:  
 
You are on the old site. Go to the new website linknew website link
Вы находитесь на старом сайте. Перейдите на новый по ссылке.

 
 Архив новостей
 Новости сайта
 Поиск
 Проекты
 Статьи






. .

? !



Отдельные статьи

Соотношение положений принципов уголовного судопроизводства и особого порядка судебного разбирательства


2009, Правовые вопросы современности: теория и практика: материалы Всероссийской научно-практической конференции 15 мая 2009г. Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2009. С. 119-125, , ,  Пикалов Игорь Алексеевич, к.ю.н., доцент, 

Соотношение положений принципов уголовного судопроизводства и особого порядка судебного разбирательства




В ч. 1 ст. 1В ч. 1 ст. 11 Всеобщей декларации прав человека закреплено положение о том, что «каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного (выделено мной – И.П.) судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты » (1).
Именно суду и только суду как независимому и самостоятельному органу судебной власти доверяет государство признать лицо виновным в совершении преступления и подвергнуть его уголовному наказанию не иначе как своим приговором, вынесенным в установленном порядке. Это признание осуществляется в результате правосудия в условиях гласности, устности, состязательности. Даже факты предъявления следователем обвинения и утверждения прокурором обвинительного заключения не означают признания обвиняемого преступником.
Как отмечает Л.М. Васильев «нельзя считать, что презумпция невиновности прекращает свое действие с того момента, как орган расследования соберет доказательства, достаточные для признания обвиняемого виновным».2
Свои выводы следователь (дознаватель) излагает в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого (обвинительном акте), а также в обвинительном приговоре. Вывод о виновности лица в совершении преступления проверяется судом в судебном заседании и в зависимости от результата проверки подтверждается либо опровергается. Истинность приговора также ставится под сомнение и проверяется судом второй инстанции и в зависимости от результата, аналогично проверке выводов органов предварительного следствия (дознания) судом первой инстанции, либо подтверждается (полностью или частично) либо опровергается. Самый существенный момент состоит в том, что властные решения по уголовному делу, в том числе и по ограничению прав и свобод личности, принимает не «объективное правовое положение обвиняемого», а непосредственный, конкретный субъект уголовного судопроизводства, для которого обвиняемый (подсудимый) уже субъективно виновен.
До вступления приговора в законную силу суждения о виновности лица не имеют окончательного юридического значения.3 «Человек не может быть назван преступником до судебного приговора, а общество не имеет право лишить его своего покровительства, пока не решено. Что он нарушил условия, ввиду соблюдения коих оно ему даровано. Однако только право силы позволяет судье наказывать гражданина, когда существует сомнение в его виновности или невиновности».4 Как справедливо отмечает Ю.В. Францифоров: «Данный принцип, хотя и не совместим с установлением истины, служит надежной защитой прав человека, в частности гарантирует ему право считаться невиновным, пока его виновность не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда (ст. 49 Конституции РФ)».5
Кроме Всеобщей декларации прав человека, положения презумпции невиновности также закреплены в ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК.
Одним из положений презумпции невиновности является утверждение о том, что все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом РФ, толкуются в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции). Указанное правило направлено на создание гарантии состязательности сторон в уголовном судопроизводстве. Это следует из предпосылки о том, что именно сомнения в виновности толкуются как доказательства невиновности, что влечет за собой прекращение уголовного дела (в том числе по нереабилитирующим обстоятельствам6), изменение объема обвинения и переквалификацию деяния, вынесение оправдательного приговора. Еще В.К. Случевский отмечал, что «прямым результатом принятия презумпции невиновности является необходимость толкования каждого сомнения в пользу подсудимого, а также признание, что на подсудимого, как на лицо предполагаемое до постановки обвинительного приговора невиновным, не может быть возложена (как в следственном процессе) обязанность представлением доказательств своей невиновности содействовать обнаружению материальной истины».7
