Шошин С.В. Некоторые мифы отечественного уголовного права. История развития и современность

Шошин Сергей Владимирович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного, уголовно-исполнительного права и криминологии Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Саратовский государственный университет имени Н.Г.Чернышевского»

Некоторые мифы отечественного уголовного права.
История развития и современность

 

Первым из таких мифов можно назвать тезис, содержащийся в тексте статьи 44 УК РФ («Виды наказаний»). В ней отсутствует указание на возможность лишения лица, осужденного судом (судьей) к реальному лишению свободы, избирательных прав. Фактически, по приговору суда (судьи) к реальному лишению свободы, в соответствии со статьей 32 часть 3 Конституции Российской Федерации, подобные осужденные не имеют права избирать и быть избранными.

При изучении автором многочисленных материалов уголовных дел об умышленных убийствах, рассмотренных судебными органами ряда областей Российской Федерации, по которым лица были осуждены к реальному лишению свободы, не удалось встреть в текстах приговоров, содержащихся в томах уголовных дел, ссылок (указания) судей на применение ими части 3 статьи 32 Конституции РФ. Какой-либо процессуально оформленный и вынесенный надлежащим должностным лицом акт о применении меры лишения избирательных прав к конкретному осужденному – отсутствует.  

Фактически лишение активного и пассивного избирательного права является сегодня уголовным наказанием. В тексте каждого конкретного приговора суда о нем не говорится ни слова. Обжаловать применение лишения избирательных прав, как в кассационном, так и в надзорном порядке -  невозможно. Ни Конституционный Суд Российской Федерации, ни Европейский Суд по правам человека  также не высказал на сегодняшний день никакой однозначной точки зрения на указанную проблему. Без внимания указанная проблема оставляется и многочисленными уважаемыми как законодателями, так и правозащитниками в РФ. Не стала она и предметом анализа ученых-юристов.   

Из опыта Европейского Суда по правам человека видно, что должностные лица, осуществляющие судебные функции, должны соответствовать определенным требованиям. Например, по трем делам военных судов Нидерландов,[1] некоторые моменты в функциях военного референта, готовящего решение, и должностного лица комиссара, отвечающего за разные процедурные вопросы: первый – как орган, отвечающий за преследование, второй – как следственный орган, - не отвечали требованиям по делу Шиесера против Швейцарии.[2] Военный референт не мог дать предписания об освобождении лица до того, как это лицо предстанет перед судом, во всяком случае он мог выполнять функции преследования только после передачи дела в суд. Вышеупомянутому же комиссару не хватало, хотя он и соответствовал требованиям независимости, третьего необходимого качества – права давать распоряжение об освобождении.[3]

Выносящий приговор к реальному лишению свободы судья сегодня не имеет права не назначить одновременного лишения осужденного и избирательных прав. В тексте статей 56 и 57 УК РФ, регламентирующих лишения свободы, какое-либо упоминание о возможности лишения  избирательных прав такого осужденного не говорится ни слова.

Сегодня остаются проигнорированными и рекомендации иностранных организаций о включении при создании Конституции РФ норм о предоставлении избирательных прав лицам, отбывающим назначенное им судом наказание в виде реального лишения свободы.

Для РФ актуально содержание решения Европейского Суда по правам человека от 6 октября 2005 года по делу Херст против Соединенного Королевства. Заявитель утверждал, что являясь осужденным, отбывающим наказание в виде пожизненного лишения свободы, он был полностью лишен своих избирательных прав. Суд постановил, в частности, что имело место нарушение статьи 3 Протокола № 1 к Конвенции. В данной статье говорится о том, что «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются проводить свободные выборы с разумной периодичностью путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечат свободное волеизъявление народа в выборе законодательной власти».[4]

Процитированный пример из правоприменительной практики Соединенного Королевства вполне может стать ориентиром и для российского законодателя.[5]

В содержащемся в разделе четвертом УК РСФСР 1926 года, именуемом «О мерах социальной защиты, применяемых по Уголовному кодексу в отношении лиц, совершивших преступление», содержалась статья 31, регламентировавшая поражение политических и отдельных гражданских прав. В постановлениях ЦИК и СНК СССР, начиная с постановления 8 мая 1934 года о дополнении Положения о преступлениях государственных статьями об измене родине (СЗ СССР, № 33, ст. 255), вместо термина «мера социальной защиты судебно-исправительного характера» употребляется термин «наказание».[6]  

Пункт «а» статьи 31 УК РСФСР 1926 года гласил, в частности, что «поражение политических и отдельных гражданских прав заключается в лишении активного и пассивного избирательного права».[7] Пункт «д» статьи 20 УК РСФСР 1926 года включал «поражение политических и отдельных гражданских прав» в число мер социальной защиты судебно-исправительного характера. Это можно было обжаловать в установленном порядке. Согласно статье 34 УК РСФСР 1926 года «поражение прав» могло назначаться в качестве как дополнительной, так и самостоятельной меры социальной защиты (наказания). В соответствии с частью 2 статьи 34 УК РСФСР 1926 года суд был обязан войти в обсуждение вопроса о поражении прав осужденного, когда приговаривал его к (реальному) лишению свободы на срок свыше года.

Еще одним мифом в отечественном уголовном праве сегодня можно назвать варьирующуюся степень общественной опасности преступления.

