Главная

Дикарев И.С. Уголовный процесс: "тихая революция" сменилась реакцией

Опубликовано iliadikarev в Пнд, 23/12/2013 - 15:54
 
 

Дикарев И.С. Уголовный процесс: «тихая революция» сменилась реакцией // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5, Юриспруденция. 2013. №3. С.98-103.

 
В свое время расширение сферы действия принципа состязательности сторон, укрепление его позиций в уголовном судопроизводстве, происходившее вследствие влияния правовых позиций Конституционного Суда РФ на правоприменительную практику и уголовно-процессуальное законодательство, дало основание В.М. Божьеву назвать происходящее «тихой революцией» [1]. Действительно, преобразования, которым подвергся в то время остававшийся практически неизменным с советских времен уголовный процесс, в силу их либерального, прогрессивного характера, иначе как революционными назвать было сложно.
Сегодня есть все основания говорить о кардинальном изменении вектора развития уголовного процесса. На смену революционным преобразованиям пришло реакционное движение в направлении, резко противоположном ранее взятому либеральному курсу. Консервативные настроения в позициях отдельных представителей науки уголовного процесса проявлялись давно, теперь же такие настроения все чаще демонстрирует и Конституционный Суд РФ.
Одним из проявлений подобных настроений стало Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П [5], в котором положительно разрешен вопрос о праве суда возвращать уголовное дело прокурору в случаях, когда он приходит к выводу, что фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства им установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления.
В том, что данное решение является проявлением консерватизма, нет никаких сомнений, ведь по сути Конституционный Суд РФ дал новую жизнь весьма символичному для советского уголовного процесса полномочию суда направлять уголовное дело для дополнительного расследования при наличии оснований «для предъявления обвиняемому другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении» (п. 3 ст. 232 УПК РСФСР).
Надо сказать, что в советский период наличие у суда данного полномочия органично вписывалось в задачи уголовного судопроизводства и вполне соответствовало роли суда, являвшегося частью правоохранительной системы. Напомним, что ст. 2 УПК РСФСР объявляла задачами советского уголовного судопроизводства «быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступлений был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден».
В современном уголовно-процессуальном праве назначение уголовного судопроизводства сформулировано иначе, в связи с чем для обоснования необходимости наделения суда рассматриваемым полномочием пришлось использовать иную аргументацию. Конституционный Суд РФ исходил из того, что связанность суда пределами судебного разбирательства, устанавливаемыми предъявленным лицу органами уголовного преследования обвинением, нарушает принцип независимости судей, ведь суд, будучи ограниченным этими пределы, не может за них выйти и применить норму уголовного закона, предусматривающую ответственность за более тяжкое преступление.
Как отмечается в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П, «ограничение права суда на выбор нормы уголовного закона, подлежащей применению, или на возвращение уголовного дела прокурору… ставит решение суда в зависимость от решения, обоснованность которого и составляет предмет судебной проверки и которое принимается органами уголовного преследования, в том числе входящими в систему исполнительной власти, т.е. является неправомерным вмешательством в осуществление судебной власти…».
Таким образом, классическая формула состязательного процесса «judex ne eat ultra petita partium» (лат. «суд не должен выходить за пределы требований сторон»), по сути, была объявлена несовместимой с принципом независимости судей и подчинения их только закону.
Надо сказать, что ссылка на нарушение независимости судей является традиционным аргументом еще в одной дискуссии, уже много лет не утихающей в теории уголовного процесса, – относительно последствий отказа прокурора от обвинения. Многие авторы неоднократно отмечали, что связанность суда позицией прокурора, отказывающегося от обвинения или изменяющего его, умаляет достоинство суда, посягает на его независимость и т.д. Так, В.В. Кальницкий охарактеризовал ч. 7 ст. 246 УПК РФ «как умаляющую судебную власть, прерывающую правосудие и в конечном итоге не обеспечивающую процессуальную независимость суда» [3, с. 397-398]. О том, что прекращая уголовное дело или уголовное преследование при отказе гособвинителя от обвинения, суд тем самым «не решает дело, а выполняет волю одного из участников стороны обвинения», писала также Т.В. Тетерина [8, с. 38].
