Василий Николаевич Мартышкин, заместитель председателя Верховного Суда Республики Мордовия, Почетный работник судебной системы Российской Федерации, Заслуженный юрист Республики Мордовия

Алексей Степанович Гавин, председатель Темниковского районного суда Республики Мордовия, Заслуженный юрист Республики Мордовия

Компетентность судьи – гарантия эффективной защиты личности от необоснованного заключения под стражу

«Судьи - несчастнейшие из людей, они обязаны всех подозревать, до всего доискиваться, всюду предполагать дурные намерения и раскрывать их, чтобы добраться до правды, скрывающейся под самыми противоречивыми поступками. Судьи ходят всегда в черном, словно носят траур по своим погибшим иллюзиям, и преступление ложится на них такой же тяжестью, как и на самих преступников»[1].

Президент Российской Федерации Д. А. Медведев в Послании Федеральному Собранию РФ сделал акцент на повышение уровня профессиональной подготовки судей с целью осуществления квалифицированного правосудия[2].

Следует признать, что профессиональная компетентность лиц, претендующих на должность судьи, оставляет желать лучшего. Об этом свидетельствуют результаты последних проведенных экзаменов.

В 2008г. в 83 экзаменационных комиссиях при квалификационных коллегиях судей субъектов РФ из 5 778 претендентов на должность судьи не сдали экзамен 2 419 человек (41,9%). В первом полугодии 2009г. не сдали 45% претендентов [3].

Для сравнения: в экзаменационную комиссию судей Республики Мордовия за 2009г. подано 14 заявлений. Экзамен не сдали 50% претендентов. Получившие «неуд» работают следователями, помощниками прокуроров, адвокатами. Отсутствие необходимых знаний и профессиональных навыков у таких претендентов на должность судьи проецируется на качестве выносимых судебных решений.

Широко обсуждаемая ныне юридической общественностью проблема, ставшая притчей во языцех, - компетентность судей при разрешении ходатайств следственных органов о заключении подозреваемых под стражу.

Шквал «арестанских» ходатайств объясним  тем, что Россия занимает второе место (после Колумбии) по числу убийств на 100 тысяч человек. К началу 2009г. более  90 тысяч  убийств оставались не раскрытыми, а в целом не установлены преступники, совершившие  более 15 миллионов преступлений.[4]

Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется только по судебному решению (ст.108 УПК РФ), причем при невозможности иной, более мягкой, меры пресечения.

Кассационная практика свидетельствует о том, что судьи не всегда соблюдают это требование процессуального законодательства и Постановления Пленума Верховного Суда РФ №22 от 29.10.2009г.  «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста».

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Республики Мордовия в 2009 г. в кассации рассмотрено:

- 515жалоб на избрание и продление  меры пресечения заключение под стражу (за аналогичный период прошлого года (АППГ) – 634), из них: отменено – 26 постановлений судей (АППГ-36);

Мониторинг численности обвиняемых в совершении преступлений, проводимый Федеральной службой исполнения наказаний, свидетельствует о сокращении численности лиц, в отношении которых судами избирается мера пресечения в виде заключения под стражу[5].

Например, за 2008г. в следственные изоляторы (СИЗО) РФ поступило 378,8 тыс. лиц, что на 6,1 тыс.человек, или на 2% меньше, чем за 2007г. Сокращение количества арестованных отмечалось и в 2009 г. Так за 7 месяцев 2009г. мера пресечения в виде заключения под стражу избрана в отношении 210,5 тыс. лиц, что на 14,6 тыс. человек, или 7% меньше, чем за АППГ.

Количество арестованных, в том числе за преступления небольшой и средней тяжести, сократилось на 8,2 тыс., или на 6%.

Это свидетельствует о расширении практики избрания мер пресечения, не связанное с изоляцией от общества, и, прежде всего, обвиняемых в совершении преступлений небольшой и средней тяжести.

Вместе с тем, вызывает обеспокоенность то обстоятельство, что в 2009г. из рассмотренных районными судами Республики Мордовия 1138 ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (959 из них удовлетворено), 377 ходатайств внесено следователями за преступления небольшой и средней тяжести (306 из них удовлетворено).

О том, что органы следствия нередко формально и с «запасом» квалификации возбуждают ходатайства об аресте, свидетельствуют сведения из УФСИН РФ по РМ[6].

В 2009г. из следственных изоляторов Республики Мордовия освобождено:

- 31 обвиняемый в связи с тем, что органы следствия изменили меру пресечения на более мягкую, чем заключение под стражу. Ещё 12 лиц освобождено потому, что следователи не усмотрели достаточных оснований для повторного ходатайства о продлении этой меры пресечения;

- 128 «сидельцев» освобождены, т.к. по приговору суда им назначено наказание, не связанное с лишением свободы;

- 72 человека освобождено по отбытии в СИЗО срока наказания, не успев убыть в ИК.

Проблемные вопросы, связанные с практикой избрания мер пресечения в виде заключения под стражу, были предметом обсуждения Научно-консультативного Совета при Верховном суде Республики Мордовия и учебно-методического семинара в марте,  апреле, мае 2010г.

В суды республики направлено информационное письмо и рекомендации НКС при Верховном суде Республики Мордовия[7].

В них судам рекомендовано при рассмотрении ходатайств об избрании меры пресечения – заключения под стражу и продлении его сроков, при проверке законности судебных решений об удовлетворении ходатайств об избрании этого вида меры пресечения неуклонно руководствоваться международно-правовыми актами (с указанием перечня актов).

