Белоносов В.О., профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Самарского юридического института ФСИН России, доктор юридических наук, доцент

 РАЗВИТИЕ ПРОЦЕССА ТОЛКОВАНИЯ НОРМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА

Процесс толкования норм уголовно-процессуального права в истории своего развития был неодинаков. Он прошёл периоды, которые можно охарактеризовать как противоречивые и неоднозначные. Порой этот процесс имел общие черты с процессом толкования норм иных отраслей права.

Одна из первых особенностей толкования относится к периоду Древнего Рима, когда толкование судебной практики пятью известными юристами того времени (Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина, Гая) приравнивалось к закону[1]. По сути дела это был особый вид толкования правовых норм, когда обыденному казуальному толкованию придавалось свойство обязательности.

Позднее толкование объявлялось либо сугубо официальной, исключительно государственной монополией, либо вовсе запрещалось. Например, такой запрет имел место в ряде европейских стран в 18-19 веках[2].

В дореволюционной России преобладала иная точка зрения. Видные юристы того времени обосновывали важность и обязательность толкования[3].

Под толкованием правовых норм в различные периоды истории отечественной юриспруденции понималось не одно и то же. Одни авторы относили к толкованию исключительно уяснение смысла правовых норм[4]; другие – только разъяснение правовых норм[5]. Такое понимание сущности толкования было неполным, в настоящее время оно устарело и практически не разделяется современными авторами. Третья группа исследователей справедливо считает, что толкование правовых норм – это двойственный процесс как уяснения, так и разъяснения правовых норм[6].

Если даже отдельные учёные и рассматривают  институт толкования как «специфический способ уяснения выраженной государственной воли»[7], «деятельность по осознанию содержания правовых норм»[8], «прежде всего уяснение смысла текста закона»[9], то всё равно подразумевается единство с другим аспектом  данного понятия – разъяснением правовых норм.

Разделение процесса толкования на уяснение и разъяснение может быть допустимо только в научных или учебных целях. В правоприменительной деятельности эти действия не просто связаны друг с другом, а находятся в диалектическом единстве.

Особенностями уголовно-процессуальных норм является то, что при их восприятии часто возникают сомнения относительно их значения, уяснения связей с другими нормами (системном характере применения), процесса применения, направленности, пределов действия, подпадании ситуации под действие конкретной нормы. Такие сомнения могут уменьшаться, но не устраняться полностью. Особенность уголовно-процессуальных отношений свидетельствует о том, что полное устранение сомнений относительно толкования уголовно-процессуальных норм невозможно. А потому и потребность толкования приобретает не факультативный, а обязательный и постоянный характер.

Толкование уголовно-процессуальной нормы направлено на уяснение её смысла не вообще, а применительно к конкретным обстоятельствам правоприменения. В некоторых случаях уголовное дело должно возбуждаться, а в других нет. В зависимости от конкретных обстоятельств могут применяться различные меры процессуального принуждения, приниматься различные итоговые решения.

Хотя в юриспруденции высказывались различные точки зрения, считать[10] или не считать[11] толкование права самостоятельной стадией процесса применения правовых норм, однако такие высказывания не совсем удачны. Такое представление о месте и роли толкования в структуре правоприменения прямолинейно и не отражает его действительных черт.

В теории права принято связывать процесс толкования с одной из стадий правоприменения[12]. Думается, что это не совсем верно. Более правильно говорить, что процесс толкования проникает во все стадии правоприменительного процесса, а также предшествует ему и следует после его окончания с целью возможной проверки его правильности. Это свидетельствует о более фундаментальном положении толкования в правоприменении.

В своё время П.С.Элькинд говорила, что «толкование уголовно-процессуальных норм служит и предпосылкой, и условием их применения»[13]. Соглашаясь в целом с таким подходом, тем не менее следует отметить, что толкование следует рассматривать шире. Это не только предпосылка и условие применения норм уголовно-процессуального права, но также последующий контроль и возможная корректировка правоприменения, ибо правильность применения может быть перепроверена и возможно изменена контролирующими субъектами. Поэтому более правильно рассматривать толкование как базисную составляющую, на основе которой начинается, развивается и завершается правоприменительный процесс.

Кроме правоприменения толкование уголовно-процессуальных норм имеет самое широкое распространение в научной, учебной, законотворческой деятельности, где оно по сути выполняет роль мышления.

Толкование – это разновидность процесса познания, которую не следует отождествлять ни с наукой, ни с искусством, как иногда отмечалось в литературе[14]. В процессе толкования нет науки, так как речь не идёт об открытии каких-либо новых закономерностей, а говорится лишь о том, что уже открыто и закреплено в законе, то есть о познании уже известного. Также нельзя толкование рассматривать и как искусство, ибо последнему свойственно творческое начало и открытие нового, что несовместимо с принципом законности, ибо невозможно под видом толкования создавать новые правоположения.

