 | |
Александрова И.А. Конкретизация уголовного законодательства, касающегося преступлений против правосудия
2008, Н. Новгород, , , Александрова Ирина Александровна, Александрова Ирина Александровна, доцент кафедры уголовного, уголовно-исполнительного права и криминологии Нижегородской академии МВД РФ, к.ю.н.
Конкретизация уголовного законодательства, касающегося преступлений против правосудия // Конкретизация законодательства как технико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики : Материалы Международного симпозиума (Геленджик, 27-28 сентября 2007 года) / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., засл. деятеля науки РФ В.М. Баранова. – Н. Новгород: Нижегородская академия МВД РФ. –С. 954-964.
В данной статье я хотела бы обсудить вопросы конкретизации ряда норм УК РФ, которые обусловлены развитием уголовно-процессуального законодательства, в том числе порождены последними изменениями в УПК России1. Кроме того, хотелось затронуть старую проблему пересмотра содержания понятия «привлечение к уголовной ответственности» и в этом связи сделать предложения по конкретизации формулировок статей 299 и 300 УК, исходя при этом из принципиальных положений, содержащихся в статье 49 Конституции РФ, статье 14 УПК РФ, а также в разъяснениях Верховного Суда РФ.
Начну с того, что формулировки статей, входящих в главу 31 УК РФ, в которых содержится перечень должностных лиц, уполномоченных осуществлять предварительное расследование, надлежит привести в соответствие с нормативными положениями УПК РФ2. В уголовном процессе появился новый круг участников: дознаватель, начальник подразделения дознания, руководитель следственного органа. Давно уже не существует такого участника процесса, как «лицо, производящее дознание». Именно эти предусмотренные в уголовно-процессуальном законе участники, наряду со следователем и прокурором должны указываться в части второй статьи 294, 295, части 2 ст. 296, части 2 ст. 298, 300, 302, части 2 ст. 303, 310, УК РФ.
На мой взгляд, отсутствие определенности относительно субъектов, подлежащих уголовной ответственности за совершение общественно-опасных деяний, предусмотренных вышеперечисленными статьями Уголовного Кодекса, неминуемо повлечет за собой в правоприменительной практике неразбериху.
Обратимся ко второй проблеме, которая имеет более сложной и глубокий характер и предполагает ревизию некоторых базовых теоретических и практических положений. Речь идет о понятии «привлечение к уголовной ответственности» и обозначающем его термине, который используется в статьях 299 и 300 УК РФ. Под выражением «привлечение к уголовной ответственности» традиционно понимают вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого и предъявление обвинения3. На наш взгляд, это представление является неверным в свете презумпции невиновности, которая в качестве принципа правосудия закреплена в статье 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ. Более того, формулировки статей 299 и 300 УК РФ по своей идеологии входят в противоречие с общим смыслом некоторых последних законодательных новшеств. Поэтому настало время, на наш взгляд, пересмотреть подход к пониманию того, что имеется в виду под незаконным привлечением к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ) и незаконным освобождением от уголовной ответственности (ст. 300 УК РФ) в духе перемен, которые пережило уголовно-процессуальное право. Для приведения в соответствие означенных норм уголовного права с общим смыслом уголовно-процессуального и конституционного законодательства, на наш взгляд, следует использовать понятие «уголовное преследование». Определение «уголовному преследованию» дается в пункте 55 статьи 5 УПК РФ и далее оно развивается в нормах главы 3 и других нормах УПК РФ. Именно через понятие «уголовное преследование» необходимо «модернизировать» и конкретизировать (в духе презумпции невиновности) содержание статей 299 и 300 УК РФ.
В этом убеждает целый ряд доводов. Начнем с констатации неразберихи, которая царит в законодательных актах по поводу понимания выражения «привлечение к уголовной ответственности». Прежде всего обращает на себя внимание использование понятия «привлечение к уголовной ответственности» в контексте ст. 75 Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» (ред. ФЗ от 20.08.2004г. № 113-ФЗ)4, а также ст. 19 Федерального закона от 22 мая 1994 г. № 3-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»5. Так, в статье 75 Закона РСФСР «О судоустройстве РСФСР» говорится, что судьи «не могут быть привлечены к уголовной ответственности». В части 2 статьи 19 ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» говорится: «Член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации не могут быть: а) привлечены к уголовной или административной ответственности, налагаемой в судебном порядке». Из части четвертой указанной статьи вытекает вывод о том, что законодатель не связывает возбуждение уголовного дела в отношении депутата Федерального Законодательного Собрания с привлечением его к уголовной ответственности6.