В соответствии с частью 3 статьи 60 УК РФ, при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Как указывает З.Стоянович, при рассмотрении общественной опасности деяния, речь идет о преодоленном понятии, которое исходит из советского уголовного права, угрожающего основам законности, поэтому общественной опасности нет места в уголовном праве, основанном на принципах правового государства. УК Сербии (ст. 14), давая определение преступлению, не содержит признака общественной опасности, а только правовые элементы (деяние, определение деяния в законе, противоправность и вина).[8]

Исходя из того, что общественная опасность некоего понятия не является уголовно-правовым догматическим понятием, оно не определяется судом, ни in abstracto, ни in concreto. Законодатель в Черногории во взглядах на этот вопрос, в процессе принятия нового УК, продемонстрировал неуверенность. Несмотря на то, что Проект УК, который был направлен в парламентскую процедуру, не содержал общественной опасности, она была внесена позже поправками, для того, чтобы изменениями УК 2006 года, она была исключена.

На сегодняшний день, решение в УК Черногории идентично решению в УК Сербии. Если общественную опасность принимать как материальную сторону противоправности (которая берет свое начало еще от Листа), ей нет места в уголовно-правовой догматике и в действующей уголовно-правовой норме. Негативное отношение к понятию общественной опасности в законодательстве и теории западноевропейских стран стало причиной отказа от нее в новом УК Сербии. Нередким является утверждение, что в социалистическом уголовном праве она имела такую же цель, как и «здоровое народное чувство» в фашистском уголовном праве.[9]

Несмотря на то, что была введена в югославское уголовное право в 1947 году с целью главенства над основами законности, благодаря УК 1951 года, как и пониманию теории и практики, к счастью, она главным образом не имела эту функцию.[10]

Учитывая значимость и объемность поставленных выше проблем, можно рекомендовать продолжение научных исследований указанных вопросов, вырабатывая предложения законодателю.

 


[1] Европейский суд по правам человека. Решение по делу Engel and Others от 8 июня 1976 г., Series A No. 22, p. 25, para. 59. Цит. по: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям: 5. Защита свободы и неприкосновенности личности, 6. Право на справедливое судебное разбирательство. Пер. с англ. Н.Н.Маслова и К.Х.Рекош. Отв. ред. Н.Б.Топонин. - М.: Ин-т гос-ва и права РАН, 1997.- С. 37; Article 5 of the European Convention on Human Rights. The protection of liberty and security of person/ By J.L.Murdoch, Counsil of Europe Press, Publishing and Documentation Service. Strasbourg, 1994.-p. 26; Article 6 of the European Convention on Human Rights. The right to a fair trial / By A.Grotrian, Council of Europe Press, Publishing and Documentation Service. Strasbourg, 1994.-p. 19.      

[2] Европейский суд по правам человека. Решение по делу Schiesser v. Switzerland от 4 декабря 1979 г., Series A No. 34, p. 16, para. 36. Цит. по: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям: 5. Защита свободы и неприкосновенности личности, 6. Право на справедливое судебное разбирательство. Пер. с англ. Н.Н.Маслова и К.Х.Рекош. Отв. ред. Н.Б.Топонин. - М.: Ин-т гос-ва и права РАН, 1997.- С. 37.  

[3] Европейский суд по правам человека. Решение по делу De Jong, Baljet and van den Brink от 22 мая 1984 г., Series A No. 77, p. 20, 23-25, paras. 40, 48-49, 52-53; решение по делу Van der Sluijs, Zuiderveld and Klappe, от 22 мая 1984 г., Series A No. 78, p. 18-20, paras. 43-44, 49; решение по делу Duinhof and Duijf, от 22 мая 1984 г., Series A No. 79, p. 15, 17-18, paras. 34, 38, 41, 42. Цит. по: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям: 5. Защита свободы и неприкосновенности личности, 6. Право на справедливое судебное разбирательство. Пер. с англ. Н.Н.Маслова и К.Х.Рекош. Отв. ред. Н.Б.Топонин. - М.: Ин-т гос-ва и права РАН, 1997.- С. 37.       

[4] Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Русская версия.- Страсбург: Совет Европы, 1993. – С. 35. 

[5] Б.а. Международное законодательство. // http://www.worklib.ru/laws/usser/index.php .

[6] Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 года. Официальный текст с изменениями на 1 ноября 1946 года и с приложением постатейно-систематизированных материалов. – М.: Юридич. изд-во Мин-ва юстиции СССР, 1947.- С. 14; СУ, № 80, ст. 600.

[7] Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 года. Официальный текст с изменениями на 1 ноября 1946 года и с приложением постатейно-систематизированных материалов. – М.: Юридич. изд-во Мин-ва юстиции СССР, 1947.- С. 14; СУ, № 80, ст. 600.  

[8] Стоянович З. Общественная опасность и уголовное законодательство. В сб.: Категория «цель» в уголовном, уголовно-исполнительном праве и криминологии. Материалы IV Российского конгресса уголовного права (28-29 мая 2009 года). Отв. ред. В.С.Комиссаров.- М.: Проспект, 2009.- С. 779.

[9] Hirsch H.J. Aktuelle Probleme rechtsstaatlicher Strafgesetzgebung, Juridica International, Law Review. University of Tartu. 1, 2003. Tartu. 2003 - p. 7. (www.juridicainternational.eu).

[10] Стоянович З. Общественная опасность и уголовное законодательство. В сб.: Категория «цель» в уголовном, уголовно-исполнительном праве и криминологии. Материалы IV Российского конгресса уголовного права (28-29 мая 2009 года). Отв. ред. В.С.Комиссаров.- М.: Проспект, 2009.- С. 779 - 780.