Действительно, отказ прокурора от обвинения, обязательный для суда в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законом, также может стать непреодолимым препятствием для правильной квалификации судом преступления, совершенного подсудимым. В такой ситуации также можно говорить о том, что суд лишается «возможности самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, по своему внутреннему убеждению оценить обстоятельства конкретного дела», т.е. имеет место та же самая ситуация, от которой Конституционный Суд РФ стремился оградить суды, вынося Постановление от 2 июля 2013 г. № 16-П. Однако, проверяя в свое время конституционность ч. 4 ст. 248 УПК РСФСР, в силу которой отказ прокурора от обвинения не освобождал суд от обязанности продолжать разбирательство дела и разрешить на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности подсудимого, Конституционный Суд РФ почему-то не вспомнил о «самостоятельности суда как носителя публичной по своей природе судебной власти, осуществляемой самостоятельно, свободно и независимо от позиции той или другой стороны» и констатировал обязательность для суда отказа прокурора от обвинения. В Постановлении от 20 апреля 1999 г. № 7-П [4] сказано, что если прокурор и потерпевший отказались от поддержания обвинения в суде (полностью или частично), то это должно приводить к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора (прекращению уголовного дела) или обвинительного приговора, констатирующего виновность обвиняемого в менее тяжком преступном деянии.
Нетрудно заметить, что такой подход к решению проблемы является диаметрально противоположным тому, что был продемонстрирован Конституционным Судом РФ спустя более чем десятилетие в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П.
Что же изменилось за истекший период?
Примечательно, что изменение позиции Конституционного Суда РФ совпало по времени с инициативами руководства Следственного Комитета РФ, направленными на возложение ответственности за установление объективной истины в процессе доказывания на суд. В подготовленном Следственным Комитетом РФ проекте изменений в УПК РФ [7] предлагается дополнить закон следующей нормой: «Суд не связан мнением сторон. При наличии сомнений в истинности мнения сторон суд принимает все необходимые меры к установлению действительных фактических обстоятельств уголовного дела в целях обеспечения отправления справедливого правосудия».
Как отмечается в пояснительной записке к законопроекту [6], реализованная в действующем законе модель состязательности не способствует установлению истины, поскольку в ней суду отводится роль пассивного наблюдателя за процессуальным противоборством сторон, который не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств. Для изменения такого положения в законопроекте предлагается не только расширить пределы судебного разбирательства за счет возложения на суд обязанности по ходатайству сторон или по собственной инициативе восполнять неполноту доказательств в той мере, в какой это возможно в ходе судебного разбирательства, но и ввести в закон такое основание для возвращения уголовного дела прокурору, как: «необходимость предъявления обвиняемому нового обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении или обвинительном акте».
Данный законопроект еще не принят, но отдельные его положения уже реализованы благодаря Конституционному Суду РФ, который своим Постановлением от 2 июля 2013 г. № 16-П фактически вводит новое основание возвращения уголовного дела прокурору, во многом совпадающее с тем, которое было предложено Следственным Комитетом РФ.
Принимая данное решение, Конституционный Суд РФ приложил значительные усилия для аргументации своих выводов, стремился согласовать их с ранее сформулированными правовыми позициями. Однако вопросы о том, совместимы ли появившиеся у суда полномочия с состязательной конструкцией современного российского уголовного процесса, и не приведет ли их реализация к возникновению проблем, носящих системный характер, с повестки для не сняты.
Как уже было сказано, предоставление суду полномочия возвращать уголовное дело прокурору по рассматриваемому основанию Конституционный Суд РФ обосновывает необходимостью обеспечения суду возможности самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, по своему внутреннему убеждению оценить обстоятельства конкретного дела и выбрать подлежащую применению норму права.
Однако и прокурор, решая вопрос о направлении уголовного дела в суд, а затем в ходе судебного производства государственный обвинитель, определяя свою позицию по делу, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению. И совсем не обязательно их позиция совпадет с мнением суда (тем более, что возвращая уголовное дело прокурору для изменения квалификации действий обвиняемого, суд, по сути, констатирует ошибку органов публичного уголовного преследования). Соответственно, вполне вероятна ситуация, когда прокурор вновь направит в суд ранее возвращенное ему уголовное дело с прежней квалификацией. Подобное расхождение позиций, если оно, к примеру, возникает на стадии предварительного расследования между следователем и прокурором, разрешается вышестоящим прокурором в порядке ч. 4 ст. 221 УПК РФ, что позволяет избежать затягивания сроков расследования. Однако при разногласиях между судом и прокурором по поводу квалификации преступления подобного алгоритма разрешения конфликта нет. Следовательно, либо подобные ситуации будут иметь последствием бесконечную пересылку дел из суда в прокуратуру и обратно (в результате чего требования закона о разумном сроке судопроизводства окажутся нереализуемыми), либо законодателю придется придать решению суда характер обязательного для исполнения указания, но в этом случае на суд de jure будут возложены полномочия по руководству уголовным преследованием.
