Петрова Ольга Валентиновна, доцент кафедры уголовного процесса и прокурорского надзора Белорусского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент

Проблема сохранения процессуальных гарантий
при применении программ восстановительного правосудия

За немного более тридцать лет восстановительное правосудие стало мировой тенденцией развития уголовного процесса. Оно появилось в странах системы общего права. Этому способствовал, прежде всего, существующий там принцип возможности при возбуждении уголовного дела, в соответствии с которым прокурор правомочен принимать решение о том возбуждать уголовное преследование или нет, в зависимости от интересов правосудия, исправления и перевоспитания лиц[1].

Отправные постулаты теории восстановительного правосудия отличаются от обычного представления о преступлении и реакции на него. Так, Х. Зер определяет преступление как нарушение прав человека и межличностных отношений. Соответственно нарушение порождает обязательства. Главным обязательством является восстановить разрушенное[2].

Распространенным является определение восстановительного правосудия, данное Т. Маршаллом, как процедуры, где стороны анализируют совершенное преступление и сообща решают, что же делать с его последствиями и с отношениями между ними в будущем [3].

При этом под термин восстановительное правосудие могут подпадать такие модели как:

• конференции между потерпевшими, обвиняемыми с участием поддерживающих их лиц;
• медиация сторон без присутствия таких лиц;
• непрямая медиация по принципу «челночной демократии»;
• обсуждения преступления с правонарушителем и поддерживающими его лицами в отсутствие потерпевшего;
• обсуждение преступления с потерпевшим и сочувствующими ему лицами в отсутствие обвиняемого;
• круги правосудия, проводимые судьей (у коренных народов Канады).

К восстановительному правосудию не относятся действия по возмещению вреда, причиненного преступлениям согласно приговорам суда, хотя в эмпирических исследованиях они часто принимаются во внимание. По мнению большинства ученых процедура является восстановительным правосудием только тогда, когда участие в нем является добровольным[4].

Несмотря на плюрализм в понимании восстановительного правосудия, его рассматривают чаще именно как процесс, в котором участники непосредственно встречаются друг с другом.

Норма п. 2 принятой в рамках ООН Резолюции Экономического и Социального Совета ООН об основных принципах применения программ восстановительного правосудия в уголовных делах (далее – Принципы ООН) дает определение восстановительного процесса как любого процесса, в котором жертва и правонарушитель, и в соответствующих случаях, любые другие лица или члены общины, пострадавшие от какого-либо преступления, активно участвуют в совместном урегулировании вопросов, возникающих в связи с преступлением, как правило, при помощи посредника[5].

Моделей восстановительного правосудия в мире достаточно много. Наиболее распространенной, в том числе и в европейском регионе, является медиация между потерпевшим и правонарушителем.

Однако сегодня медиация она является далеко не единственной моделью. Такую практику успешно дополняют и семейные конференции, круги правосудия и иных виды восстановительных программ[6].

При всех преимуществах, которые предоставляется восстановительное правосудие, неформальный характер программ примирения таит в себе опасность нарушения прав обвиняемого и подозреваемого, предусмотренных международными нормами.

В современном мире традиционные процессуальные гарантии являются незыблемыми. Хотя Совет Европы особое внимание уделяет продвижению медиации во всех сферах общественных отношений, но рекомендации о применении медиации по уголовным делам наиболее детальны и объемны. Целью принятия Принципов ООН было также не только популяризация практик, но и унификация требований, которым должны соответствовать программы в целях сохранения процессуальных гарантий.

Последние вместе с тем не должны быть препятствием для применения восстановительного правосудия. В настоящее время мировая практика складывается таким образом, что программы примирения проводятся как до того момента как конфликт попадет в поле зрения правоохранительных органов, далее на различных этапах уголовного процесса и вплоть до исполнения приговора, в ходе пробации или даже в ходе тюремного заключения.

При этом, хотя с точки зрения соблюдения процессуальных гарантий проще всего проводить программы восстановительного правосудия после вступления приговора в законную силу, их процент, как правило, низок во всем объеме проводимых встреч[7].

Существуют страны, где вовсе не определен законодательно статус программ восстановительного правосудия, кроме того, что их результаты принимаются во внимание в ходе производства по уголовному делу[8]. Усиление законодательной регламентации требуется по мере увеличения включенности восстановительного правосудия в уголовный процесс.

Ключевых проблем в плоскости сохранения традиционных процессуальных гарантии при применении восстановительного правосудия достаточно много. Выделим наиболее важные из них.

Презумпция невиновности. Важное условие проведения программ примирения – это согласие обвиняемого с выдвинутыми обвинениями, иначе теряется смысл процедур.

Ситуация эта не является новшеством для системы уголовной юстиции. Как правило, перед судом выясняется добровольность и осознанность сделанного признания, его обоснованность. Таким образом, п.7 Принципов ООН закрепляет, что восстановительный процесс может проводится только лишь при наличии достаточных доказательств для предъявления обвинения правонарушителю и свободно выраженного и добровольного согласия правонарушителя.

Следует отметить, что не всегда требуется именно «признание вины». Положение п.8 Принципов ООН определяет, что жертва и правонарушитель должны соглашаться с основными обстоятельствами дела в качестве основы для их участия в восстановительном процессе. Таким образом, конструкцию «признания вины» дополняет т.н. «принятие ответственности за содеянное».

Например, в Новой Зеландии суд по делам молодежи старается исключить выражения «признает вину» или «не признает вину». В этом случае применяется формулировка «не отрицает обвинение» («not denied») для передачи дела на семейную конференцию (ст. 246 Акта[9]). Такое определение позволяет проводить конференции и в том случае, когда нет полного согласия лица с версией преступления, выдвинутой полицией[10].

