:  
 
You are on the old site. Go to the new website linknew website link
Вы находитесь на старом сайте. Перейдите на новый по ссылке.

 
 Архив новостей
 Новости сайта
 Поиск
 Проекты
 Статьи






. .

? !



Конституционно-правовые проблемы уголовного права и процесса
Доклады и сообщения на конференции 30-31 октября 2009 года, г. Санкт-Петербург

Ковтун Н.Н. Акты конституционного правосудия как вектор формирования современной уголовно-процессуальной политики

Конференция "Конституционно-правовые проблемы уголовного права и процесса"





2009, Санкт-Петербург, , , Ковтун Н.Н., Н.Н. Ковтун,

доктор юридических наук, профессор

НФ Государственный университет – Высшая школа экономики



АКТЫ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВОСУДИЯ КАК ВЕКТОР ФОРМИРОВАНИЯ
СОВРЕМЕННОЙ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

АКТЫ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВОСУДИЯ КАК ВЕКТОР ФОРМИРОВАНИЯ
СОВРЕМЕННОЙ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ


Казалось бы, тема и предмет намеченного исследования не оставляют простора для возможных дискуссий. Роль и значение актов Конституционного Суда РФ в жизни нашего государства и общества столь весомы и значимы, что ставить под сомнение его ведущую роль в приведении отраслевого законодательства Российской Федерации в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права, уже даже как-то не принято. Практически не ставится под сомнение и тот факт, что во многом именно усилиями высшего органа конституционного контроля постепенно закладываются основы функционирования Российской Федерации, как правового государства и гражданского общества.

В данной связи, исследуя генезис уголовно-процессуального права России за последние годы, нам, по идее, не составило бы особых проблем обосновать тезис о том, что, именно благодаря актам конституционного правосудия, начальный вектор формирования современной российской уголовно-процессуальной политики можно было бы охарактеризовать, как движение: «от инквизиции – к состязательности...»1. Во временных рамках этот период, как представляется, можно соотнести с актами конституционного правосудия, принятыми в период между 1993 и приблизительно 2003 годом.

Как известно, именно в этот период был признан неконституционным порядок возвращения уголовных дел из суда на дополнительное расследование;2 сформулирован категорический по сути запрет на возбуждение уголовного дела судом;3 максимально обеспечено право заинтересованных лиц на судебное обжалование важнейших процессуальных решений;4 и т. п. В итоге, публично-инквизиционные начала процесса шаг за шагом уступали «место» диспозитивным полномочиям сторон и состязательному строю процесса.

В целом – верилось в перемены. Однако то ли известное укрепление вертикали власти в стране, то ли иные, (пока) неведомые юридической общественности причины, со временем, несколько изменили векторы и приоритеты в деятельности Конституционного Суда РФ. Казалось бы, прочно «забытые» публично-правовые акценты, с какой-то пугающей «настойчивостью», все чаще стали обнаруживать себя в правовых позициях, принимаемых актов и итоговых выводах Суда.

В итоге, именно актами конституционного правосудия, со временем, был «реанимирован» институт возвращения дела на дополнительное расследование из суда;5 обоснованы публично-правовые акценты активности суда в истребовании и исследовании дополнительных доказательств;6 нивелирован, принципиально знаковый, «запрет поворота к худшему» в суде надзорной инстанции;7 по сути поставлен запрет на (столь широко декларируемые) возможности стороны защиты к самостоятельному собиранию и представлению доказательств в уголовный процесс.8

И в этом контексте несколько изменившийся вектор формирования российской уголовно-процессуальной политики уже хотелось охарактеризовать, как: «от инквизиции – к состязательности, и обратно…». Правда, по сути, при тех же исходных посылках целым рядом исследователей не менее уверено обосновываются тезисы о том, что в настоящее время вектор усилий Конституционного Суда РФ все же направлен «…к обеспечению баланса конституционно защищаемых ценностей». Соответственно, исключительно в названном векторе формируется современная российская уголовно-процессуальная политика.

Верится, безусловно, в последний из названных тезисов, однако, известные и повторяющиеся публично-правовые акценты, при обращении к целому ряду принятых актов, как-то навязчиво порождают сомнения по поводу эталонной истинности, используемого в деятельности Суда и, соответственно, предлагаемого общественности в настоящее время баланса.

