Важным аспектом обеспечения права на свободу и личную неприкосновенность является соблюдение допустимых сроков задержания лиц, подлежащих экстрадиции в соответствии с международными договорами Российской Федерации. О наличии серьезных проблем в этом вопросе свидетельствует целый ряд проигранных Российской Федерацией процессов в Европейском Суде по правам человека. В своих постановлениях по делам «Гарабаев против России» от 7 июня 2007 года, «Насруллоев против России» от 11 октября 2007 года и «Рябикин против России» от 19 июня 2008 года Европейский Суд сделал вывод о нарушении российскими правоохранительными органами ряда положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кроме того он констатировал, что положения российского закона, регулирующего заключение под стражу лиц с целью их экстрадиции, не отвечает требованиям определенности, точности, предсказуемости и не обеспечивает защиту заявителей от произвола властей.
О нарушениях прав человека действиями правоприменительных органов при заключении под стражу лиц, подлежащих экстрадиции, свидетельствуют и жалобы в Конституционный Суд Российской Федерации. Анализ этих жалоб показывает, что по делам заявителей правоприменители произвольно и весьма расширительно толкуют положения статьи 466 УПК Российской Федерации, регламентирующей избрание или применение избранной меры пресечения для обеспечения возможной выдачи лица, что в итоге приводит к необоснованному ограничению прав личности.
В своих Определениях по таким жалобам от 4 апреля 2006 года № 101-О и от 1 марта 2007 года № 333-О-П Конституционный Суд Российской Федерации отмечал, что статья 466 УПК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу во взаимосвязи с положениями Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам не предполагает возможность задержания лица на основании ходатайства иностранного государства на срок свыше 48 часов без судебного решения, а также применения к такому лицу меры пресечения в виде заключения под стражу вне предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством порядка и сверх установленных им сроков.
В Определении от 19 марта 2009 года № 383-О-О по жалобе гражданина АА.Гаджиева, задержанного по запросу иностранного государства, и находившего под стражей на основании постановления прокурора свыше четырех месяцев, Конституционный Суд установил, что часть вторая статьи 466 УПК РФ не дает прокурору права на принятие решения о бессрочном задержании лица, подлежащего экстрадиции, она лишь закрепляет его правомочие на исполнение постановления компетентного судебного органа иностранного государства о заключении под стражу.
Правовые позиции, сформулированные в указанных решениях, к сожалению, не сняли всех проблем правоприменения в рассматриваемой нами сфере. Об этом свидетельствует, в частности, направление в Конституционный Суд Российской Федерации ходатайства Генерального прокурора об официальном разъяснении Определения от 4 апреля 2006 года № 101-О, в котором был поставлен вопрос о том, на основании каких правовых норм и в каком порядке должно осуществляться продление сроков содержания под стражей лиц, подлежащих выдаче иностранному государству для осуществления уголовного преследования. К сожалению, разрешение этого вопроса выходит за рамки компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, а потому органы законодательной власти должны внести необходимую ясность в поставленный вопрос путем уточнения и дополнения уголовно-процессуального законодательства.
В частности, представляется целесообразным законодательно закрепить правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированные в указанных выше его определениях, поскольку в правоприменительной практике имеет место их непонимание либо игнорирование. Для этого следовало бы включить в статью 466 УПК РФ отсылочную норму о том, что применение меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста должно осуществляться в порядке и с соблюдением требований, предусмотренных статьями 107-110 УПК РФ. В этой связи представляется ошибочным решение законодателя об исключении из первоначальной редакции части 2 статьи 466 УПК РФ нормы, ограничивающей содержание под стражей лица, подлежащего экстрадиции, предельным сроком, предусмотренным для данного вида преступления статьей 109 этого Кодекса.
Кроме того, следовало бы дополнить статью 466 УПК РФ положениями о том, что предварительное задержание лица на основании запроса иностранного государства должно осуществляться по правилам и с соблюдением требований статьи 92 УПК РФ. Необходимость в этом вызывается тем, что в статье 466 названного кодекса в качестве субъекта избрания или применения избранной меры пресечения предусматривается прокурор. В то же время фактическое задержание разыскиваемого лица осуществляют сотрудники органов внутренних дел, относящиеся к органам дознания.
Требует, на наш взгляд, более детальной регламентации процедура принятия прокурором предусмотренного частью второй статьи 466 УПК РФ решения о домашнем аресте либо заключении под стражу лица, в отношении которого имеется решение судебного органа иностранного государства о заключении под стражу. В современной редакции указанной нормы не предусматривается необходимость вынесения при принятии такого решения специального постановления, отражения в нем содержания всех документов, служащих основанием для содержания лица под стражей, а также условий, при которых может быть применен домашний арест либо заключение под стражу.
Следовало бы обратить внимание на то, что в статье 37 УПК РФ, регламентирующей полномочия прокурора, не закрепляются его права и обязанности по принятию решений, связанных с экстрадицией лиц, обвиняемых в совершении преступлений.
Внесение предлагаемых выше дополнений в уголовно-процессуальное законодательство позволит, на наш взгляд, в определенной степени минимизировать имеющие место в правоприменительной практике нарушения прав личности.
Одной из мер по совершенствованию законодательства Российской Федерации, направленной на недопущение в дальнейшем нарушений, аналогичных выявленным Европейским Судом по указанным выше делам против России, могла бы стать более глубокая правовая экспертиза заключаемых международных договоров о выдаче (экстрадиции). Так, в Договоре между Российской Федерацией и Республикой Ангола о выдаче, ратифицированном Федеральным законом от 22 июля 2008 года № 125-ФЗ, обращает на себя внимаие несоответствие предусмотренных в нем сроков предварительного задержания обвиняемого лица нормам статьи 9 Типового договора ООН о выдаче от 14 декабря 1990 года № 45/116, а также статьи 16 Европейской Конвенции об экстрадиции от 13 декабря 1957 года. Если указанные международные правовые акты ограничивают срок предварительного содержания под стражей до получения официального запроса о выдаче сорока днями, то в указанном договоре этот срок определен в 60 суток. Такое несоответствие сроков предварительного содержания под стражей может привести к новым нарушениям прав личности и к новым жалобам в Европейский Суд по правам человека.