Презумпция невиновности также содержит правило о том, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. Данное положение направлено на исключение возможности осуждения невиновного лица, т.е. требует для вынесения обвинительного приговора не только отсутствия сомнений в виновности подсудимого, но и наличия совокупности доказательств, полностью подтверждающих его виновность в инкриминируемом деянии (ч. 4 ст. 302 УПК). Данное правило также конкретизировано в ч. 2 ст. 77 УПК, в соответствии с которой признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств.
П.Д. Баренбойм отмечает, что «сложны и подчас трудноразличимы мотивы ложных показаний, в которых допрашиваемый признает себя виновным и обвиняет других. Длительное время среди юристов, и особенно практиков, господствовало упрощенное представление, которое усматривается в отдельных случаях и сейчас: нормальный человек не может вредить себе ложным признанием, добиваясь страданий, связанных с применением наказания. Трагическая цепь следственных и судебных ошибок давно привела к выводу, что эта психологическая предпосылка, из которой исходили при оценке признаний обвиняемого, примитивна, не отражает всей сложности мотивации человеческих действий и поэтому зачастую ошибочна. Предполагаемая выгода от ложного признания может в глазах обвиняемого превалировать над вредом, которым это признание чревато, и он выбирает «наименьшее зло».8
Далее, П.Д. Баренбойм перечисляет наиболее типичные побуждения к самооговору, в их числе он называет:
Случаи самооговора, вызванные стремлением ускорить затянувшееся расследование и судебное рассмотрение, когда обвиняемый утратил веру в возможность доказать свою правоту и хочет покончить с неопределенностью положения, уйти от нравственных и физических страданий.
Человек может добросовестно заблуждаться, считая себя виновным. Такие факты чаще всего наблюдаются в делах о неосторожных преступлениях, когда обвиняемый не осведомлен относительно наличия и значения обстоятельств, исключающих его ответственность (необходимая оборона, крайняя необходимость).
Стремление избавить от наказания действительного виновника, которое продиктовано либо родственными или дружескими чувствами, либо определенными групповыми интересами (как это бывает иногда среди преступников-рецидивистов), либо угрозами и воздействием заинтересованных лиц в отношении тех, кто находится в какой-либо зависимости от них.
Боязнь огласки каких-либо компрометирующих сведений или желание получить от заинтересованных лиц какую-либо материальную выгоду.
Стремление обвиняемого уклониться от ответственности за более тяжкое преступление. Так преступник рассчитывает усыпить бдительность и прекратить расследование своей деятельности, создать себе алиби по другому делу либо доказать наличие обстоятельств, смягчающих или исключающих его ответственность.9
Л.М. Володина, подтверждая реальную возможность самооговора, указывает, что «…нельзя не признать существование проблемы жестокого обращения с подозреваемыми, задержанными органами милиции, проблемы имеющих место злоупотреблений работников милиции, связанных с выполнением должностных обязанностей. Свидетельством тому являются журналистские расследования и выступления в отечественных средствах массовой информации».10
Как отмечает Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ: «В соответствии с требованиями ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. Он должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникающие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены»11.
Это постулат свободы оценки доказательств и отрицания теории формальных доказательств, гарантирующий состязательность уголовного судопроизводства и свободу невиновного лица от уголовного наказания.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ содержит в себе раздел X «особый порядок судебного разбирательства», где в ч. 5 ст. 316 прямо указывается, что судья не проводит в общем порядке исследование и оценку доказательств, собранных по уголовному делу. Исследованию могут быть подвергнуты лишь обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, а также обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Таким образом, УПК РФ предусматривает возможность вынесения обвинительного приговора на основании лишь признания обвиняемым своей вины, что расценивается буквально, как «царица доказательств». Данную мысль можно подтвердить высказыванием В.С. Шадрина о том, что «характерной чертой существующего расследования, осложняющей обеспечение прав обвиняемого и подозреваемого, является также ставка на их признание в установлении обстоятельств совершения преступления. До наших дней указанное явление дожило со времен средневековья, эпохи расцвета инквизиционного уголовного процесса, когда признанию обвиняемым своей вины придавалось решающее значение «царицы доказательств».12 Далее он указывает, что «стремление к получению признания от обвиняемого и подозреваемого побуждает органы предварительного расследования искать средства, стимулирующие дачу показаний. В качестве одного из таких средств, в частности, может использоваться заключение обвиняемого (подозреваемого) под стражу».13