Кроме того, известно и то, что, отстаиваемый (нами) тезис о том, что именно Конституционный Суд РФ, по сути, формирует векторы формирования современной уголовно-процессуальной политики, пока не является самодовлеющим в сфере российского права. И законодатель, и иные ветви судебной власти в стране не всегда считают для себя обязательными акты конституционного правосудия, по сути, вступая в противоречие с нормами ст. 6 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации, оставляют за собой право на «истинное» понимание сути тех или иных нормативно-правовых предписаний.

В данной связи, целесообразно, прежде всего, определиться в исходных, методологических, по сути, моментах функционирования Конституционного Суда РФ, в обоснованности, отстаиваемых нами, суждений о приоритетном праве Суда на формирование, по сути, основ в понимании и применении той или ной отрасли права.

Известно, что в период своего становления деятельность Конституционного Суда РФ оказалась связана с рядом весьма дискуссионных проблем, основными из которых оказались вопросы: (1) о характере деятельности Конституционного Суда РФ; (2) правовой природе принимаемых им решений; (3) юридической силе итоговых выводов и правовых позиций Суда, изложенных в постановлениях или определениях; (4) роли актов Конституционного Суда РФ в системе (иерархии) источников российского права; (5) характере взаимоотношений Конституционного Суда РФ с законодательной властью и иными высшими судебными инстанциями страны.

Применительно к первой проблеме, прежде всего, были озвучены тезисы о том, что, поскольку Конституционный Суд РФ не рассматривает гражданских или уголовных дел и не разрешает дела о защите нарушенных субъективных прав граждан, он не реализует функции отправления правосудия9. Однако со временем, преобладающей стала позиция, согласно которой, принимая по жалобам граждан и запросам судов решение о конституционности закона примененного в рамках того или иного (отраслевого) производства, Суд, тем самым, в особых процессуальных формах защищает конституционные права и законные интересы личности, разрешает спор по существу. Соответственно – выполняет функцию конституционного правосудия10. Полностью разделяя это суждение, мы не видим оснований для его пересмотра, конвенциально оставляя (возможные) возражения и контраргументы противников разделяемого нами подхода за рамками данной работы.

Достаточно известно и то, что если обобщить все многообразие мнений, высказанных в свое время по поводу правовой природы принимаемых Конституционным Судом РФ решений, то дискуссию можно (было) свести к следующим основным моментам: (1) акты конституционного правосудия, безусловно, являются нормативными актами (актами правотворчества)11; (2) это судебные прецеденты12 или (3) правовые констатации; (4) это решения преюдициального плана13; (5) они сочетают в себе все или отдельные из названных свойств14. В ходе дискуссии были также высказаны тезисы о том, что правовые позиции, выраженные в актах Конституционного Суда РФ, в контексте с особыми мнениями судей, вполне могут быть охарактеризованы, как (6) правовая доктрина15 либо это своего рода (7) правовые обыкновения. При этом последнее, как отмечалось, особенно проявляет себя в актах Конституционного Суда РФ по уголовно-процессуальным вопросам, которые приобретают значение своеобразных источников права16.

Мы определяли наши подходы по сути каждой из этих позиций17. Повторяться в этих вопросах – вряд ли необходимо. Принимая акты конституционного правосудия непосредственно в качестве норм и источников российского (уголовно-процессуального) права, мы, к примеру, солидаризируемся в этом вопросе с В.В. Лазаревым18 и, отчасти, Т.Я. Хабриевой19, исчерпывающе обосновавшим нормативный характер актов конституционного правосудия.

Более того, можно в принципе согласиться с Г. Гаджиевым, прямо указывающим на то, что особая юридическая сила итоговых выводов и правовой позиции Конституционного Суда РФ дает основание отождествлять акты конституционного правосудия с «…живым, развивающимся конституционным правом»20. В концепции Н.В. Витрука правовые позиции Конституционного Суда РФ (также) приобретают значение конституционно-правовых норм и по своей юридической силе приравниваются к самой Конституции РФ21.

