Статья 45 Конституции Российской Федерации гласит, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст.52 Конституции РФ). В свою очередь, статья 6 Уголовно-процессуального кодекса РФ предусмотрела, что назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов потерпевших от преступлений.

Если понимать правосудие в формально-юридическом значении, как деятельностью судебных органов [1, с. 468], то следует отметить, что право на правосудие не является обязанностью. Таким образом, гражданин должен иметь возможность в предусмотренных законом случаях отказаться от правосудия (официального судопроизводства), если, по его мнению, это не способствует действенной защите его прав. Лицо, совершившее преступление, не ограничено в выборе правовых средств защиты, поэтому примирение с потерпевшим является его законным правом. Нам представляется, что акт примирения является более предпочтительным способом защиты, чем состязание сторон. Во многих случаях последовательно реализованный принцип состязательности может углубить конфликт сторон, содействовать дополнительным травмам как потерпевшего, так и обвиняемого [2, с. 23].

Одним из элементов публичного уголовного судопроизводства является положение, согласно которому лицо, совершившее запрещенное законом деяние, должно понести справедливое наказание, как того требуют интересы государства, общества и отдельного гражданина. При этом наказание рассматривается как принудительная мера, принимаемая государственными органами с целью недопущения совершения нового преступления и в некоторой степени перевоспитания преступника. Существует множество философских и научных обоснований применения наказания как акта праведного возмездия за преступное деяние. Многими учеными выдвигались теории, которые оправдывали суровость государственных мер принуждения по отношению к преступникам. И сущность наказания всегда оставалась неизменной – это ответ государства преступнику за неповиновение закону. В большинстве случаев это оправданно и справедливо. Но элементы постепенного становления демократии и идей правового государства в сознании каждого гражданина приобретают характер потребности в конкретной жизненной ситуации. Вспоминаются слова доктора Оксфордского университета Нигеля Биггара о том, что «правосудием, в первую очередь, является не столько наказание преступника, сколько защита интересов жертвы».  Достаточно обратиться к ст. 6 УПК РФ, и мы понимаем, насколько дальше пошел российский законодатель, обозначив эту цель не только для правосудия, но и для уголовного судопроизводства в целом! 

В посткриминальной ситуации мы имеем жертву преступления, общество и государство, с одной стороны, и преступника, с другой. У каждой из этих сторон свои интересы и потребности. Так, для потерпевшего и общества потребностью является возмещение причиненного вреда: как в имущественном (материальном) отношении – возмещение ущерба, выполнение определенных действий, восстановление прежнего состояния, так и в моральном – наказание преступника, заглаживание причиненного вреда, принесение им извинений и др. Современное законодательство предусматривает различные способы  удовлетворения интересов потерпевшего: наказание виновного, возможность предъявления гражданского иска и др. Но такая система процесса, когда при отправлении правосудия в меньшей степени учитываются интересы виновного лица, чем потерпевшего, в настоящее время недопустимо. Когда исправление лица и предупреждение совершения им новых преступлений не является первоочередной задачей, а приоритетом становится осуждение любой ценой, под угрозой оказывается демократическое существование самого общества. Даже самое справедливое уголовное разбирательство не может учесть одно важное обстоятельство – репутацию лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Какой бы ни была степень наказание, тавро преступника остается на человеке, лицо считается «судимым». И в данной ситуации самое искреннее раскаяние не избавит его от правовых и социальных последствий участия в уголовном судопроизводстве. «Процедура предания человека суду вполне может стать актом устрашения, но эффективность вынесенных судебных приговоров настолько незначительна, что мы не можем более рассматривать их как существенный вклад в борьбе с преступностью» [3, с. 209].

            Традиционно считается, что за каждое преступное деяние лицо должно нести уголовную ответственность. Мы считаем, что данная формулировка не только не учитывает интересы участников конфликта, но и не способствует достижению справедливости и цели правосудия. Деятельное раскаяние и примирение лица, совершившего преступление, с потерпевшим – тот правовой механизм, который способен оказать содействие нарушителю закона в искуплении своей вины. В этом случае реакция государства на совершенное преступление не будет иметь столь репрессивный характер, а, напротив, окажет содействие лицу, совершившему преступление, в процессе восстановления, в первую очередь, прав потерпевшего. Данная концепция в западной литературе получила название «восстановительное правосудие». Целью восстановительного правосудия, в первую очередь, является предупреждение совершения лицом новых противоправных действий, минимизация негативных последствий совершенного деяния, а также компенсации причиненного вреда (репарационная концепция восстановительного правосудия) [4, с. 7-8]. Кроме того, восстановительное правосудие можно определить как альтернативный способ осуществления уголовного судопроизводства. Одной из ее форм является медиация между правонарушителем (как лицом, совершившим преступно-наказуемые действия) и потерпевшим. Например, в Австрии, Германии и во Франции программы  медиации в уголовных делах предусмотрены законодательством, согласно которому прокурор вправе направлять уголовные дела  для организации посредничества между пострадавшим и правонарушителем, причем результатом встречи между  сторонами может стать прекращение расследования и освобождение от уголовной ответственности. В Испании предназначенные для несовершеннолетних правонарушителей программы  медиации и возмещения вреда осваиваются местными властями в рамках уголовной юстиции [5].

Альтернативные процедуры являются допустимыми только тогда, когда применение того, к чему относится альтернатива, как характеристика,
является юридически возможным и правомерным. Альтернатива уголовному преследованию допустима только при условии, что существуют правовые основания для самого уголовного преследования. Надо отметить, что действующее российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство предусмотрело возможность альтернативного разрешения спора: освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением сторон и деятельным раскаянием (ст.ст.75-76 УК РФ, ст.25 УПК РФ). Однако основания такого освобождения и процедура примирения, а также декларативность этих норм требуют детальной регламентации института медиации для реализации ее в российское уголовное судопроизводство.

Так, освобождение от уголовной ответственности в результате примирения сторон – это право государственных органов. Но публичность, предусмотренная ст. 21 УПК РФ, обязывает государственные органы осуществлять уголовное преследование каждого, кто совершил противоправное деяние. Возникает монополия публичной власти на защиту прав и свобод человека. Интересы же самих участников конфликта либо не учитываются вовсе, либо сливаются с государственными и общественными интересами. В условиях же восстановительной процедуры стороны самостоятельно разрешают возникающие между ними противоречия, исходя из собственных потребностей. Минимальность участия государства в этих отношениях должна предусматривать лишь не допущение ограничения прав любой из сторон. Представляется, что конституционное право на защиту предполагает соблюдение принципа самоопределения сторон, который, в свою очередь, отделяет государство от сферы частных интересов. Безусловно, данный принцип не предусмотрен действующим российским законодательством.

Основным процессуальным препятствием, которое затрудняет развитие альтернативных процедур в уголовно-процессуальном праве России является определяющее положение принципа законности возбуждения уголовного дела. По этой причине именно в стадии возбуждения уголовного дела существуют явные процессуальные препятствия для создания и развития альтернативных механизмов. А парадокс в том, что именно стадия возбуждения уголовного дела является тем ключевым этапом процесса, где, альтернативы уголовному преследованию находят наиболее удачное воплощение. Многие формы альтернативных процедур как раз и применяются до принятия решения о возбуждении уголовного дела.

Мы считаем, что для правового государства, которое стремится изменить качество правового сознания личности, невозможно отвергнуть альтернативные способы разрешения уголовно-правового конфликта, которые так успешно действуют в системах зарубежного уголовного процесса. Последствия законодательной регламентации альтернативных начал в уголовном процессе колоссальны для развития общественных отношений и правовой культуры в целом.

Список использованной литературы.