Признание за судом права возвращать прокурору уголовные дела для устранения процессуального нарушения, выразившегося в неправильной квалификации органами уголовного преследования действий обвиняемого, Конституционный Суд РФ обосновал необходимостью обеспечения права каждого на судебную защиту, которое, как отмечается в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П, предполагает «охрану прав и законных интересов не только от произвола законодательной и исполнительной власти, но и от ошибочных решений суда».
Однако право каждого на судебную защиту имеет и другую важную гарантию, которая в условиях реализации судом рассматриваемого полномочия, может оказаться «под ударом». Речь идет о запрете поворота к худшему – правиле, действие которого в уголовном процессе позволяет стороне защиты обжаловать вынесенные по делу судебные решения в суды второй, кассационной и надзорной инстанций, не опасаясь, что такое обжалование приведет к ухудшению положения обвиняемого.
При этом свободу обжалования стороне защиты обеспечивает, помимо прочего, признаваемое в судебной практике непреложным правило о том, что усиление наказания или применение закона о более тяжком преступлении при рассмотрении дела судом первой (апелляционной) инстанции допускается лишь при условии, что первоначальный приговор был отменен по жалобе потерпевшего, его представителя или представлению прокурора [2, с. 62].
Однако, на практике может возникнуть ситуация, когда суд кассационной или надзорной инстанции отменит по жалобе стороны защиты вступивший в законную силу судебный акт с направлением уголовного дела на новое рассмотрение в суд первой или апелляционной инстанции, а тот, в свою очередь, придет к выводу, что фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо установит фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления. Следуя позиции Конституционного Суда РФ, выраженной им в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П, суд в данном случае будет обязан возвратить уголовное дело прокурору, вследствие чего положение обвиняемого может существенно ухудшиться.
Вероятность такой ситуации не практике не велика – ведь уголовное дело, прежде чем стать предметом разбирательства в суде кассационной или тем более надзорной инстанции, проходит не одну стадию судопроизводства, что позволяет своевременно исправить ошибку в квалификации, если таковая была допущена. Но все же такая вероятность существует, в связи с чем осужденные и их защитники, опасаясь возможного ухудшения положения обвиняемого в случае отмены приговора, в некоторых случаях могут и воздержаться от обжалования судебных решений в кассационном и надзорном порядке. В итоге – принцип независимости судей, во имя которого Конституционный Суд РФ признал обязанность суда возвращать уголовные дела прокурору для изменения квалификации деяния обвиняемого в худшую сторону, оказывается в оппозиции праву на судебную защиту, поскольку существенно ограничивается свобода обжалования судебных решений.
Для разрешения данной коллизии необходимо определиться с тем, какая из двух правовых ценностей – принцип независимости судей или право на судебную защиту – является более значимой. С учетом положения ст. 2 Конституции РФ, согласно которой признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина является обязанностью государства, этот вопрос должен, по нашему мнению, решаться в пользу права на судебную защиту. Обжалование судебных решений является одним из средств восстановления нарушенных неправосудным судебным решением прав и свобод. Отказ стороны защиты от обжалования вступивших в законную силу судебных решений из страха ухудшить свое положение может привести к неисправлению судебных ошибок, что в корне не согласуется с назначением уголовного судопроизводства в части защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
В связи с этим, как представляется, в законе должно быть закреплено положение, прямо запрещающее поворот к худшему в случае отмены в кассационном или надзорном порядке вступившего в законную силу судебного акта по жалобе стороны защиты и направления уголовного дела на новое рассмотрение в суды первой или апелляционной инстанции либо возвращения уголовного дела прокурору.
Корнем рассмотренных и многих других проблем, которые неизбежно возникнут в связи с «обретением» судами новых полномочий по возвращению уголовного дела прокурору, является, по нашему мнению, системный кризис уголовного судопроизводства, обусловленный несовместимостью полномочий суда по собственной инициативе возвращать прокурору уголовные дела для изменения квалификации деяния обвиняемого в худшую сторону с общей состязательной конструкцией процесса.
В состязательном уголовном судопроизводстве суд должен быть связан требованиями сторон, и только в их пределах рассматривать и разрешать уголовное дело. Лишь в этом случае он имеет возможность принять объективное и беспристрастное решение по существу переданного на его рассмотрение правового спора. Возложение же на суд обязанности контролировать предмет или объем требований стороны обвинения делает его ответственным за результаты той деятельности, которую эта сторона осуществляет. Оказывая такого рода содействие органам предварительного расследования и государственному обвинению, суд неизбежно становится на сторону обвинения, что разрушает состязательную конструкцию судопроизводства.
 
