Максимов О.А. Доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Ульяновского государственного университета, кандидат юридических наук

Модернизация ходатайства как элемента состязательности
на досудебном производстве

Жалобы и ходатайства, уравнивая в какой-то мере возможности сторон на досудебных стадиях[1], являются важнейшими инструментами достижения целей и задач уголовного процесса (ст. 6 УПК РФ), составными частями механизма реализации его важнейших принципов. Ходатайства и жалобы являются одним из основных средств, которыми стороны могут приводить в движение механизмы состязательного уголовного судопроизводства. Отсутствие возможности обращения к этим средствам неизбежно повлечет невосполнимые отрицательные последствия. “Право жалобы”, безусловно, следует отнести именно к процессуальным гарантиям прав участников уголовного судопроизводства, а также иных лиц и организаций, чьи права оказались ограниченными органами уголовного преследования и судами[2].

Жалоба и ходатайства мертвы без четкого регулирования механизма их разрешения. В последние годы уголовный процесс претерпел значительные изменения, прежде всего связанные с изменением структуры досудебного производства. Создание следственного комитета, ослабление прокуратуры – эти явления стали предметом пристального изучения, как практиков, так и деятелей науки. Однако основной упор при рассмотрении этого вопроса вполне обоснованно делается на его значении для возможности реализации уголовного преследования. При этом как бы в стороне остается тот факт, что изменение структуры досудебных процессуальных органов в значительной мере затронуло права и законные интересы лиц, вовлеченных в уголовный процесс, и, прежде всего, механизм реализации прав указанных лиц на достижение собственных законных интересов посредством разрешения их ходатайств и жалоб.

Ходатайства - письменные или устные обращения лиц, чьих прав и интересов непосредственно касаются действия (бездействия) или решения в уголовном процессе, с просьбой о производстве процессуальных действий и решений с целью выяснения обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство, или иных лиц. Большинство исследователей обращают внимание на его следующие черты[3]:

Адресность ходатайства, то есть исчерпывающий перечень лиц, полномочных его разрешать.

Перспективная направленность ходатайства, то есть направленность на совершение (или запрет совершения) каких – либо действий (бездействия) в будущем.

Наличие у обращающегося лица права требовать совершения указанных в п.2 действий (бездействия). Необходимо заметить, что реализация указанного права возможна только в случае наличия у лица, разрешающего ходатайство, полномочий по принятию и производству необходимых решений и действий.

Из анализа статей 119-122, 159, 219 УПК РФ, следует, что ходатайства заявляются должностным лицам или государственным органам, осуществляющим досудебное производство по делу. Обращения в суд на данной стадии возможно только в связи с каким-либо ранее принятым решением или произведенным действием для оценки его законности (в самом широком смысле). В ст. 29 УПК РФ полномочие суда на разрешение ходатайств на досудебном производстве не упомянуто. В статье 120 УПК РФ не предусмотрена возможность заявления ходатайства в суд, кроме как в ходе судебного заседания. Письменные же ходатайства и принятые по ним решения приобщаются к уголовному делу и могут быть в дальнейшем оценены судом при проверке соблюдения закона на досудебном производстве или в связи с жалобой, поданной в суд на отказ в заявленном ходатайстве. Таким образом, суд как ранее, так и в настоящее время, не относится к субъектам, разрешающим ходатайства на досудебных стадиях,

Прокурорское право на разрешение ходатайств по уголовному делу приказало долго жить по ФЗ № 87 от 05.06.2007 г. До вступления этого закона в силу, ходатайства заявлялись в среднем по 50% уголовных дел. Из них наиболее часто ходатайства на досудебном производстве заявлялись лицу, в чьем производстве находится уголовное дело – в 90% случаев. К прокурору обращались в 10% случаев обращения с ходатайствами, как правило, после отказа в удовлетворении ходатайства дознавателем или следователем (по 4,5% уголовных дел) (по результатам исследования 200 уголовных дел в прокуратурах различных районов г. Ульяновска и прокуратуры Ульяновской области в 2001 – 2005 г.г.)[4].

Таким образом, законодатель, казалось бы, отразил имевшуюся реальность и предоставил право на разрешение ходатайства на досудебных стадиях только наиболее востребованным лицам – лицам, непосредственно ведущим процесс на данной стадии – дознавателю и следователю. Право прокурора на разрешение ходатайства не перешло к руководителю следственного органа, как это произошло с большинством его полномочий по процессуальному руководству предварительным следствием, причем такое право исчезло у прокурора и по отношению к дознанию, которое до сих пор находится под его процессуальным руководством. Однако, оценить данную новеллу можно только негативно.

Сама форма уголовного процесса предусматривает необходимость объективизации любого принятого по усмотрению соответствующего субъекта решения путем его неоднократного контроля со стороны других субъектов процесса. Способом такого контроля по отношению к решению об отказе в удовлетворении ходатайства выступает возможность его обжаловать. Однако достаточно ли такой гарантии? Думается, что нет, и основным критерием здесь выступает своевременность.

Законодатель признает своевременность производства действий и принятия решений важной задачей уголовного процесса и гарантирует ее достижение, допуская при этом и существенные ограничения прав лиц, вовлеченных в процесс и смешение процессуальных функций важнейших субъектов уголовного процесса. Так, принятие ряда решений (и производство последующих действий), предусмотренных УПК РФ только по решению суда, в исключительных случаях (не терпящих отлагательства) возможно и без получения такого решения (ч.5 ст.165 УПК РФ). Одной из основных причин введения судебного контроля за досудебным производством (что само по себе не находится в рамках его основной процессуальной функции) явилось то, что на досудебных стадиях процесса возможно принятие различных решений и совершение действий, ограничивающих чьи-либо права таким образом, что последующее их восстановление может оказаться невозможным именно из-за их несвоевременности.[5] Мало того, своевременность, как гарантия от возможной невосполнимости, привела к ограничению независимости суда при производстве судебного следствия. ( ч.4 ст.271 УПК РФ).