Соответственно при определении иерархической роли актов конституционного правосудия в (отраслевой) системе источников российского права мы будем исходить из того, что в иерархии источников права они следуют сразу за Конституцией РФ, преобладая в юридической силе и перед федеральными конституционными законами и перед иным федеральным законодательством.

Не отмечалось единства взглядов и в вопросе о том, какие именно части постановления, вынесенного Конституционным Судом РФ, следует считать источниками права, а какие не имеют подобной юридической силы и не могут (не должны) быть приняты во внимание в ходе правотворческой либо правоприменительной деятельности. Одни авторы полагали, что названный акт в целом является источником права, признавая, правда, что мотивировочная и резолютивная его часть имеет разное правовое значение22. Другие, выделяли само постановление (его резолютивную часть) и так называемую правовую позицию, изложенную в описательно-мотивировочной части акта23.

Гаджиев Г.А., в частности, ссылаясь на английскую правовую доктрину, четко различал – racio decidendi – решающий довод (решающий аргумент), обязательный для других судов, который собственно и образует правовую норму, заключенную в решении Суда, и другие части акта, которые в качестве источника права служить не могут24. А поскольку именно правовые позиции больше всего отвечают свойствам racio decidendi, суммировал он, их и следует считать собственно источником права25.

На наш взгляд, и данную дискуссию можно считать исчерпанной. Как правовые позиции, так и итоговые выводы Конституционного Суда РФ, изложенные в резолютивной части (принятого) акта, давно и прочно заняли свое место в механизме правового регулирования той или иной отрасли права, не особо отличаясь при этом в своей юридической силе.

Сказанное во многом относится и к той части дискуссии, которая касалась вопроса о том: следует ли считать актами правотворчества (нормативными актами) только итоговые выводы и правовые позиции Конституционного Суда РФ, изложенные в постановлении, или подобной юридической силой обладают и соответствующие части, принимаемых Судом определений, с так называемым «положительным содержанием». Практика конституционного правосудия, на наш взгляд, вполне определилась в этих моментах, являя целый ряд определений, правовыми позициями которых, по сути, созданы новые нормы в той или иной отрасли российского права.

Несколько сложнее дело обстоит с той частью дискуссии, где предметом полемики все еще является вопрос о характере взаимоотношений высшего органа конституционного правосудия с законодательной властью. Небезынтересен также характер складывающихся взаимоотношений Конституционного Суда РФ с иными высшими органами судебной власти в стране.

Суть этой дискуссии, в свое время, предельно точно обозначила С.В. Поленина, с одной стороны, указывая на то, что конституционное толкование, предложенное Конституционными Судом РФ, имеет высшую юридическую силу и не может быть проигнорировано в ходе любой, «в том числе и правотворческой деятельности, включая законодателя (здесь и далее выделено мной – Н.К.)»26. С другой стороны, буквально через несколько страниц, она же считает необходимым оговориться, что при этом Конституционный Суд РФ «не должен подменять законодателя, а тем более связывать его обязательными установками о путях решений той или иной проблемы в процессе конституционного толкования.

Аналогичные суждения высказывал В.В. Лазарев, указывающий на то, что объективно «нуждаются в корректировке формулировки тех решений Суда, в которых содержатся апелляции к Федеральному Собранию и его первой палате. Государственная Дума не может ущемляться в своем суверенном праве творца законов»27.

Остроту данной дискуссии придает и то обстоятельство, что, по мнению ряда исследователей, в соответствии с п. 5 ст. 125 Конституции РФ, Конституционный Суд РФ может толковать Основной Закон страны лишь по запросам Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы РФ, Правительства РФ и органов законодательной власти субъектов Федерации. Перечень является исчерпывающим. Однако в процессе функционирования Суд «изыскал» дополнительные возможности для «несанкционированного» (в обход п. 5 ст. 125) толкования Конституции РФ и в других спорных случаях. Несмотря на то, что в п. 4 ст. 125 Конституции РФ не указано на право Суда толковать Конституцию РФ по жалобам граждан на нарушение их конституционных прав либо по запросам судов о конституционности акта, подлежащего применению (примененного) в деле, Конституционный Суд РФ фактически присвоил себе это право, расширительно понимая содержание указанной конституционной нормы28.