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
 
[1]. Божьев В. «Тихая революция» Конституционного Суда в уголовном процессе Российской Федерации // Российская юстиция. 2000. № 10. С. 9-11.
[2]. Дикарев И.С. Запрет поворота к худшему при пересмотре вступивших в законную силу судебных решений // Российская юстиция. 2013. № 3. С. 60-62
[3]. Кальницкий В.В. Развитие уголовно-процессуальной формы вступает в противоречие с основами доказательственного права // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Международ. науч.-практ. конф., г. Екатеринбург, 27-28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 393-399.
[4]. Постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. №7-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» // Собрание законодательства РФ. 1999. № 17. Ст. 2205.
[5]. Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда» // Собрание законодательства РФ. 2013. № 28. Ст. 3881.
[6]. Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу». [Электронный ресурс]. URL – http://www.sledcom.ru/discussions/?SID=3551&sphrase_id=286018 (дата обращения – 9 сентября 2013 г.).
[7]. Проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу». [Электронный ресурс]. URL – http://www.sledcom.ru/discussions/?SID=3551&sphrase_id=286018 (дата обращения – 9 сентября 2013 г.).
[8]. Тетерина Т. Отказ прокурора от обвинения «преступает» права потерпевшего на доступ к правосудию // Российская юстиция. 2003. № 10. С. 37-38.
 

 

Прикрепленный файлРазмер
Dikarev_2013-3.pdf246.69 кб
»

Все идет по плану

Опубликовано iliadikarev в Сб, 01/02/2014 - 18:36.
Свершилось. 29 января 2014 г. в Государственную Думу внесен проект Федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» (http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka%29?OpenAgent&RN=440058-6&02). С соответствующей законодательной инициативой выступил депутат ГД А.А. Ремезков. Как и ожидалось, в проекте содержатся положения, касающиеся возвращения уголовного дела прокурору. Во-первых, проект предусматривает «открытый перечень оснований для возвращения судом уголовного дела прокурору в случае, когда в ходе досудебного производства были допущены существенные нарушения закона…». Во-вторых, предлагается дополнить перечень оснований возвращения уголовного дела прокурору в связи с неполнотой следствия или дознания, а также наличием оснований для предъявления обвиняемому нового обвинения. В этой части документ дословно повторяет законопроект, разработанный в свое время СК РФ. И вот, что интересно: положения внесенного в Думу законопроекта явно не вписываются в действующую редакцию УПК РФ. Так, например, перечень оснований возвращения дела в связи с неполнотой расследования и ошибочной квалификацией предлагается включить в ст. 237 УПК РФ в качестве части 1.1. Однако часть с таким номером в этой статье уже есть. Не учтено в законопроекте также и то, что обвинение теперь может содержаться не только в обвинительном заключении или обвинительном акте, но еще и в обвинительном постановлении. Видимо, эти «нестыковки» объясняются дословным заимствованием текста из законопроекта, разработанного СК РФ два года назад, когда в УПК РФ еще не было положений, внесенных Федеральным законом от 4 марта 2013 г. №23-ФЗ. Однако, есть в этих заимствованиях и одно безусловное достоинство: возвращать уголовные дела в связи с неполнотой следствия или дознания, а также наличием оснований для предъявления обвиняемому нового обвинения предлагается (как и в законопроекте, подготовленном СК РФ) «только по ходатайству стороны». Таким образом, в поступившем на рассмотрение ГД законопроекте оказались неучтенными не только изменения, внесенные в УПК РФ Федеральным законом от 4 марта 2013 г. №23-ФЗ, но и правовые позиции Конституционного КС, сформулированные им в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П, которые допускают возвращение дела прокурору для изменения квалификации судом по собственной инициативе. Очевидно, что корректировка института возвращения уголовного дела прокурору составляет ключевой блок инициируемых СК РФ преобразований. Однако в этой части законопроект СК РФ явно противоречил правовым позициям КС РФ, сформулированным в его прежних решениях. И только после их «преодоления» новыми позициями, выраженными в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П, появилась возможность принятия соответствующего законопроекта. Сегодня мы наблюдаем, как эта возможность реализуется на практике.   И.С. Дикарев
»