Здесь вполне уместно вспомнить высказывание А.Ф. Кони: «Наш новый уголовный процесс, кладя в основу решения внутреннее убеждение судьи, выдвинул на первый план совокупность косвенных улик и отвел настоящее место собственному признанию обвиняемого, придавая ему значение доказательства исключительно в том случае, если оно подтверждается обстоятельствами дела. Таким образом, создалась широкая возможность критического отношения к собственному признанию обвиняемого и подсудимого. И действительно, каждый опытный судебный деятель знает, как разнородны по побуждениям и содержанию собственные признания в совершении преступления, начиная от явки с повинной к властям и кончая сознанием, вынужденным неотразимостью обвинения. Случаи так называемого чистосердечного и искреннего признания, в сущности, чрезвычайно редки. Их приходится, по большей части, наблюдать уже после того, как произнесен обвинительный приговор».14
Необходимо отметить, что особый порядок судебного разбирательства кроме положений презумпции невиновности противоречит правилу свободы оценки доказательств (ст. 17 УПК). В соответствии с ч. 1 ст. 240 при рассмотрении уголовного дела в «особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением» доказательства в ходе судебного разбирательства не исследуются. Таким образом, при таком порядке рассмотрения уголовных дел постановление приговора невозможно, на что указывается в ч. 3 ст. 240 УПК и где прямо сказано, что приговор не может быть вынесен без исследования доказательств в судебном заседании. Являясь общим условием судебного разбирательства, данное положение не может иметь изъятий.
По мнению А.И. Макаркина «типичным примером юридических фикций являются сделки о признании вины (презумпция истинности признания)».15 Далее, продолжая свою мысль, он отмечает, что «справедливости ради следует признать, что условность достигнутой истины имеет место, так как сделка на самом деле является презумпцией истинности признания. Однако данная условность допускается с той целью, чтобы не нарушить иные принципы состязательности, такие, как целесообразность, диспозитивность, процессуальная экономия, а также право быть судимым без неоправданной задержки и право на защиту. Которое не должно становиться обязанностью обвиняемого».16
Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы – таково еще одно требование закона. Это означает, что значение каждого из доказательств равноценно: будь то вещественное доказательство, показания обвиняемого, заключение эксперта и т.п. Каждое доказательство подлежит проверке (выделено мной – И.П.), в основу приговора не могут быть положены непроверенные доказательства.
Сомнение в доброкачественности доказательства требует поиска новых доказательств, подтверждающих либо опровергающих имеющуюся в деле информацию. Приговор основывается на результатах исследования всей совокупности собранного доказательственного материала, отвечающего требованиям относимости, допустимости, достоверности и, в конечном счете, достаточности.17
Как абсолютно справедливо отмечают Т.Т. Алиев и Н.П. Громов «непосредственность судебного разбирательства является принципиальным положением и важнейшей гарантией постановления обоснованного приговора.
Для того чтобы установить истину по делу и оградить судей от посторонних влияний при исследовании доказательств, закон формулирует требование, согласно которому «суд первой инстанции при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу: допросить подсудимых, потерпевших, свидетелей, заслушать заключения экспертов, осмотреть вещественные доказательства, огласить протоколы и иные документы».18
Далее они указывают, что «рассмотрение дела, основанное на принципе непосредственности и устности, позволяет суду и сторонам получать наиболее полную и достоверную информацию об обстоятельствах дела, тщательно проанализировать доказательства, добытые при производстве предварительного следствия и дополнительно привлеченные к делу во время судебного заседания, установить, какие из собранных предварительным расследованием и судом доказательств являются достоверными, а какие – ложными, и прийти к обоснованному выводу о доказанности или недоказанности обвинения…
… Вот почему устность и непосредственность – «святые» принципы судебного разбирательства».19