Между тем, в статье 448 УПК РФ об акте «привлечения к уголовной ответственности» определенной категории лиц, в том числе судей и депутатов, указанных выше, говорится в других выражениях, а именно: как о «возбуждении уголовного дела» в отношении конкретного лица и как о «привлечении в качестве обвиняемого», несли уголовное дело было возбуждено по факту или в отношении другого лица. Получается, что актами привлечения к уголовной ответственности являются как возбуждение уголовного дела, так и привлечение в качестве обвиняемого.
Как видим, в законодательстве имеет место не только терминологическая путаница, но и смешение понятий. Можно, конечно, предположить, что законодатель не привел в соответствие с новым пониманием правовых реалий, которое заложено в УПК РФ, некоторые ранее принятые нормативные акты. Однако, скажем, в ФЗ от 26.06.92 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» (ред. ФЗ от 24.07.2007г. № 214-ФЗ) такого рода изменения были в свое время внесены. Так, в части 3 статьи 16 ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» употребляются выражения «возбуждение уголовного дела в отношении определенного лица», «привлечение в качестве обвиняемого» вместо используемого ранее термина «привлечение к уголовной ответственности»7. Аналогичные изменения коснулись ФКЗ от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (ред. ФЗ от 05.02.2007г. N 2-ФКЗ) «О Конституционном Суде РФ» – из него исчезла формулировка о «привлечении к уголовной ответственности»8.
Полагаем, что причиной противоречий в понимании того, можно ли под термином «привлечение к уголовной ответственности» понимать только собственно «привлечение в качестве обвиняемого» или иметь в виду более широкий круг процессуальных действий, в том числе, возбуждение уголовного дела в отношении подозреваемого, является напластование новых смыслов, которое несет в себе новое законодательство на старые смыслы, которые унаследованы из советской эпохи и по-прежнему прописаны в ряде действующих нормативных актов.
Изменения законодательной терминологии свидетельствуют об изменении подходов к пониманию такого фундаментального понятия как привлечение к уголовной ответственности. Однако в виду отсталости законодательной техники появились противоречия и рассогласования в праве по поводу понимания того, что следует понимать под актом «привлечение к уголовной ответственности». Так, А.А. Варяник обращает внимание на соотношение смыслового содержимого выражений «привлечение к уголовному преследованию» (ст. 23 УПК) и «привлечение в качестве обвиняемого» (п. 1 ч. 3 ст. 38, п.2 ч. 3 ст. 47, п. 4 ч. 4 ст. 163, ч. 1, 3 ст. 172 и др. статьи УПК РФ). В первом случае, по его мнению, речь идет о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого в совершении преступления, во втором случае речь идет о вынесении постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Чревато конструктивной двусмысленностью соотношение такого словосочетания, как «давность привлечения к уголовному преследованию» (п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК), с используемым в уголовном законодательстве другим термином – «давность привлечения к уголовной ответственности»9.
Как известно, Пленум Верховного Суда РФ отказался от использования термина «привлечение к уголовной ответственности» в контексте толкования ст. 24 УПК, заменив его на термин «привлечение к уголовному преследованию»10
Общеизвестно, что институт уголовной ответственности – это уголовно-правовой институт. Институт уголовного преследования – процессуальный. Логично предположить, что термин «уголовная ответственность» уместен для означивания уголовно-правовых – материальных явлений, а термин «уголовное преследование» – для уголовно-процессуальных явлений. Не будет, полагаем, вызывать возражений и то, что имеет неразрывная связь между этими феноменами.
Как уже отмечалось, традиционно считается (не только в науке уголовного права), что основанием уголовной ответственности является совершение преступления11. Значит, именно преступления является юридическим фактом, порождающим материальное уголовно-правовое отношение между государством и субъектом преступления. Получается, что процессуальные отношения, которые возникают в связи с необходимостью реализации (а равно, установления, оформления, возложения) уголовной ответственности вторичны от базового материально-уголовного отношения, носят якобы производный от него характер. Но тут возникает ряд сложностей. Сложность первая состоит с объяснением того, когда лицо привлекается к уголовной ответственности. Сложность вторая состоит в объяснении юридических последствий привлечения к уголовной ответственности в ходе досудебного производства в контексте ряда принципов уголовного процесса, вроде презумпции невиновности, состязательности, законности и пр.
Местом, где в наиболее острой форме проявляются указанные проблемы, является институт прекращения уголовного дела (преследования) по нереабилитирующим основаниям. Этот институт, очевидно, можно считать одной из форм не только окончания предварительного расследования, но и формой реализации уголовного преследования12. Это подтверждается системой учета преступлений13.