относительно законопроекта об объективной истине

Опубликовано kruglikov в Втр, 04/02/2014 - 21:20.

Уважаемый Илья!
Твой комментарий по законопроекту об объективной истине хорош, положения логичны и обоснованы.
Я бы внимание обратил ещё на следующее:
1) Статьей 16.1 на суд возлагается обязанность...принимать все необходимые меры для установления объективной истины. То есть, следователь и прокурор обвинение не доказали, а суд обязан. Это противоречит функции суда - осуществлять правосудие. Противоречит принципам презумпции невиновности состязательности.
2) В ч. 2 ст. 16.1 законопроекта говорится, что "суд не связан мнением сторон". Здесь просматривается возврат к положениям ч. 4 ст. 248 УПК РФСР, в которой говорилось: «Отказ прокурора от обвинения не освобождает суд от обязанности продолжать разбирательство дела и разрешить на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности подсудимого». То есть, суд на себя возлагает функцию обвинения.
3) Предлагается также "только по ходатайству стороны" возвращать дело прокурору для предъявления обвиняемому нового обвинения...либо для изменения обвинения на более тяжкое... Судья, если у него сложится такое мнение, может пригласить прокурора и сказать ему: "Ходатайствуй о возвращении дела, в противном случае вынесу оправдательный приговор". Прокурор, конечно же, заявит соответствующее ходатайство, так как оправдательный приговор ему не нужен, в современных условиях и судье тоже. Так что общий язык они найдут.
4) Введение в УПК понятия односторонности или неполноты судебного следствия как основания для отмены судебного решения будет дополнительным основанием для прокурора "давить" на судей: суд виноват, что истина не установлена.
Есть и другие замечания по проекту закона, противником которого я являюсь. В том числе и по понятию даваемой в нем объективной истины. Обязанность устанавливать объективную истину по делу закреплена в ст. 73 УПК - в ней названы обстоятельства, подлежащие доказыванию по каждому делу. Если они установлены такими, какими были в действительности, а не придуманными следователем и руководителем следственного органа, то истина установлена. Нет необходимости вводить в УПК новый раздел.
Подготовленный законопроект делает суд стороной обвинения.
Проф. А.П. Кругликов.

»

давайте вместе кончим

Опубликовано Anrc в Вс, 02/02/2014 - 05:11.

Как пел незабвенный Е.Летов "Давайте вместе кончим Нам пора кончать Нас пора кончать..."

Вот мы и пришли в тупичок. В результате длительной и сложной эволюции. "Впереди в венке из роз" сам Председатель СКР. За ним  - свора кликуш, которые все это время причитала об объективной истине, всетсоронем, полном и объективном расследовании. Верните нам их - и все будет хорошо.

Теперь все это будет. Радуйтесь. Только СССР не будет.

Нас всех, кто молчал, кто поддакивал по убеждению или глупости, кто протестовал, всех нас ожидает блестящая перспектива. Поздравляю.

проф. александрофф

»

Чья правда – правда?

