Законность и целесообразность

(отказано в опубликовании в журнале "Законность")

Еще Платон утверждал, что законность – это “повиновение правильным законам”[1]. Законность будет тем основательнее, чем более широко укоренено в обществе убеждение в правости закона. В правовом государстве, где законодательная, исполнительная и судебная власти отделены друг от друга, и Законодатель, и Прокурор и Судья выступают в роли аргументаторов, убеждающих аудиторию в действительности Права[2].

Однако сейчас у российской власти (и прокуратуры) есть проблема в том, чтобы убедить общество в правости закона и справедливости его применения. У общества есть осознание того, что порядок надо наводить. Но мнения о том, как это делать, как известно, разделились. Действия прокуратуры по уголовному преследованию ряда руководителей “ЮКОСА”а вызывают неоднозначную реакцию. В том числе страх. Причина его связана не столько с избирательностью действий прокуратуры, сколько с тем, что непонятна причина такой избирательности. В непредсказуемости карательной власти каждый ощущает угрозу и своей безопасности. Объяснения, даваемые на этот счет официальными лицами, выглядят, мягко скажем, неубедительно для значительной (просвещенной) части населения страны[3].

Полагаем, что одна из причин неуклюжести объяснений официальной власти и возникшего в связи с этим непонимания состоит в том, что отсутствует современная идеология механизма уголовного преследования. Нет идеологии борьбы с преступностью, которая объединяла бы власть и общество в понимании того, что происходит. Поэтому невозможно и риторическое обеспечение принятия обвинительной властью решений и их реализации. Ведь общество имеет речевое устройство[4] и пиар является необходимым условием любого общественного проекта, когда люди имеют право принять его или отвергнуть. Важную объяснительную и идеологическую роль имеет наука, включая теорию прокурорского надзора. Последняя же не соответствует реалиям времени и продолжает использовать концептуальный аппарат, оставшийся по наследству от советской эпохи. В частности, это касается концепта законности. И политики и юристы понимают под законностью модифицированный вариант понятия “социалистической законности”, который, в свою очередь, неразрывно был связан с концепцией объективной истины, требованием о неотвратимости наказания, всесторонности, полноты и объективности расследования и т.п. фетишей советской научной доктрины. С другой стороны, юридическом мире продолжает сохраняться негативное отношение к целесообразности и диспозитивности, как возможным принципам деятельности прокурора в уголовном процессе, концепции “судебной истины”.

Пришло время пересмотреть старый концептуальный аппарат. Очевидно, что в современных условиях он не срабатывает – никого не убеждает, мало что объясняет.

Заметим, что в правовом государстве репрессивный аппарат может быть только таким (по стоимости), каким его желают содержать налогоплательщики. Ограничение возможностей (материальных, идеологических, политических, законодательных) обвинительной власти объективно вынуждают ее действовать избирательно[5]. Возможен только контроль над преступностью, а не ее искоренение. При этом обвинительная власть должна уметь сконцентрироваться на борьбе с наиболее опасными для общества преступлениями.

Власть вынуждена просчитывать экономические, политические и, если угодно, психологические последствия своих шагов. Президент РФ В.В. Путин подчеркнул, что правоохранительные органы “до тех пор действуют правильно, пока не выходят за рамки закона, но при этом, конечно, должны сопоставлять все свои шаги с реальными последствиями в политической сфере, в экономической”[6]. Обвинительная власть должна осознать, что она может позволять себе только такие меры, которые выгодны обществу, содержащему ее. Следует объяснить обществу мотивы избирательного привлечения к уголовному преследованию отдельных лиц, которых принято называть “олигархами”: в  чем состоит их опасность для общества по сравнению с другими. Абсолютивистское понимание законности, как требование точного и неуклонного соблюдения законов всеми субъектами, не практично и не убедительно в современных условиях. Нужно идеологически обосновать практику избирательного применения уголовного закона к лицам,  чьи действия представляют наибольшую опасность для общества. Законность может быть только такой, какая по карману государству. Законность – это состояние умов, которые лучше всего убеждаются ссылками на выгоду.

Законность не исключает категорически “беззакония”, но мирится с ним. Тогда, когда это выгодно обществу. Но государству надо объясняться почему оно мирится с отступлениями от закона. Власть, если она намерена оставаться демократической властью, должна казаться таковой, убеждать в этом народ. Для этого и существует разделение властей, гласное состязательное уголовное судопроизводство, которое легализует применение уголовной репрессии к одним и оправдание других.

Законность не только цель, но и режим деятельности органов уголовного преследования. В этом смысле законность – это формализм уголовного процесса. Разумный формализм, т.е. допускающий целесообразность. Не случайно современный законодатель свел понятие законности к нескольким конкретным требованиям, содержащимся в ст. 7 УПК. Конечно, общее требование легальности необходимо для состязательного процесса, как условие равенства противоборствующих сторон, как гарантия прав личности. Но только сочетание идей легальности и целесообразности делает состязательный уголовный процесс правовым явлением в его истинном значении, как обеспечивающий гармоничное сочетание интересов публичных и интересов личности. Как отмечает П.И. Люблинский, "процесс проникнут началом стремления к определенному конечному решению, началом целесообразности. Конечно, начало целесообразности не является определяющим весь строй процесса ... Напротив того, начало целесообразности подчинено легальному порядку, который имеет характер процессуальной гарантии"[7].