По смыслу ч.4 ст.15 Конституции РФ, ст.ст.369, 379, ч.5 ст.415 УПК РФ неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ может явиться основанием к отмене или изменению судебного акта. Неправильное применение – это когда судом не была применена норма международного права, подлежащая применению. Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения положений этих договорных актов (ст.1 ФЗ от 30.03.1999 г. №54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»).

Тем не менее, как свидетельствует судебная практика, суды проявляют инертность в применении норм международного права как действующего правила поведения, принимаемого и признаваемого международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного. Далеко не всегда проверяет и надзирающий прокурор соблюдение органами следствия положений ст.ст. 3, 5, 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Особенно в части того, что арест возможен лишь при наличии обоснованного подозрения. Но и оно не может оставаться единственным основанием для содержания в неразумные сроки.

Уместно вспомнить наказ первого в истории России Министра юстиции Г.Р. Державина «Властителям и судиям»: «Ваш долг: законы сохранять, на лица сильных не взирать»[8].

Почему же, не смотря на то, что государство, оснащая суды современными техническими средствами, повышая денежное содержание носителей судебной власти, не может добиться основной цели судебной реформы – повышение качественного уровня принимаемых решений.

Как нам видится, здесь несколько аспектов.

Произошло  резкое снижение фундаментальных научных исследований, методической и методологической работы в юридических вузах. Качество лекций, а, следовательно, и полученных знаний у будущих специалистов находится в прямой зависимости от уровня научной и практической подготовки профессоров. Как метко отмечал К.Д. Ушинский, в дореволюционной России развитию науки мешали разные чиновничьи соблазны, а «производство в генералы погубило у нас не одного хорошего профессора, которые добившись этого звания, опочивают на лаврах»[9].

Не произошло кардинального реформирования правосознания следователей, гособвинителей, судей, адвокатов, а также их отношения к правоприменительной практике, основанной на общепризнанных принципах и нормах международного права.

Возбуждая ходатайство об избрании меры пресечения перед судом, а затем неоднократно о продлении срока содержания под стражей, следователи используют одни и те же «стандартные» формулировки и в общей форме.

Согласно подпункта «с» п.1 ст.5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод арест возможен лишь при наличии обоснованного подозрения в совершении правонарушения.

В связи с этим органы следствия обязаны представлять суду убедительные данные в подтверждение обоснованного подозрения в преступлении, за которое может быть применена такая мера пресечения.

Правовая компетентность отдельных правоприменителей вызывает тревогу. Например, не из этих правовых позиций исходил следователь, прокурор и судья района, по решению которых около 2-х лет   4 месяцев (с 17.12.2006 г. по 08.04.2009 г.) пенсионер Е. находился под стражей, где у него началась гангрена ноги, которую там же ампутировали. Первоначально обвинительный приговор от 08.04.2008г. (10 лет лишения свободы) кассационной инстанцией был отменен. При вторичном рассмотрении 14.07.2009 г. суд оправдал Е. по ст. 111 ч. 4 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) в связи с непричастностью к совершению данного преступления[10].

В качестве компенсации за моральный вред: за незаконное содержание под стражей и ампутированную ногу суд взыскал инвалиду за счет казны Российской Федерации 650 тысяч рублей (истец просил 9 миллионов рублей)[11].

В 2008г. в качестве компенсации для жертв судебных ошибок из российского бюджета выплачено 94 миллиона рублей. Кроме того, Европейский суд по правам человека по искам россиян  взыскал четыре с половиной миллиона евро.[12]

Одной из гарантий от произвола и юридических ошибок является повышение персональной ответственности, а за подобные ошибки необходимо отрешать от должности. За незаконное заключение под стражу и вынесение заведомо неправосудного акта предусмотрена уголовная ответственность (ст.ст. 301, 305 УК РФ).

Например: к длительным срокам лишения свободы осуждены семеро сотрудников УГРо МВД РМ. В ходе незаконного задержания с применением насилия и издевательств они склоняли подозреваемых к самооговору. Во время пыток в служебном кабинете «оборотни в погонах» заковали студента одного из ВУЗов, Олега Игонина, в наручники. Одели ему на голову противогаз и, требуя признания в совершении разбоя, который он не совершал, перекрыли кислород и он задохнулся. Вместе с приговором Верховный Суд РМ в адрес Министра внутренних дел России вынес частное определение[13].

Гарантией эффективной защиты личности от незаконного ареста и осуждения может стать изменение порядка возмещения морального вреда: не за счет казны Российской Федерации (как существует сейчас), а за счет заработка и имущества должностных лиц, допустивших неправосудное решение.

Подписанный Президентом России 30.04.2010г. Федеральный Закон №69 «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права  на исполнение судебного акта в разумный срок» важный шаг в этом направлении.

Европейский Суд по правам человека в своих многочисленных решениях указывал на то, что, не уделив внимания конкретным фактам и не рассмотрев альтернативные меры пресечения, суды продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые, хотя и являлись «значимыми», но не могут рассматриваться как «достаточные» для оправдания его продолжительности.

Доходит до курьезов, например, судья в постановлении о продлении срока содержания под стражей привел следующие аргументы: «В связи с тем, что председательствующий и гособвинитель по данному уголовному делу в июле 2007 года будут находиться в очередном отпуске, меру пресечения в виде заключения под стражу в отношении С., Д., Г., У. следует продлить на три месяца, т.е. до 18.09.2007 г.»[14].

Уместно в связи с этим вспомнить слова юриста В.Ульянова-Ленина (в статье «О двойном» подчинении и законности»): «Есть ли высокомерие в том взгляде, что законность не может быть калужская и казанская, а должна быть единая - всероссийская»[15].

Человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст.2 Конституции РФ). Поэтому так важно, чтобы формально правильное применение норм права не превратилось в сущую несправедливость[16].