Материалы международной научной конференции
посвященной  160-летней годовщине со дня рождения
проф. И.Я. Фойницкого
«СТРАТЕГИИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА»
11-12 октября 2007 г. (Санкт-Петербург)


оглавление

Научный гений И.Я. Фойницкого предсказал решение многих проблем уголовного судопроизводства. Особое место среди них занимают вопросы устранения последствий фиктивной уголовно-процессуальной деятельности. В этой связи мы не можем не вспомнить речь И.Я.Фойницкого «О вознаграждении невинно к суду привлекаемых» на заседании Санкт-Петербургского юридического общества 20 февраля 1884 года, которая в последующем была опубликована как самостоятельная монография[1]. В этой работе впервые в отечественной литературе были заложены научные и правовые основы для формирования института реабилитации в уголовном судопроизводстве[2]. И.Я. Фойницкий указал на неизбежность следственных и судебных ошибок из-за несовершенства человеческих средств познания истины, а также осуществления судебной деятельности в тесных пределах времени и пространства. Одновременно автором показана опасность вреда, причиняемого личности и государству незаконным обвинением и осуждением. Поэтому дано глубокое нравственное и правовое обоснование необходимости совершенствования законодательства о вознаграждении невинно привлекаемых к суду как мер, направленных на устранение инквизиционности в уголовном процессе.

Назначение института возмещения вреда невинно потерпевшим вследствие незаконного обвинения перед судом и осуждения должно, как утверждал И.Я. Фойницкий, преследовать две цели: предупреждение подобного рода явлений и вознаграждение за причиняемый вред. Недопущение произвола и судебных ошибок, по его мнению, должно обеспечиваться прежде всего: гласностью и устностью суда, его независимостью, равенством сторон перед судом, совершенством процедуры пересмотра судебных решений. Кроме этого, И.Я. Фойницкий предлагал смягчить меры процессуального принуждения на досудебном производстве с тем, чтобы как можно меньше причинять страдания людям, которые были вовлечены в уголовный процесс. Актуальными остаются для современного постсоветского уголовного процесса выводы И.Я. Фойницкого о формулировании в законодательстве «точных условий применения мер следственного принуждения, приводов, задержаний, арестов и т.д.»[3]. Представляется, что в целях повышения эффективности и защиты прав личности сложившееся досудебное производство нуждается в существенной реконструкции, поскольку в этой части процесса на протяжении многих лет допускаются типичные нарушения законодательства, причиняющие боль и страдания гражданам. Очевидно, постепенно подлежит изменению его функциональная структура и полномочия органов расследования, прокуратуры и суда. На мой взгляд, следует свести к минимуму неопределённости в законодательстве, регулирующем основания для производства следственных действий, иных мер процессуального принуждения, установить судебный контроль за законностью формулирования и предъявления обвинения.

В упомянутой работе И.Я. Фойницкий поставил весьма важную и актуальную проблему об ответственности за привлечение к суду невиновных. В широком смысле этого слова – об ответственности государства перед личностью в уголовном судопроизводстве и в более узком – об ответственности должностных лиц перед государством за ненадлежащее выполнение своих процессуальных  обязанностей.

Надо сказать, что данная научная и практическая проблематика остаётся до конца неразрешенной в современной теории права, науке уголовного процесса и законодательстве. Мне представляется, что в условиях формирования правовой государственности имеет смысл вести речь об ответственности государства перед личностью как о принципе уголовного процесса. Такие политико-правовые предписания закреплены в соответствующих нормах международного права, во многих Конституциях стран СНГ, что обусловлено стремлением утвердить в обществе идеалы правового государства. Устанавливая собственный публично-правовой механизм ответственности, государство тем самым создает дополнительные возможности для контроля за законностью действий и решений должностных лиц. Поэтому реабилитация, как мне представляется, является формой ответственности государства перед личностью в уголовном процессе. На данное обстоятельство в свое время обращал внимание И.Я. Фойницкий. Он, в частности, писал: «Свою свободу, свои имущественные интересы, свою честь обвиняемый доверяет не чиновникам, производящим следствие и суд, а государству: при злоупотреблении должностью, чиновники отвечают перед государством, государство – перед потерпевшим. Такая заменяющая ответственность государства за должностных лиц лежит в природе вещей. Это мера моральной политики во имя общественного блага»[4]. К сожалению, в современном законодательстве остаётся не урегулированной проблема ответственности субъектов, ведущих производство по уголовному делу, за ненадлежащее выполнение процессуальных обязанностей. Анализ Законов Украины «О статусе судей», «О квалификационных комиссиях, квалификационной аттестации и дисциплинарной ответственности судей судов Украины», Дисциплинарного устава прокуратуры свидетельствует о том, что в них отсутствуют чёткие определения оснований и видов ответственности за совершение уголовно-процессуальных правонарушений и злоупотреблений правом.

Практика показывает, что в условиях фиктивных уголовно-правовых и, соответственно, уголовно-процессуальных отношений неправомерные процессуальные действия и решения в зависимости от причин, которые их детерминировали (субъективных, объективных или в их комбинации) имеет смысл разделять на уголовно-процессуальные правонарушения, злоупотребление правом и ошибки. С учётом такой классификации представляется целесообразным в отраслевом законодательстве нормативно определить виды юридической ответственности должностных лиц их допустивших.