На ограниченные возможности Конституционного Суда РФ в толковании, как норм Конституции, так и отраслевого законодательства, обращает внимание и В.П. Божьев, отмечая, что толкование Конституции РФ при рассмотрении дел о проверке конституционности законов по жалобам о нарушении прав и свобод граждан и по запросам судов не имеет самостоятельного значения, носит подчиненный характер. Соответственно, на эту форму толкования Федеральный конституционный закон №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» не распространяет присущие актам толкования Конституции РФ признаки официальности и обязательности (ст. 106)29.

Были ли восприняты результаты данной дискуссии непосредственно Конституционным Судом РФ (соответственно, ограничившим себя в толковании), законодателем (пунктуально и незамедлительно следующим Суду), иными высшими органами судебной власти (по идее, также призванными к неукоснительному исполнению решений Суда)? Полагаем, что нет.

Конституционный Суд РФ, как и ранее, с одной стороны, считает возможным указывать законодателю направления и возможные сроки решения той или иной (выявленной) нормативной проблемы; с другой стороны, все так же «не отказывает себе» в праве на толкование Конституции РФ по жалобам граждан (участников правоприменительного процесса) или правовым запросам судов.

Законодатель, – на что, к примеру, объективно указывают временные рамки реагирования на те или иные веления Конституционного Суда, – также не особо торопится вводить законодательные новеллы в соответствии с высказанными правовыми позициями и итоговыми выводами Суда, весьма избирательно принимая «к сведению» значимость того или иного акта и толкования.

Высшие судебные инстанции страны, функционирующие в сфере, так называемой общей юрисдикции, по сути, «фрондируют» акты конституционного правосудия, все смелее являя образцы, ранее невиданной, независимости.

Полагаете, голословно. Необходимы примеры? Их десятки, и они не только озвучены в российской доктрине, но и активно навязываются правоприменительному процессу посредством «руководящих» и других обязательных для исполнения актов высших судебных инстанций страны. К примеру:

* в соответствии с позициями Конституционного Суда РФ, нормы ст. 377 УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании не могут рассматриваться как освобождающие суд кассационной инстанции от необходимости ведения протокола судебного заседания30.

Пленум Верховного Суда РФ придерживается несколько иной позиции, разъясняя правоприменителям, что ведение протокола судебного заседания в суде кассационной инстанции законом не предусмотрено31;

* актами Конституционного Суда РФ нивелировано правило non bis in idem, составляющее основу производства в суде надзорной инстанции и, отчасти, института возвращения дела из суда прокурору (ст. 237 УПК)32. Категорический запрет на ухудшение положения обвиняемого по возвращенному из суда уголовному делу признан не соответствующим Конституции РФ и назначению правосудия, как оно изложено в нормах ч. 1 ст. 6 УПК РФ.

Пленум Верховного Суда РФ – не готов воспринять указанные конституционно-правовые позиции. В постановлении Пленума № 25 от 9 декабря 2008 года33 вновь дано разъяснение, что суд, конечно, вправе возвратить уголовное дело прокурору, но лишь при условии, что это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия и при этом не ухудшается положение осужденного;

* согласно сформулированным Конституционным Судом РФ правовым позициям, система условий, по сути, формирующих институт возвращения уголовного дела из суда прокурору (ст. 237 УПК), как известно, распространяется лишь на действия и решения суда первой инстанции34.

Пленум Верховного Суда РФ интерпретировал эти позиции, распространив действие института, предусмотренного нормами ст. 237 УПК РФ, на стадии апелляционного, кассационного и надзорного производства35;

* в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ, основанием для возобновления производства по делу в порядке гл. 49 УПК РФ не может служить неправосудность вынесенных по делу решений, если она явилась результатом судебной ошибки, в том числе подтвержденной выявленными уже после вступления приговора в законную силу дополнительными доказательствами36.

Пленум Верховного Суда РФ считает иначе, в частности, разъясняя, что пересмотр судебного решения в порядке надзора допускается лишь при наличии правовых оснований, предусмотренных ст. 379, 409 УПК РФ. Если же сомнения в правосудности приговора связаны с обстоятельствами, которые были неизвестны суду и обнаружены после вступления данного приговора в законную силу, вопрос о пересмотре такого решения может быть решен только в порядке главы 49 УПК РФ37;

* в соответствии с Определением Конституционного Суда РФ №345-О от 2 октября 2003 года – контроль входящих и исходящих соединений абонента телефонной связи допускается только на основании судебного решения38.