«Принципами уголовного судопроизводства являются те закрепленные в законе руководящие положения, которые могут действовать на протяжении всего движения уголовного дела, проявлять себя в любой стадии процесса, но обязательно и безусловно – в стадии судебного разбирательства. Это есть тот главный критерий, на который следует ориентироваться при решении вопроса, можно ли считать то или иное положение принципом уголовного судопроизводства».20
Все это подтверждает предположение о том, что при вынесении решения по уголовному делу в особом порядке судебного разбирательства существует больший процент вероятности осуждения невиновного, чем при рассмотрении уголовного дела в обычном порядке.
Во всяком случае, можно с уверенностью утверждать, что при принятии решения в таком порядке всегда остаются сомнения в доказанности обвинения, что должно влечь за собой вынесение не обвинительного, а оправдательного приговора, т.к. недоказанная виновность есть доказанная невиновность.
Еще Н.Н. Розин высказывал мысль, что «в стремлении поставить правосудие на ту высоту, которая должна быть ему свойственна в культурном обществе, государство должно создать для него такие процессуальные формы и такую процессуальную обстановку, при которых соответствие судебного решения с действительным положением дела достигало бы наивысшей степени. Так как каждое судебное решение есть результат логического вывода, который делает судья из находящегося в его распоряжении материала, то способ восприятия судьей этого материала должен быть наиболее совершенен, и доказательства должны доходить до сознания и мышления судьи в их наиболее чистом виде. Этой задаче служит начало непосредственности процесса».21
И.Я. Фойницкий отмечал, что «ограничение судебного материала письменным вносит в судебное разбирательство формализм и сухость, крайне для дела вредные. Никакая письменная защита, никакое письменное обвинение по силе и глубине производимого впечатления не могут сравниться с живым словом…
Только при разбирательстве, ограничивающемся оценкой юридической стороны дела (кассационное, отчасти частное), может быть выдержан принцип: чего нет в актах, нет в действительности. Только оно может ограничиваться письменными данными, но потому лишь, что предметом его исследования представляются именно эти судебные записи, а не существо дела».22
«Наиболее важные следствия начала непосредственности в уголовном процессе следующие: 1) судья, решающий дело по существу, должен брать за основание своего решения только непосредственно исследованные им обстоятельства дела; 2) судопроизводство должно быть устное, т.е. все лица, прикосновенные к делу, должны присутствовать на суде и устно изложить перед судьею все известные им по делу обстоятельства; 3) все предметы, служащие вещественными доказательствами по делу, должны быть предъявлены суду для личного осмотра и только в случае физической невозможности этого могут быть допущены письменный или устный отчет о них других лиц; 4) судебное разбирательство должно быть, по возможности, непрерывно, дабы сохранить в судьях целостное впечатление о всех обстоятельствах дела; отсюда, всякое изменение в личном составе судей влечет за собою возобновление судебного следствия сначала…
По современному воззрению в теории процесса – судья должен составить себе по возможности целостное представление о деле путем непосредственного изучения всех обстоятельств его и личного (выделено мной – И.П.) общения со всеми лицами, прикосновенными к делу; он должен лично выслушать показания этих лиц, осмотреть документы и иные предметы, могущие служить вещественными доказательствами, и может пользоваться письменным материалом только в пределах крайней необходимости, при невозможности без него обойтись».23
«Письменность как способ производства (посредственность производства) представляет огромные недостатки при разбирательстве дела по существу. Она ставит суд, решение постановляющий, в зависимость от составителя актов: от суда ускользает весь тот материал, который доступен наблюдению, но не подлежит точному описанию, напр., выражение лица свидетеля, его тон при показании, его поведение, или даже суд вынужден основываться на описаниях неверных… Ограничение судебного материала письменным вносит в судебное разбирательство формализм и сухость, крайне для дела вредные».24
По вопросу особого порядка судебного разбирательства существуют различные мнения. Например, С.А. Новиков объясняет необходимость внедрения в уголовное судопроизводство России особого порядка судебного разбирательства загруженностью судов.25 Также он полагает возможным положения главы 40 УПК считать удовлетворительными.26