Характерной чертой ходатайства, как уже говорилось, является перспективная направленность и поэтому именно оно может наиболее существенно пострадать от несвоевременного его разрешения.

Характер жалобы отличается от характера ходатайства прежде всего тем, что жалоба имеет ретроспективный характер. Разрешение жалобы как деятельность включает в себя не только собственный анализ проблемной ситуации субъектом, разрешающим жалобу, но и изучение мотивов, оснований ранее принятого обжалованного решения (действий, бездействия). Из этого характера жалобы следует и порядок ее разрешения – более взвешенный, спокойный, чем при рассмотрении ходатайства. Поэтому различаются и сроки рассмотрения указанных средств защиты лиц, вовлеченных в процесс. Именно ходатайство по общему правилу, разрешается немедленно, жалоба же имеет собственный срок разрешения.

Кроме того, желаемый результат обжалования – не производство позитивных действий, а оценка новым субъектом ранее принятого решения, что очень хорошо иллюстрируется полномочиями суда по ч.5 ст. 125 УПК РФ. Как видно из указанной нормы, даже признание решения об отказе в удовлетворении ходатайства не приведет к немедленному (как присуще ходатайству) производству желаемых действий (принятию решения).

Таким образом, даже при положительном для лица, обжалующего отказ в удовлетворении ходатайства, разрешении жалобы, далеко не всегда цель ходатайства может быть достигнута – прежде всего, из-за его несвоевременности.

При такой постановке проблемы является очевидным недостаточность гарантированности права на ходатайство путем предоставления одного лишь права на обжалование.

Каким же видится выход из данной ситуации? Полагаю, не стоит идти по пути, предложенному судебным производством в ч.4 ст.271 УПК РФ. С одной стороны, такой подход позволяет привносить в дело все подряд, не считаясь с относимостью сведений. С другой стороны, обязательность удовлетворение ходатайства касается только допросов свидетелей, явившихся в судебное заседание, а сведения, имеющие значение для дела могут содержаться не только в их показаниях. Если логически продолжать данную тенденцию, то обязательными для приобщения к делу и исследованию на судебном следствии должны быть все доказательства, представленные сторонами. Такой подход приводит нас к совершенно иному построению процессу, а это уже вне рассматриваемой темы.

Казалось бы, ч. 2 ст. 120 УПК РФ предоставляет дополнительную гарантию указанного права, предоставляя возможность повторного заявления ходатайства. Однако если принять во внимание, что разрешать ходатайства могут только лишь дознаватель и следователь, то очевидно отсутствие смысла в повторном обращении с одной и той же просьбой к лицу, уже сформировавшему внутреннее убеждение по заявленному ходатайству и ранее сформулировавшему негативное к нему отношение в постановлении. Совершенно правильная мысль о необходимости «умножения» субъектов, разрешающих правовые споры на разных этапах и уровнях, присущая всему уголовному судопроизводству, почему-то не нашла реализации в нормах, посвященных разрешению ходатайства.

Полагаю, что большую гарантию своевременного и законного производства действий и решений на благо ходатайствующего субъекта дало бы предоставление права разрешать ходатайства субъектам, осуществляющим процессуальное руководство органами предварительного расследования.

Является ли право соответствующих руководящих субъектов на дачу указаний, обязательных для исполнения, достаточным для того, чтобы гарантировать право на ходатайство? По поводу принятия решений этого вполне достаточно, так как сущность и последствия решения не меняются в зависимости от мотивов его вынесения. Что же касается действий, и, в первую очередь, следственных, то полагаю, не в полной мере. Заявление ходатайства таким субъектам, как правило, будет повторным, после отказа в удовлетворении ходатайства лицом, производящим предварительное расследование. Поэтому психологическое отношение дознавателя (следователя) к производству таких следственных действий будет однозначно негативным и может таким же образом сказаться на ходе и результатах познавательных действий.

Отсюда вывод о предоставлении процессуально руководящим должностным лицам права на проведение отдельных следственных действий. Думается, что это не ограничит процессуальную самостоятельность в большей мере, чем уже существующие их права отменять вынесенные решения, давать указания, обязательные для исполнения и, в конечном итоге, отстранять от производства расследования.

Следует сказать о следователе-криминалисте. Это единственный[6] субъект, имеющий право по действующему УПК производить отдельные следственные действия без принятия уголовного дела к своему производству и поручения следователя. Пусть он проявит эту свою возможность на благо и по требованию лиц, вовлеченных в процесс, и даст шанс появиться в уголовном деле альтернативной версии. Представляется, что это подтолкнет и следователя, который, зная, что в уголовном деле могут появиться доказательства и помимо его воли, будет вынужден объективнее, полнее и всестороннее его расследовать.

Таким образом, для полноценной реализации права на ходатайство, необходимо включить в список лиц, обладающих правом на его разрешение (возможно – на разрешение повторного ходатайства) руководителя следственного органа, лицо, осуществляющее процессуальное руководство органом дознания (в настоящее время – прокурора), и следователя – криминалиста и предоставить всем им право производить отдельные следственные действия по ходатайствам лиц, вовлеченных в процесс. Это в полной мере послужит активизации в досудебном производстве лиц, туда вовлеченных, и усилит значение состязательного элемента на досудебных стадиях уголовного процесса.