Президиум Верховного суда РФ ориентирует судей в прямо противоположном направлении. По его мнению, контроль исходящих и входящих соединений операторов мобильной связи должен осуществляться без судебного решения, ибо подобный контроль не подпадает под действие норм ч. 2 ст. 29, ст. 165 и 186 УПК РФ39;

* в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ ст. 142 УПК РФ не содержит положений, которые бы противоречили нормам УПК РФ, устанавливающим порядок доказывания по уголовным делам, в том числе ст. 75 УПК РФ, и отменяли бы обязательность их соблюдения при оглашении в ходе судебного следствия сделанного заявления о явке с повинной. Поэтому, если явка с повинной была заявлена в отсутствие защитника, а в дальнейшем – подсудимый отказался от сделанного им заявления, суд при рассмотрении дела по первой инстанции императивно обязан принять во внимание положения п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. В том числе, обсудить вопрос о допустимости данного доказательства и самой возможности его оглашения в заседании суда40.

Судебная практика исходит из прямо противоположных позиций. Как отмечает Верховный суд РФ, к явке с повинной не применяются правила, установленные п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Соответственно, отсутствие защитника при явке с повинной и не разъяснение (явившемуся с повинной) прав, предусмотренных ст. 51 Конституции РФ, не влияет на доказательственное значение данного акта и не препятствует оглашению исследованию в суде явки с повинной, даже если подсудимый от нее отказался41.

* по мнению Конституционного Суда РФ, УПК РФ не содержит норм, позволяющих привлекать лицо в качестве подозреваемого или обвиняемого, а также изменять или дополнять ранее предъявленное обвинение в связи с установлением факта совершения данным лицом (нового) преступления, по признакам которого уголовное дело не возбуждалось42.

Верховный Суд РФ занимает иную позицию, указывая, что действующий уголовно-процессуальный закон не предусматривает обязанности следственных органов выносить каждый раз новое постановление о возбуждении уголовного дела. В том числе, в случаях, когда будет доказано, что к данному преступлению причастно и другое лицо, или установлено совершение других преступлений лицом, в отношении которого уже возбуждено уголовное дело43;

* в соответствии с позициями Конституционного Суда РФ, судья не вправе повторно принимать участие в рассмотрении дела при условии, что ранее он уже принимал участие в рассмотрении существа данного дела, т. е. в обсуждении вопросов о наличии события преступления, о виновности лица его совершившего, обоснованности инкриминируемого обвинения44.

Позиции Президиума Верховного Суда РФ в этом вопросе принципиально отличны: судья кассационной инстанции не вправе участвовать в новом (повторном) рассмотрении того же дела (в любой из инстанций) только в случае отмены решения, вынесенного с его участием. Если же подобной отмены не было, Президиум не видит достаточных оснований для отвода такого судьи45.

Можно было бы множить примеры, однако зададимся вопросами. Адвокаты (в интересах своего доверителя) на стороне обвинения и на стороне защиты будут апеллировать к одним и тем же прецедентам суда (тем более что идея судебного прецедента в последние годы весьма упорно навязывается российскому правоприменительному процессу) или подойдут к их выбору перед судом весьма избирательно? Юридически подготовленные и процессуально независимые судьи при наличии указанной ситуации: легко «разберутся» в иерархии источников российского уголовно-процессуального права, применяя акт высшей юридической силы, или в целях самосохранения и известной «стабильности» вынесенных судебных решений также подойдут к решению возникшей проблемы и корпоративно, и весьма избирательно?

Верится, конечно, в первое, но уж больно свежи и знакомы примеры. В данной связи, полагаем, необходимы кардинальные меры, призванные изменить отношение, как законодателя, так и судейского сообщества и практикующих юристов в целом к актам конституционного правосудия, как прямым и непосредственным источниками российского права, юридическая сила которых в принципе исключала бы их игнорирование. Акты Конституционного Суда РФ должны, наконец, «по праву» занять свое место в иерархии нормативных велений применительно к той или иной отрасли российского права и не могут быть проигнорированы в ходе повседневной правоприменительной деятельности под угрозой наступления негативных последствий для принимаемых актов.