С подобным мнением вряд ли можно согласиться. Уголовный процесс не занимается разгрузкой судов, повышением зарплаты судьям, увеличением судейского штата, организацией в этих учреждениях труда и т.п. Как справедливо указывает Л.А. Курочкин «ответственность за действия дознавателя, следователя, прокурора и судьи, проблемы нехватки кадров, финансовых средств несет государство».27 Нельзя обосновывать упрощение порядка рассмотрения уголовного дела ростом количества поступающих в суд уголовных дел (так можно придти к необходимости обращения к опыту 30-х – 50-х годов прошлого столетия), что объясняется ростом преступности, возможно улучшением работы органов предварительного расследования, либо тем и другим одновременно.
В подтверждение этого тезиса можно привести высказывание Л.М. Васильева о существовании до настоящего времени пытки в уголовном судопроизводстве. Он объясняет существование пытки тремя факторами:
Пытка используется там, где нет (или не хватает) следователей (других оперативных работников) высококвалифицированных специалистов в этой области. Обращение к помощи пытки – это всегда проявление непрофессионализма.
Пытка заменяет все материальные затраты, необходимые для квалифицированного расследования уголовного дела.
Пытка позволяет быстро установить факт или добиться ложного признания факта.28
Еще В.Д. Спасович отмечал, что «как бы ни было общество грубо и неразвито, все-таки чувство врожденной справедливости будет в нем вооружаться против казни по одному лишь подозрению; совесть будет протестовать против осуждения по одной лишь догадке. Надлежало дополнить этот пробел в достоверности вины. До полной достоверности не доставало собственного признания обвиняемого; надлежало добыть это признание во что бы то ни стало. Тогдашнее законодательство, не разборчивое в средствах и не умевшее никак доискаться истины, минуя собственное признание, для получения этого признания употребило телесные истязания – пытку. Облихованного поднимали на висок, секли кнутом, жарили угольями, рвали клещами. До тех пор, пока он не сознавался в вине».29 Далее, продолжая мысль, он указывает, что «сомнения, родившиеся на счет целесообразности пытки, поколебали безусловную веру в признание, хотя бы оно было сделано не по принуждению. По уничтожении пытки центр тяжести в системе доказательств перешел с собственного признания, которое стало гораздо реже, на свидетелей. Явилась надобность обусловить собственное признание такими признаками, при наличии коих оно могло бы считаться полным доказательством вины».30
Злоупотребления со стороны должностных лиц, аморальное обращение,31 применение запрещенных законом методов ведения расследования, вплоть до пыток, с целью получения признательных показаний и иных самоизобличающих доказательств, все это вызывает негативное отношение к системе уголовного судопроизводства, дискредитирует ее в глазах общества, вредит, как самой уголовно-процессуальной деятельности, так и не допускает возможности достижения целей, указанных в ст. 6 УПК РФ.
«Хотя огромное, почти абсолютное большинство полицейских и жандармов – это люди, слишком хорошо сознающие свой долг и ответственность, чтобы опуститься до «выколачивания» признаний, некоторые из них все же прибегают порой к методам, напоминающим пение сирен. Чарующие звуки могут подействовать на людей, чья стойкость поколеблена самим фактом пребывания в столь негостеприимном месте, чей рассудок начинает мутиться от страшной усталости, отчего притупляется бдительность и исчезает ясность мысли».32
Отход от положений принципов уголовного процесса, не только положений презумпции невиновности, но и, в том числе от назначения уголовного судопроизводства (ст. 6), а также других принципов, не может быть оправдан необходимостью упрощения процессуального порядка и оперативностью рассмотрения уголовных дел. Сами по себе экономия сроков и денежных средств в уголовном судопроизводстве необходимы, однако, нельзя ни на минуту забывать, что в данном случае, мы пытаемся сэкономить за счет человеческих судеб.
А.Ф. Кони указывал: «Законодательство под влиянием временных ослеплений может, конечно, отступать назад и возвращаться к устарелым и отжившим учреждениям, но на коренные начала правосудия – гласность, устность, непосредственность и свободную оценку доказательств – оно серъезно посягнуть не решится. Эти приобретения человечества куплены слишком дорогою ценой многовековых страданий и заблуждений, чтобы с ними можно было легко и надолго расстаться».33