В этой связи, видимо, имеются основания для расширения административной, уголовной и имущественной ответственности дознавателей, следователей, прокуроров и судей, виновных в незаконном обвинении и осуждении. С одной стороны, это будет способствовать процессуальной самостоятельности и независимости должностных лиц, а с другой – служить дополнительной гарантией законности. Представляется это особенно важным в нынешних условиях, когда уголовный процесс порой используется не по назначению, а по «заказу», для устранения конкурентов, а в отдельных случаях – в политических целях. В этой связи И.Я. Фойницкий указывал, что «в вопросах ответственности необходимо как можно меньше формализма, так, чтобы ответственность обвинителя… была в действительности не редким исключением, а общим правилом, и не применима лишь тогда, если обвинитель докажет, что возбуждённое им уголовное преследование, хотя и оказалось несостоятельным, но было им предъявлено и ведено добросовестно»[5]. Разумеется, орган дознания, следователь могут совершать действия в состоянии оправданного риска, добросовестно заблуждаться, что исключает ответственность, и причиненный вред в таких случаях возмещается за счёт государственной казны.

Институт реабилитации в уголовном процессе относится к числу «молодых», формирующихся в условиях демократизации государственности. Его научная разработка, естественно, сопровождается целым рядом дискуссионных вопросов; среди них – понятие реабилитации. Оно интерпретируется в широком смысле, как восстановление в правах и свободах лиц, незаконно или необоснованно подвергнутых уголовному преследованию, и возмещение причиненного им вреда. В такой трактовке в число реабилитантов включены как лица незаконно обвиненные в совершении преступления, так и те, которые были не связаны с подозрением и обвинением, и были подвергнуты незаконным мерам процессуального принуждения в ходе производства по делу. Кроме этого, в Законе Украины «О порядке возмещения вреда, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда» от 1 декабря 1994 года право на возмещение причиненного вреда имеют не только лица, в отношении которых вынесли оправдательный приговор или прекращено уголовное дело по реабилитирующим основаниям, но и те, в отношении которых отказано в возбуждении уголовного дела по п. п. 1 и 2  ст.6 УПК Украины; а так же лица, которым причинен ущерб незаконными оперативно-розыскными действиями, если на протяжении шести месяцев не возбуждено по результатам таких мероприятий уголовное дело, или такое решение было отменено.

В литературных источниках поддерживается понимание реабилитации в более узком значении – только как признание незаконности обвинения и осуждения. В этом случае возмещение вреда признается самостоятельным институтом, имеющим уголовно-процессуальную природу. Мне кажется, что решение этой дискуссии содержится в упомянутой мной работе И.Я. Фойницкого, в которой речь идет о невинно привлекаемых к суду. Категория реабилитантов ограничивается лицами, пострадавшими от незаконного обвинения перед судом и осуждения. Такой подход к понятию реабилитации обоснован И.Я. Фойницким в 1884 году, и получил. дальнейшее развитие в работах российских процессуалистов Хрулева С.О. (1888г.), Розина Н.Н. (1897г.), Фельдштейна Г.С. (1902г.), Ширяева В.Н. (1904г.) и др.[6] На данное обстоятельство также обоснованно обращают внимание профессор Николюк В.В. и профессор Гуляев А.П.[7]

Мне представляется, что институт реабилитации приобрел бы больший вес и значение, если бы он был исключительно судебным актом в форме судебного решения. По логике реабилитационного производства активными участниками реабилитационного производства должны быть не только профессиональные субъекты уголовного процесса, но и предприятия, учреждения, организации, от которых зависит восстановление реабилитанта в правах.[8]

Слабым местом данного института пока остаётся его процессуальная форма, и механизмы реализации возмещения вреда потерпевшим. Содержание Закона Украины «О порядке возмещения вреда, причинённого незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда» от 1 декабря 1994 года свидетельствует о том, что правовосстановительный процесс в значительной степени зависит от потерпевшего. Он должен проявлять инициативу в восстановлении на работе, пенсионных, жилищных правах. В жизни это себя не оправдывает. Нам представляется, что в этом законе необоснованно заложены диспозитивные начала поведения потерпевшего от незаконной уголовно-процессуальной деятельности. Очевидно, статус субъекта-лидера следует представить той стороне, которая причинила вред. Это бы отвечало публичным началам уголовного процесса. Сегодня уже вполне достаточно научного и эмпирического материала для закрепления в законодательстве перечня прав лица, подлежащего реабилитации, как это сделано относительно других участников процесса.

Разумеется, в этом докладе невозможно дать ответы на все вопросы, возникающие при законодательном регулировании института реабилитации. Тем не менее, есть основания сделать выводы, что реабилитация имеет уголовно-процессуальную природу, обусловлена задачами уголовного процесса, и преследует такие цели:

1) Судебная констатация факта незаконности обвинения или осуждения.

2) Возмещение имущественного, компенсация морального вреда и восстановление в других правах по инициативе органов государства[9] с целью восстановления социального и правового статуса лица, который он имел до незаконного обвинения или осуждения.

[1] См.: Фойницкий И.Я. О вознаграждении невинно к суду уголовному привлекаемых. – Спб. – 1884. – С. 110

[8] Ильютченко Н.В. О понятии реабилитации в уголовном процессе России // Вестник Московского университета. – Сер. II.: Право. – 1994. - № 6. – С. 22-26

[9] Много воды утекло с тех пор, когда интерес государства в уголовном производстве состоял в фискальном интересе наполнения казны за счет судебных пошлин и конфискаций имущества обвиненных или оставленных в подозрении. В отличие от феодальных кормленщиков и фискалов Петровской эпохи современное государство провозглашает себя защитником интересов всего общества, а не собственной казны. Поэтому основывать реабилитацию на иске частного лица, потерпевшего от незаконных действий государства (nemo judex sine actore), означало б продолжать считать отношение государства к гражданину частно-правовыми, а не публичными. Поскольку государство считает себя лицом публичного права не только на время преследования, но и после него, то возмещение вреда реабилитанту должно быть не обязанностью, признаваемой государством по требованию реабилитанта, а публично-правовой функцией, реализуемой в одностороннем порядке – т.е. по инициативе самого государства.