Опубликовано iliadikarev в Втр, 14/01/2014 - 05:12.
Наверное, нет оснований сомневаться в том, что КС, принимая обсуждаемое Постановление, выступил выразителем «высшей» политической воли. Однако, надо отдавать себе отчет и в том, что в данном случае позиция «верхов» во многом совпадает с тем, чего хотят «низы». Я имею в виду работающих «на земле» правоприменителей – следователей, прокуроров и судей. В советском уголовном процессе общность задач объединяла органы уголовного преследования и суд в единую систему борьбы с преступностью. Доследование при этом являлось одной из ее скреп, выполняло функции механизма, поддерживающего связи между элементами данной системы. Благодаря доследованию внутри этой системы происходило перераспределение нагрузки – слабость обвинительной власти компенсировалась за счет усилий суда, обязанного указывать органу расследования на его ошибки и обеспечивать возможность их исправления. Естественно, такое срастание обвинения с судом было несовместимо с принципом состязательности. В период работы на проектом УПК РФ законодатель стремился построить по-настоящему состязательный уголовный процесс и, конечно, не мог не ликвидировать институт доследования – надо было перерезать «сухожилие», соединявшее органы уголовного преследования и суд. Однако, разорванное de jure единство обвинения и суда de facto сохранилось. Никуда не делся обвинительный уклон, все тем же мизерным остался процент оправдательных приговоров и т.д. Видимо, судебной власти не хватило времени для изменения собственной ментальности (а может, судьи к этому и не стремились?). Если верить публикациям в юридической печати, суд так и не смирился с ролью бесстрастного арбитра, разрешающего правовой спор, и по-прежнему видит свое назначение в том, чтобы не дать виновному уйти от ответственности. Вот, например, цитата из одной статьи: «Суд, в процессе судебного разбирательства, придя к выводу о неправильности квалификации содеянного, не может вернуть дело ни следователю, ни прокурору… и вынужден либо выносить заведомо неправосудной (по совести) приговор, либо оправдывать обвиняемого по предъявленному ему обвинению, не соответствующему действительности. На практике суд, естественно, идет по первому пути – чтобы хоть как-то восполнить справедливость и чтобы виновный понес хоть малое, но наказание» [Зыкин В. Возвращение судом дел для дополнительного расследования: состояние и перспективы // Российский следователь. 2006. №1. С.7]. Получается, что состязательность образца УПК РФ 2001 г. все эти годы попросту мешала суду выполнять те задачи, которые он считал для себя приоритетными? Кроме того, внутри судейской системы не изжито негативное отношение к оправдательными приговорам (являющееся отголоском тех самых советских времен, когда суд и обвинение делали общее дело, а оправдание подсудимого рассматривалось как негативный результат их совместной работы). А лучшей панацеи от оправдательных приговоров, чем доследование, у нас пока не изобрели. И в этом отношении восстановление института доследования выступает фактором, заметно облегчающим труд рядового судьи. Таким образом, реставрация советской модели уголовного процесса отвечает чаяниям представителей не только обвинительной, но и судебной власти. Конечно, адептами идеи состязательности (к числу которых принадлежит и автор этих строк) происходящие процессы оцениваются негативно. Принципиальное возражение вызывает признание за судом полномочия возвращать уголовные дела на доследование по собственной инициативе. КС мог выбрать компромиссную позицию, допустив доследование по ходатайству стороны обвинения, но не посчитал нужным так поступить – видимо, настолько сильно влияние консервативных настроений. Как бы то ни было, состязательность в нашем уголовном процессе не прижилась. По сути, и разработки теоретиков состязательного судопроизводства, и положения Концепции судебной реформы в РСФСР отвергнуты практикой (в нашем случае – судебной). А ведь именно практику у нас в стране принято считать критерием истины… Есть, над чем задуматься. 

И.С. Дикарев

»

Кто правит бал в судебной системе?

Опубликовано strelok в Втр, 14/01/2014 - 17:51.
Полностью поддерживаю автора. Наблюдается абсолютный возврат к прошлому, причем в худшем его варианте. Складывается впечатление, что чем дальше - тем будет еще хуже. У нас судьи стали бояться возвращать дела по 237 УПК, откровенно начали закрывать глаза на все ошибки следствия, даже на то, что текст постановления о привлечении в качестве обвиняемого не совпадает с текстом обвинительного заключения. Говорят - техническая ошибка. Мне в свое время за такую "техническую" ошибку так голову обстучали, на всю жизнь запомнил. Складывается впечатление, что в судебной системе бал правят наиболее "отмороженные" ортодоксы, искренне верящие в правоту утверждения, что "суд в системе органов борьбы с преступностью занимает ведущее место" (кажется так звучит фраза из автореферата на соискание ученой степени доктора юридических наук г-на Корчагина А.Ю., руководителя одного из судов субъекта Российской Федерации). И очень жаль, что КС в своем желании включиться в борьбу с преступностью забыл о своем истинном предназначении. Невольно закрадывается мысль - а так ли уж и были неправы большевики, разогнав судебную систему после захвата власти? В. Конин
»

Опять святая вера в царя...