«Доказывание в современном российском судопроизводстве основано на принципе, краткий вариант наименования которого – оценка доказательств по внутреннему убеждению – стал хорошо известен за долгую его историю. Помимо прочего, это означает, что наличие или отсутствие обстоятельств, на которых основаны предмет спора или обвинение, должно быть выяснено любыми из предусмотренных законом средствами в полном соответствии с действительностью, отчего и появляется внутреннее убеждение в том, как все это происходило, основанное на различных эмпирических (объективных) составляющих».34
«Непосредственность в уголовном судопроизводстве означает, что суд (судья) первой инстанции при рассмотрении дела должен сам исследовать доказательства по делу, т.е. допросить подсудимых, потерпевших, свидетелей, заслушать заключения экспертов, осмотреть вещественные доказательства, огласить протоколы, акты ревизий и документальных проверок и иные документы (ст. 240 УПК РФ). Это имеет важное значение для формирования внутреннего убеждения судей (выделено мной – И.П.), оценки ими доказательств и, в конечном счете, для принятия правильного решения по делу.
В силу ст. 297 УПК РФ приговор может быть основан лишь на тех доказательствах, которые в соответствии со ст. 240 УПК РФ были непосредственно исследованы в судебном заседании. С учетом указанного требования закона суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.
Ссылка в приговоре на показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, данные при производстве дознания, предварительного следствия или в ином судебном заседании, допустима только при оглашении судом этих показаний в случаях, предусмотренных статьями 276, 281 УПК РФ. При этом следует иметь в виду, что фактические данные, содержащиеся в оглашенных показаниях, как и другие доказательства, могут быть положены в основу выводов и решений по делу лишь после их проверки и всестороннего исследования в судебном заседании (выделено мной – И.П.).
Непосредственность тесно связана с устностью судебного разбирательства, сущность которой заключается в том, что при разбирательстве дела суд обязан выслушать устные показания участвующих в процессе лиц. Возникающие у суда и иных участников судебного разбирательства вопросы к свидетелям, обвиняемым и другим участникам процесса, равно как и ответы, излагаются в устной форме».35В свою очередь, устность и непосредственность связана с гласностью уголовного судопроизводства. Как указывает Л.М. Васильев, «тайность следствия, тайное судебное разбирательство – это благоприятная почва для злоупотребления должностных лиц (следователей, судей), их произвола, нарушения закона, попрания прав и законных интересов личности, взяточничества и т.п. Наконец, тайность может скрывать непрофессионализм следователя, судьи, их некомпетентность. Тайное судопроизводство – враг презумпции невиновности обвиняемого, враг установления истины по делу. Эти принципы несовместимы…
Презумпция невиновности обвиняемого в полной мере может быть реализована только в условиях гласности. Отсутствие гласности было одной из предпосылок к появлению презумпции невиновности».36
И.Я. Фойницкий отмечал, что «право посторонних суду лиц присутствовать при производстве дела сообщает процессу качество гласности; при отсутствии такого права он становится негласным, тайным…
Гласность судебного разбирательства, далее, есть одна из самых лучших гарантий правильности судебного производства. Действуя на глазах у всех, суд имеет сильные побуждения отнестись к делу наибольшим вниманием и поступать так, чтобы не встретить заслуженных порицаний со стороны общества. Главнейшие пороки, разъедавшие юстицию (взяточничество, лихоимство и т. под.) совпадали с теми историческими эпохами, когда отправление правосудия пряталось в четырех стенах».37
«Гласность, или публичность, процесса, по современным представлениям, является одной из гарантий соблюдения судом всех установленных законом форм судопроизводства, побуждает суд к более тщательному и вдумчивому отношению к своей профессиональной работе, повышает доверие населения к деятельности суда и способствует развитию в нем чувства права и законности…».38
Относительно указанного, судебная коллегия по уголовным делам Пермского областного суда указывает, что значительное количество приговоров было отменено в связи с нарушением судами положений уголовно-процессуального закона при рассмотрении дел в особом порядке судебного разбирательства.39
Учитывая все вышесказанное необходимо признать, что в силу отступления от положений принципов, а также общих условий уголовного судопроизводства, рассмотрение уголовного дела в особом порядке судебного разбирательства влечет за собой непомерное возрастание риска принятия необоснованного судебного решения (вплоть до обвинительного приговора), что повлечет невозможность достижения целей уголовного процесса.

