Профессор кафедры уголовно-процессуального права Российской академии правосудия, д.ю.н. профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, действительный член РАЕН, Загорский Г.И.
В стратегии развития норм уголовно-процессуального законодательства следует выделить два направления.
Первое – это точность, детальность, четкая определенность самих процессуальных норм, которая естественно создает более благоприятные возможности для обеспечения равенства участников уголовного процесса, обеспечивает состязательность сторон и способствует объективному рассмотрению уголовных дел. Об этом сегодня говорили многие выступающие.
Вторая, не менее важная проблема, это соответствие норм УПК РФ требованиям иных отраслей права.
Общеизвестно, что для обеспечения законности необходима стройная, внутренне согласованная система законодательства.
Отрадно отметить, что в последние годы законодательство совершенствуется, принимаются новые законы. Вносятся существенные изменения в ранее действующее законодательство с учетом происшедших в стране изменений и все они приводятся в соответствие с требованиями Конституции Российской Федерации.
Однако при этом не следует забывать, что при разработке, обсуждении и принятии любого нового закона непременно надо учитывать положения уже действующих законов и новые нормы должны им обязательно соответствовать и быть юридически точными.
К сожалению, действующий ныне УПК РФ не в полной мере учитывает это обстоятельство, что приводит к трудностям в правоприменении при конкуренции норм различных отраслей права.
Поясним это на конкретных примерах.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации среди видов доказательств указывает показания свидетеля и достаточно подробно регламентирует порядок его допроса. Однако в ст.56 УПК РФ среди лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей при определенных обстоятельствах (судья, присяжный заседатель, адвокат, защитник подозреваемого и обвиняемого, священнослужитель, член Совета Федерации, депутат Государственной Думы) отсутствует указание на нотариуса. О нем почему-то забыли? Если же мы обратимся к законодательству, регламентирующему деятельность нотариуса то безусловно напрашивается вывод, что он должен быть в обязательном порядке включен в перечень лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с совершением нотариальных действий.
Обратимся к Перечню сведений конфиденциального характера, утвержденному Указом Президента РФ от 6 марта 1997 г. №188. В нем прямо указывается, что конфиденциальными признаются сведения, связанные с профессиональной деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с конституцией Российской Федерации и федеральными законами (врачебная, нотариальная, адвокатская тайна и так далее (п.4). Согласно ст.5 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате (далее – Основы) нотариусу запрещается разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с осуществлением профессиональной деятельности. Закон специально оговаривает, что документы о совершаемых нотариальных действиях могут выдаваться только лицам, от имени и по поручению которых совершены эти действия. Справка о завещании может быть им выдана только после смерти лица, оставившего это завещание.
Более того, Основы устанавливают ответственность нотариуса за нарушение этих требований. В ст.17 Основ прямо указано, что нотариус, занимающийся частной практикой, умышленно разгласивший сведения о совершенном нотариальном действии, обязан по решению суда возместить в полном объеме ущерб лицу, обратившемуся к нотариусу.
УПК РФ предусматривает, что следователь в случае необходимости производства следственного действия, в частности о производстве обыска или выемки в жилище, возбуждает, с согласия руководителя следственного органа, перед судом ходатайство о производстве этого следственного действия (ст.ст. 165, 182, 183 и 29 часть 2 пункт 5 УПК РФ).
Однако в ст.8 пункте 3 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в отношении адвокатов предусмотрены дополнительные гарантии для эффективного обеспечения их деятельности в целях реализации ими предусмотренного ст.48 Конституции Российской Федерации права каждого гражданина на получение квалифицированной юридической помощи.
«Одним из таких условий – как указывается в определении Конституционного Суда Российской федерации №439-0 от 8 ноября 2005 года по жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» - является обеспечение конфиденциальности информации, с получением и использованием которой сопряжено оказание юридической помощи, предполагающей по своей природе доверительность в отношениях между адвокатом и клиентом, этому, в частности, служит институт адвокатской тайны, призванный защищать информацию, полученную адвокатом относительно клиента и других лиц в связи с предоставлением юридических услуг. Эта информация подлежит защите и в силу конституционных положений, гарантирующих неприкосновенность частной жизни, личной и семейной тайны (ст. 23 часть 1 Конституции РФ) и тем самым исключающих возможность произвольного вмешательства в сферу индивидуальной автономии личности, утверждающих недопустимость разглашения сведений о частной жизни лица без его согласия и обуславливающих обязанность адвокатов и адвокатских образований хранить адвокатскую тайну и обязанность государства обеспечить ее в законодательстве и правоприменении»
[1].
С учетом этого Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» установлены гарантии сохранения адвокатской тайны, в частности в виде судебного контроля: исходя из положений пункта 3 ст. 8 этого закона проведение следственных действий, включая производство всех видов обыска, в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности) допускается только по судебному решению. Исходя из смысла части четвертой статьи 7 УПК РФ такое решение суда должно быть законным, обоснованным и мотивированным т.е. в нем должно быть четко указано в каком помещении будет производиться обыск, какие обстоятельства делают его производство необходимым и что именно следует искать с тем, чтобы это следственное действие не привело к получению информации о других клиентах, не имеющих непосредственного отношения к расследуемому эпизоду.
Представляется необходимым привести нормы УПК РФ в соответствии с законодательством об адвокатуре, дополнив статью 29 часть 2 пункт 5 после слов о том, что суд правомочен принимать решения: «о производстве обыска и (или) выемки в жилище» словами «а в отношении адвоката в жилище или ином помещении, используемым им для осуществления адвокатской деятельности».
Имеется определенное противоречие и в главе 51 «Производство о применении принудительных мер медицинского характера» между нормами УК РФ и УПК РФ.
Статья 21 Уголовного кодекса Российской Федерации устанавливает, что лицо, которое во время совершения общественно-опасного деяния находилось в состоянии невменяемости не подлежит уголовной ответственности, а УПК РФ в статье 443 требует от суда при рассмотрении поступившего уголовного дела принимать решение об освобождении этого лица от уголовной ответственности. Хотя представляется более правильным иное решение: следователь выносит постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления и направляет материалы в суд для решения вопроса о применении либо неприменении принудительных мер медицинского характера. Это особенно важно в связи с изменением функций суда по действующему с 2002 г. УПК РФ,
Аналогичное положение мы имеем, когда суд рассматривает уголовное дело в отношении лица, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания и его исполнение. Статья 443 УПК РФ обязывает суд вынести постановление об освобождении его от наказания и применении принудительных мер медицинского характера. В случае выздоровления этого лица суд выносит в соответствии со статьей 446 УПК РФ постановление о прекращении применения к данному лицу принудительных мер медицинского характера и решает вопрос о направлении уголовного дела для производства предварительного расследования. А как быть с ранее вынесенным постановлением суда об освобождении его от наказания? Нечеткость правового регулирования этой процедуры и противоречия норм УПК РФ и УК РФ очевидны.
Эти примеры свидетельствуют о том, что при принятии тех или иных изменений в действующем уголовно-процессуальном законодательстве крайне необходимо обратить внимание на их соответствие требованиям иных отраслей российского права.