Право не свидетельствовать против себя. В ходе программ примирение особо подчеркивается признание правонарушителем ответственности за совершенные деяния. Соответственно участвуя в примирительных встречах, правонарушитель рассказывает о совершенном преступлении, изобличая себя в его совершении.

Возникает вопрос, как отразятся такие признания на его положении в производстве по уголовному делу, можно ли использовать такие показания в суде.

Согласно п.8 Принципов ООН участие правонарушителя не должно использоваться в качестве доказательства признания вины в ходе последующего разбирательства по делу. Также в качестве принципа проведения восстановительного процесса предусмотрена его конфиденциальность (п.14).

Кроме того, факт недостижения согласия не должен использоваться в рамках последующего уголовного разбирательства (п.16), а факт невыполнения соглашения, иного, чем судебное решение или постановление, не должен использоваться в качестве обоснования более строгого приговора в ходе последующего уголовного разбирательства (п.17).

Это позволяет не только сохранить процессуальные гарантии, но и быть обвиняемому более открытым в ходе примирительных встреч.

Право на справедливое судебное разбирательство. В любой системе уголовной юстиции существует дифференциация уголовно-процессуальных форм. Сокращенный порядок предполагает, как правило, допрос перед судом, который выявляет свободное выражение и добровольного согласия на иное, нежели судебное разбирательство, разрешение дела. Такие же требования предъявляет и п.7 Принципов ООН, а согласно п.13 прежде чем дать согласие на участие в восстановительных процессах стороны должны быть полностью проинформированы о своих правах, характере процесса и возможных последствиях их решения.

Дополнительной гарантией на справедливое судебное разбирательство обеспечивает и требование п.16 Принципов ООН согласно которому, в тех случаях, когда соглашения между сторонами достичь не удается, дело следует вернуть на рассмотрение в рамках установленного процесса уголовного правосудия, и решение относительно дальнейших действий должно приниматься незамедлительно.

Таким образом, по сравнению с традиционными формами сокращенного производства обращение к восстановительному правосудию более свободно, т.к. у обвиняемого есть возможность в дальнейшем вновь вернуться к судебному разбирательству.

Однако, восстановительное правосудие может не упрощать процесс, а наоборот его усложнять. Поэтому зачастую устанавливаются сроки для проведения программ. Так, в Уголовно-процессуальном кодексе Польши  (далее – УПК Польши) установлен срок в месяц, дольше которого не может длиться медиация (§2  ст.23 а)[11].

Право на юридическую помощь. С одной стороны восстановительное правосудие процедура неформальная. Роль юристов в данном процессе сведена к минимуму, если вовсе не исключена.

Например, согласно ст.23 УПК Польши ведущим процедуры медиации не может быть действующий судья, прокурор, адвокат, юрисконсульт, а также кандидат на данные должности, лица, работающие в суде, прокуратуре либо иной инстанции, уполномоченной на борьбу с преступностью.

Однако с учетом национального законодательства жертва и правонарушитель должны иметь право на получение юридических консультаций в отношении восстановительного процесса (п.13 Принципов ООН). Если дело передается для проведения восстановительных программ, помощь адвоката важна потому, что существует риск того, что лицо не совершало того преступления, которое ему вменяется, что обвиняемый или подозреваемый могут не до конца осознавать сущность таких процедур, может быть давление со стороны  и т.п.

Следовательно она служит гарантией иных процессуальных прав обвиняемого (подозреваемого), соблюдение которых должен отстаивать защитник.

Непосредственно в программах участие адвоката, как правило, ограничено, если не исключено[12]. Адвокат не может заменить сторону в ходе встречи: она всегда предполагает личное участие обвиняемого (подозреваемого) и потерпевшего.

Существует опасения, что участие защитника может помешать нормальному ходу встреч, т.к. юрист подневольно будет стремиться формализовать неформальный характер процедуры[13]; не являясь лично заинтересованным в исходе дела, будет затруднять нормальный ход встречи[14]. По мнению практических работников, присутствие адвоката на медиации часто исключает ощущение открытости, безопасности и доверия между сторонами[15].

Если обратиться к проведению семейных конференций, которые насчитывают гораздо больше участников, межличностное взаимодействие осуществляется несколько иным образом, нежели при медиации. В этом случае присутствуют  представитель полиции, социальный работник и т.п. Но и в этом случае также остерегаются предоставлять адвокату права голоса в ходе процедуры[16].

Таким образом, если участие защитника во встрече предусматривается, то он выполняет консультативную функцию, а не представительскую.

Несовершеннолетнему обязательно необходимо обеспечить не только право на участие защитника, но и его законных представителей (п. 13 «а» Принципов ООН).

Существуют и иные коллизии между традиционным уголовным процессом и принципами восстановительного правосудия. В целом это относительно молодое направление еще только будет развиваться. И, как отмечает Дж. Брейтуэйт: «Мы еще только учимся, как правильно применять восстановительное правосудие»[17].

Внедрение восстановительного правосудия оказалось нужным и приемлемым многим странам мира. Современному обществу оно необходимо именно как альтернатива уголовному процессу. Конечно, сложно верить идейным вдохновителям восстановительного правосудия в то, что оно станет основным средством реакции общества на совершенное преступление[18]. Однако можно говорить о завоевании им все новых и новых позиций. Соответственно проблема сохранения процессуальных гарантий при этой процедуре только возрастает.