____________________________________________________________________________


1. Всеобщая декларация прав человека. Принята и провозглашена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года / Организация Объединенных наций. Официальные отчеты первой части третьей сессии Генеральной Ассамблеи. – Санкт-Петербург: «Регион-Про», 2004. – С. 7.
2 Васильев Л.М. Теоретические и практические проблемы презумпции невиновности обвиняемого в уголовном судопроизводстве (по материалам зарубежной и отечественной практики): диссертация на соискание ученой степени док. юрид. наук / Л.М. Васильев. – Краснодар: Сов. Кубань, 2005. С. 49.
3 Юридический энциклопедический словарь / М.О. Буянова [и др.]; отв. ред. М.Н. Марченко. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. – С. 551.
4 Васильев Л.М. Теоретические и практические проблемы презумпции невиновности обвиняемого в уголовном судопроизводстве (по материалам зарубежной и отечественной практики): диссертация на соискание ученой степени док. юрид. наук / Л.М. Васильев. – Краснодар: Сов. Кубань, 2005. С. 92.
5 Францифоров Ю.В. Противоречия уголовного процесса. – М.: Приор-издат, 2006. – С. 26.
6 Постановление Конституционного суда РФ и от 28 октября 1996 г. N 18-П // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. № 45. – Ст. 5203.
7 Цит. по: Случевский В.К. Учебник Русского уголовного процесса. Введение. Часть I: Судоустройство / Под редакцией и с предисловием В.А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2008. С. 83.
8 Как избежать пытки: Психология допроса и защита граждан / Авт.- сост. Петр Баренбойм. - №-е изд., перераб. и доп. – М.: ЗАО «Юстицинформ», 2004. С.119.
9 Там же.. С.21-23.
10 Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса:закон, теория, практика. Монография / Л.М. Володина. – Москва: Издательская группа «Юрист». 2006. С. 132.
11 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 7 июля 2004 г. № 30-О04-9 // Бюллетень ВС № 3 от 30.03.2005. Об этом же говорится в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ № 489п04 по делу Валимухаметовой / Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за IV квартал 2004 года по уголовным делам // БВС РФ № 7 от 22.07.2005.
12 Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений: - М.: ООО Издательство «Юрлитинформ», 2000. С. 87.
13 Там же. С. 88.
14 Кони А.Ф. Уголовный процесс: нравственные начала. – М.: Современный гуманитарный институт, 2000. С. 100.
15 Макаркин А.И. Состязательность на предварительном следствии / Науч. ред. докт. юрид. наук, профессор В.В. Вандышев. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2004. С. 61.
16 Там же. С. 66.
17 Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса:закон, теория, практика. Монография / Л.М. Володина. – Москва: Издательская группа «Юрист». 2006. С. 152-153.
18 Алиев Т.Т., Громов Н.А. Основные начала уголовного судопроизводства. – М.: «Книга сервис», 2003. С. 121.
19 Там же. С. 123-124.
20 Там же. С. 15.
21 Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916.
22 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. СПб. 1996. С. 85.
23 Тальберг Д.Г. Русское уголовное судопроизводство. Т. 1. Киев, 1889. Цит. по: Хрестоматия по уголовному процессу России: Учебное пособие/ Автор-сост. проф. Э.Ф. Куцова. – М.: Городец, 1999. С. 72.
24 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. Спб, 1912. Цит. по: Хрестоматия по уголовному процессу России: Учебное пособие/ Автор-сост. проф. Э.Ф. Куцова. – М.: Городец, 1999. С. 73.
25 Новиков С.А. Показания обвиняемого в современном уголовном процессе России. – СПб.: Издательский Дом С.-Петерб. Гос. Ун-та, Издательство юридического факультета С.-Петерб. Гос. Ун-та, 2004. С. 172.
26 Там же.
27 Курочкин Л.А. Человек как субъект уголовного преследования по законодательству России и Единой Европы. – М.: Издательство «Юрлитинформ», 2006. С. 37.
28 Васильев Л.М. Теоретические и практические проблемы презумпции невиновности обвиняемого в уголовном судопроизводстве (по материалам зарубежной и отечественной практики): диссертация на соискание ученой степени док. юрид. наук / Л.М. Васильев. – Краснодар: Сов. Кубань, 2005. С. 153.
29 Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством. – М.: «ЛексЭст», 2001. С.18.
30 Там же. С. 31.
31 См. например: Капинус Н.И. Процессуальные гарантии прав личности при применении мер пресечения в уголовном процессе: Дис. ... д-ра юрид. наук: Москва, 2001. – С. 321; Качалова О.В. Охрана конституционных прав подозреваемого и обвиняемого на предварительном следствии: Дис. ... канд. юрид. наук: Москва, 1999. – С. 145; Торбин Ю.Г. Освидетельствование как способ собирания доказательств на стадии предварительного расследжования. Научно-практическое пособие. – М.: Издательство «Юрлитинформ», 2005. – С. 149.
32 Цит. по: Ламбер Ж.-М. Маленький судья: Пер с фр. / Под ред. С.В. Боботова; вступ. ст. В.Д. Карповича. – М.: Прогресс, 1990. С.287.
33 Кони А.Ф. Уголовный процесс: нравственные начала. – М.: Современный гуманитарный институт, 2000. С. 5.
34 Селина Е.В. Доказывание с использованием специальных познаний по уголовным делам. М.: Издательство «Юрлитинформ», 2003. С.5.
35 Алиев Т.Т., Громов Н.А. Основные начала уголовного судопроизводства. – М.: «Книга сервис», 2003. С. 25-26.
36 Васильев Л.М. Теоретические и практические проблемы презумпции невиновности обвиняемого в уголовном судопроизводстве (по материалам зарубежной и отечественной практики): диссертация на соискание ученой степени док. юрид. наук / Л.М. Васильев. – Краснодар: Сов. Кубань, 2005. С. 219.
37 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. Спб., 1912. Цит. по: Хрестоматия по уголовному процессу России: Учебное пособие/ Автор-сост. проф. Э.Ф. Куцова. – М.: Городец, 1999. С. 75.
38 Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916.
39 Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Пермского областного суда за первое полугодие 2005 года // http://www.oblsud.permregion.ru.