Опубликовано kovtun в Втр, 31/12/2013 - 18:24.

Илья, вы меня удивляете.Насколько выверенные доводы статьи, и настолько наивная вера в божественное предназначение власти судебной (в комментарии). Прямо как "крестный ход" за батюшку царя в памятное воскресенье 1905 года...

 А в советских учебниках, помнится, писали, что именно тогда эта святая вера была окончательно растреляна (врали видать - как всегда). Я же писал уже в одном из своих постов - у нас нет власти судебной. У нас УСРАП - Управление Судебной Расправы Администрации Президента. Отсюда, и выводы. Они не помощники друг-другу, они соучастники...

»

Жертва пессимизма

Опубликовано iliadikarev в Втр, 31/12/2013 - 20:57.
Было время, когда с отменой института возвращения дела на доследование связывали надежды на повышение качества расследования. Мол, теперь у нас состязательность, суд следователю не товарищ: расследуешь дело плохо – получишь оправдательный приговор. То была своего рода воспитательная мера: следственный аппарат был поставлен в условия, объективно требовавшие реформ и самосовершенствования. Многие опытные судьи и правоведы были настроены скептически, считая, что такое законодательное решение несвоевременно. «Совершенно очевидно, – писал, например, В.А. Терехин, – что уровень дознания и предварительного следствия по сей день не отвечает возросшим требованиям» (Терехин В. Судебные процедуры в уголовном процессе: некоторые проблемы правового регулирования // Уголовное право. 2004. №4. С.70). М.И. Байтин также указывал, что идея отказа от доследования опередила время, что она рассчитана на существенно более высокий уровень профессиональной подготовки органов расследования (Байтин М.И. Сущность права… М., 2005. С.370). Но законодатель проявил тогда ОПТИМИЗМ, поверил в следственный аппарат, в то, что он способен научиться обходиться в своей работе без помощи суда. Собственно говоря, и выхода другого не было: с провозглашенным в Конституции принципом состязательности помощь суда органам расследования, выражающаяся в исправлении следственных ошибок и недоделок, была и остается несовместимой. Напомним, что в Концепции судебной реформы обязанность суда направлять дела на доследование была прямо отнесена к рудиментам обвинительной роли суда. Но подтянуть качество следствия до того уровня, каким оно должно быть в состязательном судопроизводстве, так и не удалось. Спустя десятилетие неполнота предварительного расследования и иные существенные недостатки досудебного производства так и не изжиты, они по-прежнему препятствуют защите прав потерпевших и мешают достижению истины. Для преодоления этих проблем Следственный комитет РФ предлагает возвратить суду полномочия направлять дела на доследование. Думается, такой шаг необходимо расценивать как признание того, что органы расследования так и не приспособились к новым условиям, не научились в своей работе обходиться без помощи суда. Однако вернуть все «на круги своя» мешает принцип состязательности сторон с его разделением процессуальных функций. Решить эту задачу без глубинной переработки концепции состязательности невозможно. Именно поэтому, на наш взгляд, замыслы Следственного комитета РФ воплощает в жизнь не законодатель, а Конституционный Суд РФ, способный поддержать контрреформу должным догматическим сопровождением. Видимо, принципу состязательности сторон суждено стать жертвой ПЕССИМИЗМА. Раз подтянуть уровень правоприменения под высокие правовые стандарты не удалось, значит придется правовые конструкции адаптировать к практике. Первые шаги сделаны…   И.С. Дикарев 
»

аполитично рассуждаете

Опубликовано Anrc в Пнд, 23/12/2013 - 19:26.

Илья Степанович, аполитично рассуждаете. Члену АЮР это не пристало. Консервативная контрреволюция - это наш официальный курс. Не только в уголовном процессе. Между прочим президентом объявлен. КС это понимает, а вы - нет.  Сегодня крошите батон на КС, а завтра на кого? На самое дорогое? Одумайтесь!!!

Немедленно смените ориентацию. Вам еще защищаться...

член АЮР проф. Александрофф

»