Известно, что полномочия государственного обвинителя могут быть организованы двумя различными способами. В основе первого лежит Opportunitats-Prinzip – начало практического удобства (целесообразности), то есть обвинительной власти в каждом случае предоставляется решить находит ли она удобным, уместным и целесообразным уголовное обвинение или полагает удобным от него воздержаться. Второй способ основывается на законности (Legalitats-Prinzip) – должностной обвинитель сосредоточивает в своих руках уголовное обвинение не как право, а как обязанность по службе, в силу которой он должен обличать перед судом всякое нарушение закона. Усмотрению его об удобстве и целесообразности такого преследования нет места. Он обязан возбуждать уголовное преследование во всех случаях, когда таковое может и должно иметь место по закону[8].

Процессуальный принцип целесообразности – это предусмотренная законом свобода правоусмотрения стороны в деле (в том числе обвинителя) предпринять то или иное процессуальное действие, использовать то или иное процессуальное право, сообразуясь исключительно соображениями эффективности, экономии и выгоды для достижения процессуального интереса в деле. Государственный обвинитель руководствуется в выборе уголовно-процессуальных средств, естественно, публичным интересом. А общественный интерес отнюдь не всегда состоит в том, чтобы уголовному преследованию подвергался каждый, кто совершил преступление.

В состязательном уголовном судопроизводстве обвинительная власть в случае, когда ей становится известно о признаках преступления в действиях лица, может ставить вопрос не только об обязанности, но и целесообразности его уголовного преследования. Принцип  целесообразности (экономии) предполагает учитывать соображения, касающиеся личности обвиняемого, его деяния, вреда, интересы потерпевшего и других заинтересованных в исходе дела лиц, а также соображения, связанные с возможными социальными, экономическими и пр. последствиями реализации уголовного преследования.

С точки зрения Н.В. Муравьева, прокуратура имеет полное и законное право в государственном или общественном интересе оставлять без судебного преследования известные формально преступные факты[9]. Поэтому надо, наконец, признать, что прокуратура обладает свободой распоряжения уголовным преследованием, в рамках установленных законом. Широкое поле для проявления целесообразности предоставляется прокурору при принятии решения о возбуждении уголовного дела; при принятии решения о прекращении дела – есть ли основания для применения ст. 25, 28,  427 УПК РФ; при даче согласия на применение особого порядка вынесения обвинительного приговора в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ; при полном или частичном отказе от обвинения (ч. 5 ст. 37, ч. 7, 8 ст. 246).

Прокурор является субъектом диспозитивности. Также как и сторона защиты. Диспозитивность – это свобода стороны в деле распоряжаться правом на уголовный иск и своими процессуальными правами, включая права по доказыванию, в своих процессуальных интересах. Распоряжение уголовным иском означает, что инициатива возбуждения уголовного преследования, определение его предмета и решение вопроса о его продолжении или прекращении принадлежит обвинителю или соглашению сторон, а не только по требованию закона или суда происходит.

Целесообразность ведет к прагматичности, избирательности уголовного преследования. На практике это неизбежно, и следует это открыто признать, как это сделано в законодательстве многих стран (Австрии, ФРГ, США). Надо сделать это элементом идеологии и принципом деятельности правоохранительных органов. И, как это не парадоксально, целесообразность ведет к большей ответственности обвинительной власти перед обществом – универсальной аудитории, к которой обращено каждое действие и решение публичной власти[10]. Она понуждается к объяснению, мотивировке целесообразности своих действий, убеждению в их правильности. Тогда только не возникает отчуждение у общества к действиям властей. Тогда только и можно говорить о том, что законность имеет глубокие основания в сознании народа. Ибо, как некогда было сказано, “чтобы жить в праве, надо чтобы право жило в нас”.

Очевидно, что в условиях противодействия равновеликих процессуальных сил, наиболее вероятным результатом состязательного процесса будет взаимоприемлемый для сторон компромисс, оформленный приговором суда, который заключает в себе формальную (судебную) истину. Таким образом видится связь принципов целесообразности и диспозитивности с принципом формальной истины. Истина, закрепленная в решении суда, имеет по существу договорной характер. Судебная истина – это то, что признается за истину аудиторией. Если брать проблему доверия народа к решениям властей, то следует сказать, что истинным будет то решение суда или прокурора, которое не вызывает сомнений у любого здравомыслящего человека, т.е. убеждает универсальную аудиторию – потенциально всех возможных слушателей, которым адресовано это решение. Каждое решение обвинительной власти или суда – это акт которым власть объясняется с обществом, а не только решает проблему с данным лицом, совершившим общественно-опасное деяние.

Необходимо подчеркнуть, что принцип целесообразности, играет в состязательном процессе роль аналогичную той, что имеет в следственном процессе принцип законности – источника движения. Современный уголовный процесс развивается не в силу требования закона установить объективную истину, а в силу того, что сторона обвинения взяла на себя бремя опровержения презумпции невиновности лица, в отношении которого получены основания для обвинения в совершении преступления. Обвинение, с заложенной в нем презумпцией виновности, является основой уголовно-процессуальной деятельности; обоснование и проверка обвинения составляет движущую силу процесса. Будучи стороной в деле, обвинительная власть имеет право ставить вопрос не только о законности, но и целесообразности уголовного преследования. Руководствуясь Opportunitats-Prinzip, прокуратура в публичном интересе свободно распоряжается преследованием, насколько его распоряжением не нарушаются права частных лиц[11]. Соответственно, прокуратура “во всякое время может отказаться от обвинения и суд, не выходящий из его пределов, собственною властью не предпринимает никаких розыскных и следственных действий”[12].  Быстрое и энергичное преследование серьезных преступлений не должно страдать от того, что прокурор вынужден большую часть своей рабочей силы тратить на выяснение и преследование менее серьезных или значительных проступков. Принцип целесообразности делает зависимым преследование по уголовным делам от правоусмотрения прокурора, избирательно применяющего свои обвинительные полномочия применительно к случаям, которые, по убеждению общества, требуют уголовно-правового вмешательства.

Александров А.С.