: 06/06/2009
: 2718
:
Преступность как объект научных исследований: проблемы и перспективы.
Вещественные доказательства: дары волхвов.
Основания для производства повторных и дополнительных следственных действий в российском уголовном судопроизводстве
Гилинский Я.И. «Все действительное разумно»
Отдельные вопросы предварительного расследования по делам частного обвинения
РЕЗНИК Г. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ – ОСНОВА МИРОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Основные этапы законодательного регулирования дознания в Республике Узбекистан
Калиновский К.Б. Меры по защите участников уголовного процесса как общее условие предварительного расследования в российском уголовном процессе
Пирамида судебной власти
Особенности прекращения полномочий судьи по законодательству Республики Казахстан

| |


.:  ::   ::  :.

RusNuke2003 theme by PHP-Nuke -
IUAJ

(function(w, d, n, s, t) { w[n] = w[n] || []; w[n].push(function() { Ya.Direct.insertInto(66602, "yandex_ad", { ad_format: "direct", font_size: 1, type: "horizontal", limit: 3, title_font_size: 2, site_bg_color: "FFFFFF", header_bg_color: "FEEAC7", title_color: "0000CC", url_color: "006600", text_color: "000000", hover_color: "0066FF", favicon: true, n
PHP Nuke CMS.
2005-2008. Поддержка cайта