Можно и, возможно, даже необходимо вносить в данной связи соответствующие изменения в Конституцию Российской Федерации или ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». Однако, это, как известно, достаточно сложный по исполнению и длительный во временных рамках процесс. Поэтому в качестве безотлагательных мер (пока) возможны иные, легко осуществимые меры. Как известно, именно Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 10 октября 2003 года участникам правоприменительного процесса разъяснено, что не применение, неправильное применение или не верное истолкование общепризнанных принципов и норм международного права, а также международных договоров Российской Федерации может служить основанием к отмене или изменению состоявшихся судебных решений46.

Озвучено, признаем, красиво. И хотя указанная декларация фактически не нашла своего применения в ходе отправления правосудия в судах общей юрисдикции, но идея, по сути, верна. В данной связи, по аналогии, указанных разъяснений, в нормы ст. 379 УПК РФ следовало бы ввести еще одно основание отмены или изменения судебных решений, а именно: «не применение или неправильное применение актов конституционного правосудия, повлекшее нарушение интересов, прав и свобод участников процесса и (или) неправосудность вынесенного приговора (иного решения)». Целесообразно было бы также, по аналогии норм ст. 380–383 УПК РФ, наполнить данное основание соответствующим своим нормативным содержанием, исключив возможную субъективность подходов в этих моментах.

Возможно, уважаемым оппонентам названное предложение во многом представится надуманным, не вызываемым действительными потребностями правоприменительной практики. Мы же стоим на принципиально отличных позициях. Конституционный Суд РФ, выступая в последние годы, по сути, в качестве лидера в системе органов судебной власти Российской Федерации, безусловно, должен быть обеспечен принудительным механизмом реализации своих предписаний. Суд – есть орган власти. Поэтому, перефразируя известное изречение, не менее известного классика диалектического материализма: «…каждая власть лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться».




Сноски и примечания


1 Именно на этот, по сути, программный тезис при характеристике введенных в УПК РФ новелл указывает известный процессуалист проф. И.Л. Петрухин. См.: Петрухин И.Л. От инквизиции – к состязательности // Государство и право. 2003. №7. С. 28–36.

2 См., напр.: Постановление Конституционного Суда РФ №7-П от 20.04.1999 г. «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

3 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 20.11.1996 г. по делу о проверке конституционности ст. 418 УПК РСФСР; от 15.01.1999 г. о проверке конституционности чч. 1 и 2 ст. 295 УПК РСФСР; от 14.01.2000 г. о проверке положений УПК РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела; и др. // СЗ РФ. 1996. № 50. Ст. 5679; СЗ РФ. 1999. № 4. Ст. 602; СЗ РФ. 2000. № 21. Ст. 1271.

4 См.: Постановление Конституционного Суда РФ № 18-П от 28.11.1996 г. «По делу о проверке конституционности статьи 6 УПК РСФСР в связи с жалобой гр. О.В. Сушкова» // ВКС РФ 1996. № 5. С. 21; Постановление Конституционного Суда РФ № 13-П от 13.11. 1995 г. «По делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР в связи с жалобами гр. Р.Н. Самигуллиной и А.А. Апанасенко» // СЗ РФ. 1995. № 47. Ст. 455; Постановление Конституционного Суда РФ № 13-П от 29.04.1998 г. «По делу о поверке конституционности ч. 3 ст. 113 УПК РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия» // СЗ РФ. 1998. № 19. Ст. 3142; и др.

5 См.: Постановление Конституционного Суда РФ № 18-П от 08.12.2003 г. по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан // ВКС РФ. 2004. № 1. С. 3; Определение Конституционного Суда РФ № 57-О от 02.02.2006 г. «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Всеволожского городского суда Ленинградской области о проверке конституционности чч. 2 и 5 ст. 237 УПК РФ» // ВКС РФ. 2006. № 3. С. 108.

6 См., напр.: Постановление Конституционного Суда РФ № 13-П от 29.06.2004 г. по делу о проверке конституционности положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы // ВКС РФ. 2004. № 4. С. 92.

7 См.: Постановление Конституционного Суда РФ № 5-П от 11.05.2005 г. «По делу о проверке конституционности ст. 405 УПК РФ в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в РФ, производственно-технического кооператива «Содействие», ООО «Карелия» и ряда граждан» // ВКС РФ. 2005. № 4. С. 3; Постановления Конституционного Суда РФ № 6–П от 16.05.2007 г. «По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 УПК РФ в связи с запросом президиума Курганского областного суда» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

8 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 145-О от 04.03.2004 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Проня А.В. на нарушение его конституционных прав п. 4 ч. 4 ст. 47, п. 2 ч. 1 ст. 53, ст. 74, 85, и 86 Уголовно-процессуального кодекса РФ //ВКС РФ. 2004. № 5. С. 86.

9 См.: Жуйков В.М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. – М., 1997. С. 192.

10 См.: Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс. – М., 1998. С. 37–41; и др.

11 См.: Хабриева Т.А. Толкование Конституции РФ. Теория и практика. – М., 1998. С. 10; Топорнин Б.Н. Система источников права: тенденции развития // В кн.: Судебная практика как источник права. – М.: Юристъ, 2000. С. 41–42.

12 См.: Витрук Н.М. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное правосудие в посткоммунистических странах. Программа международного форума. Москва 26 апреля 1999 года. – М., 1999. С. 45.

13 См. выст.: Т.Г. Морщаковой Судебный конституционный контроль в России: уроки, проблемы и перспективы: Обзор научно-практической конференции // Государство и право. 1997. № 5. С. 8.

14 См.: Лазарев Л.В. Конституционный Суд и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. № 11. С. 3–13.

15 См.: Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права – судебном прецеденте и доктрине // В кн.: Судебная практика как источник права. – М., 2000. С. 91–97.

16 См.: Лазарев В.В. Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы совершенствование: Сб. статей. – М., 2001. Т. 2. С. 48.

17 См., напр.: Ковтун Н.Н. Постановления Конституционного Суда РФ по уголовно-процессуальным вопросам: проблемы законодательной техники и практического применения // Государство и право. 2001. № 11. С. 99.

18 См.: Лазарев В.В. Законотворческая техника современной России… С. 48.

19 См.: Хабриева Т.Я. Процессуальные вопросы толкования Конституции в деятельности Конституционного Суда РФ // Государство и право. 1996. № 10. С. 17.

20 См.: Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1999. № 3(28). С. 82.

21 См.: Гаджиев Г. Указ. раб. С. 95.

22 См.: Лазарев В.В. Техника учета решений Конституционного Суда... С. 51.

23 См.: Романова О.В. К вопросу о понятии и правовых позициях Конституционного Суда РФ // Государство и право. 2001. № 7. С. 84–87.

24 См.: Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права. С. 82. См. также: Лазарев Л.В. Конституционный Суд и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. № 11. С. 4.

25 В принципе не согласна с этим Н.В. Варламова, которая не считает, что законодатель связан теми правовыми позициями, которые содержатся в описательной части решения Суда, а связан лишь резолютивной его частью. См.: Варламова Н.В. Пять лет шестой Конституции России: проблемы реализации // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. – 1998. № 2(23). С. 97. См. также: Витрук Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1999. № 3(28). С. 97.

26 Поленина С.В. Законодательная техника и судебный прецедент // Проблемы юридической техники: Сб. статей / Под ред. В.М. Баранова. – Н. Новгород, 2000. С. 55.

27 Лазарев В.В. Техника учета решений Конституционного Суда… С. 55.

28 См.: Ефимичев С.П., Ефимичев П. С. Уголовно-процессуальное законодательство и решения Конституционного Суда РФ // Журнал российского права. 2000. № 1. С. 26–27.

29 См.: Божьев В.П. К вопросу о состязательности в российском уголовном процессе // Уголовное право. 2000. № 1. С. 51.

30 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 383–О от 20.10.2005 г. «По жалобе гр. Силаева В.А. на нарушение его конституционных прав положениями ст. 377 УПК РФ» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

31 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 05.03.2004 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // БВС РФ. 2004. № 5.

32 См.: Постановление Конституционного Суда РФ №5-П от 11.05.2005 г. «По делу о проверке конституционности статьи 405 УПК РФ в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в РФ, производственно-технического кооператива «Содействие», ООО «Карелия» и ряда граждан» // Законность. 2005. № 7. С. 8; Постановление Конституционного Суда РФ № 6 от 16.05.2007 г. «По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 УПК РФ в связи с запросом президиума Курганского областного суда» // РГ. 2007. 2 июня. № 117.

33 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 25 от 09.12.2008 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» // СПС «КонсультантПлюс»

34 См.: Постановление Конституционного Суда РФ № 18-П от 08.12.2003 г. по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан // ВКС РФ. 2004. № 1. С. 3.

35 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 28 от 23.12.2008 г. «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций»; Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 11.01.2007 г. «О применении судами норм главы 48 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих производство в надзорной инстанции» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

36 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 290–О от 10.07.2003 г. «По жалобе гр. Хворостовского И.С. на нарушение его конституционных прав ч. 2 ст. 413 и ст. 417 УПК РФ» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

37 См.: пункт 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 11.01.2007 г. «О применении судами норм главы 48 УПК РФ, регламентирующих производство в надзорной инстанции // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

38 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 345–О от 02.10.2003 г. «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Советского районного суда г. Липецка о проверке конституционности ч. 4 ст. 32 Федерального закона от 16 февраля 1995 г «О связи» // БВС РФ. 2008. №2. С. 28.

39 См.: Надзорное определение Верховного Суда РФ № 9-ДП-06-10 от 02.06.2006 г. // Российская юстиция. 2008. № 1.

40 Определение Конституционного Суда № 326–О от 14.10.2004 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина В.Р. Подгузова на нарушение его конституционных прав статьями 63, 142 и 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

41 См., напр.: Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ № 53-004-85 от 13.01.2005 г.

42 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 343–О от 18.07.2006 г. и № 533–О от 21.12.2006 г. // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

43 См.: Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ № 14-0О6-29; Определение Военной коллегии Верховного Суда РФ № 6-073-03 от 20.01.2004 г.

44 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 799–О–О от 01.11.2007 г. «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гр. Мозгова С.В. на нарушение его конституционных прав ч. 2 ст. 63 УПК РФ» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

45 См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 106п2003 от 6 августа 2003 года. // СПС «КонсультантПлюс», 2009.

46 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 10.10.2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс», 2009.




: 07/11/2009
: 2719
:
Белкин А.Р. Независимость суда и отказ прокурора от обвинения
Мартышкин В.Н., Кузьмичев О.П. Проблемы реализации в федеральных судах общей юрисдикции процессуальных требований безопасности о производстве допроса «скрытых» участников уголовного судопроизводства
Рагулин А.В. Проблемы обеспечения реализации права на рассмотрение дела беспристрастным судом в российском уголовном судопроизводстве
Рыжаков А.П. Расширение круга лиц, которые вправе ходатайствовать о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, посредством использования идеи, изложенной в постановлении Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 года № 11-П
Вандышев В.В. Нормы Конституции России и деятельность Конституционного Суда Российской Федерации по их защите и реализации
Чечетин А.Е. Конституционно-правовые проблемы задержания лиц, подлежащих экстрадиции
Якимович Ю.К. Роль Конституционного Суда в становлении и развитии современного уголовно-процессуального законодательства России
Кудрявцев В.Л. Проблемы оказания квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве в контексте правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации
Зайцева Е.А. О влиянии решений Конституционного Суда Российской Федерации на нормативное регулирование уголовно-процессуальной деятельности
Карякин Е.А. Функциональное содержание принципа языка уголовного судопроизводства

| |


.:  ::   ::  :.

RusNuke2003 theme by PHP-Nuke -
IUAJ

(function(w, d, n, s, t) { w[n] = w[n] || []; w[n].push(function() { Ya.Direct.insertInto(66602, "yandex_ad", { ad_format: "direct", font_size: 1, type: "horizontal", limit: 3, title_font_size: 2, site_bg_color: "FFFFFF", header_bg_color: "FEEAC7", title_color: "0000CC", url_color: "006600", text_color: "000000", hover_color: "0066FF", favicon: true, n
PHP Nuke CMS.
2005-2008. Поддержка cайта