Вместе с тем процессу толкования всё же присущи отдельные элементы творчества, связанные с применением нормы права к конкретной ситуации. От правоприменителя требуется быть не бездумным исполнителем. В идеальном варианте правоприменитель должен воспринимать себя в качестве партнёра законодателя по производству смысла, заложенного в законе. Современные теории не придают должного значения правоприменителям как производителям смысла. Продолжительное время считалось, что правоприменитель воспринимает закон в виде проекции[15], однако дело обстоит сложнее. При восприятии закона правоприменитель не только знакомится с волей законодателя, но иногда использует особый умственный процесс по преодолению недостатков этой воли, восполнению пробелов, преодолению противоречий и т.д. А такая деятельность предполагает использование элементов творчества. Однако это не та разновидность творчества, при которой создаётся принципиально новое знание, не известное ранее. При данном творчестве происходит процесс конкретизации и детализации того знания, которое закреплено в законе в общем виде.

Поэтому в результате толкования правовых норм появляется такое знание, новизна которого относительна. В ней не должно быть ничего того, что не было предусмотрено в своей абстрактной формулировке. Новизна толкования состоит в том, что при толковании достигается более конкретизированное и детализированное знание о содержании общей и абстрактной нормы, происходит приближение абстрактной нормы к конкретным условиям её применения, перевод её на язык более конкретных понятий и суждений. Безусловно, что это непростая задача на практике имеет неоднозначные результаты со своими сомнениями, успехами и ошибками.

Может получиться так, что один и тот же законодательный дефект с помощью толкования преодолевается различными правоприменителями по-разному. Возникает вопрос, а какое же толкование правильно? Трудность заключается в том, что объективных критериев правильности преодоления конкретного законодательного дефекта может не быть вовсе. Если этот редко встречающийся случай не был объектом толкования Верховного и Конституционного судов РФ, то вместо объективного критерия правильности остаётся только презумпция такой правильности пока с таким правоприменением согласны вышестоящие (контролирующие) субъекты и инстанции. Именно поэтому сложность и неоднозначность этой процедуры позволяет говорить о толковании не как о безусловном способе преодоления дефектов законодательства, а лишь как о способе сглаживания таких дефектов.

Рассмотренные свойства толкования норм уголовно-процессуального права как базисной составляющей в правоприменении заставляют обоснованно поставить вопрос, а почему толкование имеет столь широкое распространение в уголовном процессе? С нашей точки зрения такое положение можно объяснить близостью толкования с понятием «мышление». Бросается в глаза их тождество в методологии и качественных характеристиках.

Толкование и мышление основаны на одинаковых методах познания (анализе и синтезе в их взаимодействии и динамике), логических операциях (сравнение, абстрагирование, обобщение), формах (понятие, суждение, умозаключение).

Психологи утверждают, что мышлением является процесс отражения, осознания связей, различий и отношений между предметами и явлениями окружающей действительности и внутренним миром человека[16]. Человеческому мышлению присущ ряд качеств: а) оно способно решать стоящие перед субъектом задачи; б) рождает новое знание и приводит к его осознанию; в) выступает творческим качеством личности[17].

А способно ли толкование правовых норм обладать этими же качествами? Например, можно ли толкование норм права считать способом решения практических либо теоретических задач, стоящих в уголовном судопроизводстве? Приводит ли толкование к новому знанию и его осознанию? Может ли толкование правовых норм выступать в качестве акта творчества личности? Думается, что на все эти вопросы следует дать положительные ответы.

Несмотря на рассмотренные сходные черты, между мышлением и толкованием существуют определённые различия. Например, рассматриваемые категории имеют несовпадающие классификации. Тем не менее, это не свидетельствуют о нетождественности данных категорий.

В последнее время в науке мышление рассматривается в своих разнообразных проявлениях. Например, Е.К.Войшвилло утверждает, что одной из форм мышления является категория понятия[18]. При этом он убедительно обосновывает тезис о специфичности этой формы мышления.

Мы считаем, что нет оснований не считать и толкование также специфической формой мышления. Принимая во внимание сходство толкования в существенных признаках с мышлением, можно утверждать, что и толкование норм уголовно-процессуального права выполняет роль мышления в случаях, когда речь идёт о деятельности уголовно-процессуальной направленности (правоприменении, учебной, научной, законотворческой).

Исключительно важным критерием толкования является его правильность. Его недостаток может проявляться в принятии формально верного, а по существу издевательского решения. Причинами тому могут быть игнорирование уголовно-процессуальных принципов или их конкуренция, непоследовательное или неполное использование приёмов толкования, игнорирование интересов субъектов уголовно-процессуальных отношений и т.д. Большое влияние на правильность толкования способны оказывать интересы субъектов правоприменения (прежде всего ведомственные, корпоративные, психологические, экономические, политические, социальные и т.д.). Но это слишком сложный вопрос, заслуживающий своего отдельного рассмотрения.

На основании изложенного можно констатировать.

1) Толкование норм уголовно-процессуального права является базисной составляющей, на основе которой начинается, развивается и завершается правоприменительный процесс, а также осуществляется иная деятельность уголовно-процессуальной направленности. Толкование не только проникает во все стадии правоприменения, но также предшествует ему и не прекращается после его окончания. Всё это свидетельствует о том, что толкование объективно имеет настолько широкое распространение в уголовном процессе, что его трудно переоценить.

2) Широкое распространение процесса толкования в уголовном процессе объясняется его близостью с мышлением.

3) Толкование как исключительно непростое явление способно носить как положительный, так и отрицательный характер, что зависит от широкого спектра причин субъективно-объективного характера.