуального положения следователя, его взаимоотношений с органами дознания, руководителем следственного органа и прокурором.

Процессуальная регламентация полномочий следователя выполняет не только регулирующую роль по отношению к его непосредственной деятельности, она должна способствовать 1) формированию процессуальной личности следователя; 2) подвигать его на активное осуществление этой деятельности, восприятие ее как собственно производную.

Только в таком режиме работы может нарабатываться и воспроизводиться профессиональное мастерство следователя. Пассивный, равнодушный следователь, зависимый от любого чиха начальства, никогда не добьется высокого уровня профессионального мастерства. Да и конкретные дела губят именно такие следователи.

            Ныне созданная регламентация полномочий следователя не только не способствует активизации деятельности конкретного следователя, она связывает его, делает зависимым от руководителя следственного органа и прокурора. Следователи, и без того потерявшие всякую надежду на выражение и отстаивание своего мнения по уголовному делу, в условиях действующей регламентации их взаимоотношений с руководителем следственного органа и прокурором вообще перестанут пытаться что-либо делать самостоятельно. Плотная опека со стороны начальства и неукоснительное следование его указаниям – основа деятельности нынешних следователей. Кстати, многих следователей это положение устраивает, потому что оно безответственное.

За что отвечает следователь? Формально - за все. По общей норме - фактически ни за что. Если его наказывают, то бьют как мальчишку.

Должной ответственности следователя у нас нет. Между тем во времена И.Я. Фойницкого в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных (1885 г.) предусматривалось специальное отделение «О преступлениях и проступках чиновников при следствии и суде», в нем было 9 (девять) статей, в которых устанавливалась ответственность как за преступные действия, так и за нерадивое, по незнанию нарушение процессуальных форм, например, за несвоевременный допрос обвиняемого.

Одним из возможных и реальных путей совершенствования досудебной части российского уголовного судопроизводства может и должно быть укрепление процессуальной самостоятельности и независимости следователя при четко определенной ответственности за законность   и обоснованность принимаемых им решений по уголовному делу.       

Ныне следователь выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого, не имея на то достаточных оснований, ставит перед судом вопрос и получает положительное решение об его аресте, ссылаясь на это обвинение, подкрепляя его указанием, что оно является тяжким и свидетельствует о возможности обвиняемого уклониться от следствия, и совершенно не отвечает за последствия своих решений. Уголовный кодекс предусматривает его ответственность только за привлечение к уголовной ответственности заведомо невиновного. Но много ли таких случаев на практике? Мне они неизвестны.

Кстати, заметьте, что пишет следователь в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого? Он пишет, что установил, что обвиняемый совершил определенные преступные действия и излагает обстоятельства их совершения. А кто ему позволил это делать? Где презумпция невиновности? Разве она не действует для следователя? Следователь, согласно закону, выносит постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого при наличии достаточных данных, указывающих на совершение преступления этим лицом.            Следовательно, в постановлении он должен писать, что установил, что по делу собраны достаточные доказательства, дающие основание для предъявления такому-то лицу обвинения в том, что он совершил такие-то действия. Разница не большая, но существенная.

Еще об одном ракурсе отношения к выводу следователя по делу. В периодической печати часто употребляется  выражение, согласно которому обвинительное заключение и материалы уголовного дела, направляемые в суд, - это версия следствия. Следователь отработал все версии, собрал доказательства, опровергающие все остальные, кроме одной, пришел к выводу о виновности лица, привлеченного в качестве обвиняемого, а он, видите ли рассматривается в качестве версии. Для чего это делается? Для создания возможности ожидания оправдательного приговора. А откуда ему взяться при нынешнем построении уголовного преследования или обвинения в досудебном производстве? Если следователь возбудил уголовное дело при наличии соответственного основания, осуществлял расследование при строгом соблюдении требований закона и собрал все необходимые доказательства – вывод предрешен. Всякое иное решение суда – это недоработка следствия. Если мы хотим иметь правосудие по западному образцу с 8 и более процентами оправдательных приговоров, то досудебную деятельность надо организовать по тому же образцу. И стратегически, я думаю, это возможно. В первую очередь по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести.