Сычёва Ольга Александровна,

кандидат юридических наук, заведующая кафедрой образовательного права юридического факультета Ульяновского государственного педагогического университета им. И.Н. Ульянова, федеральный судья в отставке

ВОПРОСЫ РЕАЛИЗАЦИИ И ОБЕСПЕЧЕНИЯ
КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВА НА ЗАЩИТУ ПРИ ДОПРОСЕ ПОДСУДИМОГО

В современных правовых условиях российской действительности, характеризующихся  дефицитом полноценной защиты конституционных прав и свобод граждан в уголовном судопроизводстве, полагаем необходимым обратить внимание на некоторые проблемы, обозначившиеся в данной сфере правоприменительной деятельности.

Конституцией Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ч. 1 ст. 46). Юридическая природа конституционных прав в России такова, что основные права и свободы, закрепленные в Основном законе, имеют прямое, непосредственное действие.

Важным конституционным принципом уголовного процесса является принцип обеспечения подсудимому права на защиту (ст.ст.46, 48 Конституции РФ, ст.16 УПК РФ), который состоит в предоставлении ему возможности отдельной или одновременной реализации этого права  лично, с помощью защитника либо законного представителя по уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними (в силу ст. 428 УПК РФ).

Конструкция «право на защиту» используется и в международных актах. Так, ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 04.11.1950 г. провозглашает право на эффективное средство правовой защиты[1], в ст. 2. Международного пакта о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 16 декабря 1966 г.) закрепляет положение, что каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется  обеспечить любому лицу, права и свободы которого, признаваемые в Пакте, нарушены, эффективное средство правовой защиты, даже если это нарушение было совершено лицами, действующими в официальном качестве[2].

Как верно отмечено в литературе, внутреннюю структуру конституционного права на защиту образует ряд соответствующих фактических возможностей, облеченных в форму юридических построений субъективных прав человека[3].

Центральным участником судебного разбирательства по уголовному делу является подсудимый.   Реализация провозглашенного Конституцией РФ права на защиту  подсудимого осуществляется через систему различных институтов и процессуальных средств, основным из которых для стадии судебного разбирательства является судебный допрос.

Еще П. Сергеич указал, что «наиглавнейшая…заслуга сторон в ведении судебного следствия состоит в умении вести допрос»[4].  Допрос – наиболее распространенное в уголовном судопроизводстве процессуальное действие, представляющее собой активное взаимодействие допрашивающего и допрашиваемого, посредством которого компетентный субъект получает информацию о преступлении, которой обладают допрашиваемый.

Допрос подсудимого – это важное процессуальное действие, которое имеет место не в каждом уголовном процессе, поскольку данный участник судопроизводства в силу гарантированных Конституцией и УПК РФ положений может не давать никаких показаний в суде, ничем это не мотивируя.

Давать в суде показания - право подсудимого (в силу положений ст. 51 Конституции РФ).  В дореволюционной  доктрине справедливо отмечено, что молчание подсудимого не должно быть принято за признание лицом своей вины, поскольку оно может обусловливаться разными причинами (смущением, стыдливостью и др.)[5].  При допросе подсудимого следует учитывать, что участие в судебном разбирательстве ставит его в необычные условия и создает дополнительную психологическую нагрузку, для преодоления которой требуется мобилизация психики[6].

При согласии подсудимого давать показания, с учетом положений ст. 275 УПК, - первыми его допрашивают защитник и участники судебного разбирательства со стороны защиты, затем государственный обвинитель и участники со стороны обвинения; председательствующий отклоняет наводящие вопросы и вопросы, не имеющие отношения к уголовному делу. По нашему мнению, здесь нет противоречия между нормами ст.274 и ч.1 ст.275 УПК, поскольку в ч.3 ст.275 УПК особо оговорено, что допрос подсудимого производится в соответствии со ст.275 УПК.

С разрешения председательствующего подсудимый вправе давать показания в любой момент судебного следствия (ч.3 ст.274 УПК). По нашему мнению существующий порядок способствует максимальному обеспечению прав подсудимого, соблюдению принципов уголовного процесса, объективному  рассмотрению обстоятельств уголовного дела и тактически оправданно в ряде случаев практически использовать данную норму закона. Однако предоставляемая законом подсудимому возможность не должна служить препятствием процессу исследования доказательств либо реализации законных прав других участников процесса.

Сам допрос, если подсудимый на это согласен, может проистекать в условиях бесконфликтной либо конфликтной судебной ситуации.  Основой конфликта в суде могут выступать как объективные, так и субъективные факторы. К первым относятся нормы уголовно-процессуального законодательства, ко вторым - профессиональные и межличностные отношения[7]. Бесконфликтная ситуация складывается редко, поскольку характеризуется отсутствием существенных противоречий в интересах участников процесса, -  как правило, может сложиться при полном признании своей вины подсудимым.

Конфликтные судебные ситуации характеризуются наличием антагонистического  содержания в поведении сторон и их высказываниях в суде. На практике бывают ситуации, когда процессуальный конфликт перерастает в межличностный конфликт между сторонами, что должно быть пресечено судом. Допрос в конфликтной ситуации чреват ложными показаниями, самооговором (с целью избежать ответственность за более тяжкое преступление, чтобы освободить от ответственности других соучастников при групповом преступлении, а также ввиду временного расстройства психической деятельности допрашиваемого). В специальной литературе отмечается, что формой воздействия на подсудимого, дающего ложные показания, является убеждение, разъяснение ему значения правдивых показаний, бессмысленности и вредности лжи[8].

Как представляется, важной особенностью конфликтных ситуаций в судебном разбирательстве выступает изначально существующее и неминуемо прогрессирующее на всем протяжении рассмотрения уголовного дела тактическое противодействие защитника и подсудимого государственному обвинителю. Отсутствие в судебном разбирательстве конфликта между защитником и подсудимым, с одной стороны, и государственным обвинением - с другой, как показывает практика, явление крайне редкое, поскольку основная масса подсудимых считают и объявляют себя невиновными либо виновными частично.

В соответствии с положениями ст.ст. 10, 118, ч.3 ст.123 Конституции РФ, исключительная прерогатива суда состоит в обязанности посредством правосудия разрешать социальные конфликты, возникающие в области правового регулирования, что, как справедливо отмечено в литературе, «требует от суда беспристрастности по отношению к конфликтующим сторонам и … полного отказа от действий, которые могут быть истолкованы как обвинительные»[9].

На практике в процессе судебного слушания уголовного дела порой складываются ситуации, когда подсудимый, формально не отказываясь давать показания, делает это фактически. Так, например, Энгельсским районным судом Саратовской области было рассмотрено уголовное дело по обвинению Г., Т., Б., К. по ст. 158 УК РФ[10], в процессе организатор (согласно предъявленному обвинению) организованной преступной группы (ОПГ) – Г. – в зале суда выдвинул условие: требовал вызвать и доставить в суд свидетелей (большинство содержались в исправительных учреждениях, в том числе, в разных регионах) – тогда он будет давать показания и расскажет, кто же «на самом деле» совершал преступления, сообщит точный состав ОПГ и сведения о распределении ролей. Судом данное поведение было расценено как фактический отказ от дачи показаний в рамках гарантированного Конституцией РФ права на защиту.

Во избежание неясностей и поскольку по уголовно-процессуальному закону в уголовном процессе не может быть никаких процедурных отступлений, было бы целесообразным нормативно разрешить поставленный вопрос (о трактовке фактического отказа от дачи показаний), чем освободить суд от разрешения по существу надуманных ходатайств (на что иногда уходят несколько часов).

Еще один не однозначный момент. Согласно ч.2 ст. 275 УПК РФ подсудимый вправе пользоваться письменными заметками, которые предъявляются суду по его требованию. Как быть в ситуации, если подсудимый требования суда не исполняет и заметки не представляет, пользуясь ими при ответах на вопросы и в ходе свободного рассказа при допросе. Как расценить такие действия? Проявляется ли в этом реализация права на защиту указанного участника уголовного процесса? Требуется единый подход. Мнения практиков на это счет расходятся. Некоторые полагают, что отказ подсудимого в предоставлении суду имеющихся у него заметок может быть расценен как нарушение порядка в судебном заседании[11]. Мы полагаем, что в современных условиях факт отказа подсудимого в предоставлении суду указанных заметок по его требованию должен быть зафиксирован в протоколе судебного заседания без каких-либо неблагоприятных последствий для лица. Думается также, что  подсудимый не может быть допрошен по поводу этих заметок, вправе лишь по собственной инициативе давать какие-либо пояснения по ним, в том числе сообщить об их составителе. 

Немаловажное значение в обеспечении конституционного права на защиту подсудимого, на наш взгляд, имело бы видоизменение существующей нормативно закрепленной процедуры проведения судебных прений.  

Прения сторон являются важной частью судебного разбирательства.  Участвовать в прениях – это также право подсудимого, разъясняемое ему судом в подготовительной части процесса и перед началом прений. Порой подсудимые им не пользуются, оставляя все на последнее слово, либо ограничиваются кратким выступлением до защитника. При этом защитники в речи в прениях иногда допускают принципиальные расхождения с позицией подзащитных (например, подсудимый полностью не признает вину, тогда как защитник позволяет себе высказывания: «ну, может быть, конечно, в чем-то подсудимый и виноват, но не в том объеме, как изложено в обвинении»). Такой конфликт интересов представителей одной стороны является недопустимым, если это будет оставлено судом без реагирования,  - судебный акт, скорее всего, будет отменен вышестоящим судом. На практике после выступлений защитника в прениях суды, как правило, задают вопрос подсудимому: «Согласны ли Вы с позицией своего защитника, озвученной в прениях?». Даже если это согласованная речь, которая содержит анализ доказательств и предложения по наказанию. Но нормативно это никак не регламентировано.

В связи с этим было бы целесообразным законодательно предусмотреть очередность выступления подсудимого в прениях после своего защитника и возможность (при необходимости) задать участникам процесса вопрос подсудимому  относительно его речи и речи его защитника. Изложенное послужило бы дополнительной гарантией защиты и соблюдения прав подсудимого, а также иных участников уголовного процесса.

Согласимся, что конституционное право на защиту, будучи субъективным правом, в то же время является одной из важнейших юридических гарантий всех и каждого права, которыми на основании действующего законодательства обладает личность[12]. Анализируя и решая проблему обеспечения и реализации  гарантированного Конституцией РФ права на защиту, полагаем, следует подходить комплексно – во взаимосвязи и взаимозависимости понимания защиты участников уголовного процесса как от произвола со стороны государственных органов и должностных лиц, так и от злоупотреблений собственными правами и свободами одними участниками уголовного процесса в ущерб  другим.