Что следует понимать под “привлечением к уголовной ответственности” и “признанием виновным лица”, в отношении которого принимается решение о прекращении дела по нереабилитирующему основанию в ходе досудебного производства? В литературе имеются различные мнения относительно момента привлечения лица к уголовной ответственности. Советские ученые, как впрочем и многие их современные коллеги, связывали и связывают начало ее реализации с привлечением лица в качестве обвиняемого14. Однако более обоснованной в свете принципа презумпции невиновности является позиция, согласно которой уголовная ответственность возлагается на обвиняемого обвинительным приговором суда, вступившим в законную силу15. Мы предлагаем считать, что привлечение к уголовной ответственности (так же как и уголовное преследование) – это деятельность, а не акт16. Данная деятельность складывается из нескольких этапов, каждый из которых знаменует более высокий уровень вызревания предположения о совершении определенным лицом преступления, его виновности. Каждый из этих этапов оформляется специальным процессуальным решением, в котором констатируется предположение о наличии у государства права на привлечение к уголовной ответственности лица, подозреваемого или обвиняемого в преступлении.
Надлежит сделать заключение, что уголовная ответственность, как категория, в обобщенном виде выражающая правовые последствия неправды и включающая в себя целый пучок юридических способностей и функций государственной власти, которые реализуются в области ограничения прав и свобод личности. Мы включаем в рамки понятия «уголовная ответственность» любую меру, предпринимаемую по отношению к лицу, подозреваемому, обвиняемому, в связи с предположением о совершении им преступления и объективно выражающуюся в ограничении его личных прав.
Первичное предположение о виновности лица в преступлении формулируется обвинительно-следственной властью в постановлении о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого. В постановлении об избрании меры пресечения или о возбуждении соответствующего ходатайства перед судом, а также и в других процессуальных решениях, в которых орган уголовного преследования обосновывает свое утверждение о совершении преступления подозреваемым в совершении преступления (ст. 46 УПК РФ) или лицом, подозреваемым в совершении преступления (п. 4 ч. 3 ст. 49 УПК РФ).
Думаем, что обоснованное предположение о совершении определенным лицом преступления может быть сформулировано в постановлении о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого, в постановлении об избрании меры пресечения или о возбуждении соответствующего ходатайства перед судом, а также и в других процессуальных решениях, в которых орган уголовного преследования обосновывает свое утверждение о совершении преступления подозреваемым в совершении преступления (ст. 46 УПК РФ) или лицом, подозреваемым в совершении преступления (п. 4 ч. 3 ст. 49 УПК РФ). В подобных случаях следует говорить о привлечении к уголовному преследованию (ст. 23 УПК РФ) и одновременно, во всех указанных случаях следует говорить о проспективном привлечении к уголовной ответственности. Далее, проспективное привлечение к уголовной ответственности оформляется в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Обвинение – это утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом (п. 22 ст. 5 УПК РФ). Привлечение к уголовной ответственности – это выдвижение против лица официального обвинения в порядке, установленным УПК РФ. На этом завершается первый этап привлечения к уголовной ответственности. В случае прекращения уголовного дела по нереабилитирующему основанию он же будет и итоговым. Реализацию уголовной ответственности можно будет считать состоявшимся фактом, когда выносится постановление о прекращении уголовного дела по тому или иному нереабилитирующему основанию. Вторым этапом привлечения лица к уголовной ответственности является утверждение прокурором обвинительного заключения, обвинительного акта. Тем самым обвинительная власть формулирует уже перед судом требование о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого. Третьим этапом в развитии обвинительной деятельности и, соответственно, привлечения к уголовной ответственности, будет постановление судьи о назначении судебного заседания. Лицо, предположительно совершившее преступление, этим решением суда привлекается к судебному уголовному преследованию (предается суду) и становится подсудимым17.
В окончательном виде вопрос о законности, обоснованности и справедливости привлечения к уголовной ответственности обвиняемого разрешается судом в форме приговора или постановления (определения) о прекращении уголовного дела в случаях, указанных, в частности, в п. 2, 3 ст. 254 УПК РФ, или постановления, вынесенного в порядке ч. 4 ст. 427 УПК РФ.
Применение же уголовного наказания не определяет сути не только привлечения к уголовной ответственности, но и реализации этой ответственности. Законодатель достаточно определенно проводит различие между освобождением от уголовной ответственности и не применением наказания (ч. 1 ст. 443 УПК РФ). Уголовная ответственность может быть реализована в виде применения наказания к осужденному. Однако уголовная ответственность может быть сочтена реализованной и при вынесении приговора без назначения наказания (п. 3 ч. 5 ст. 302 УПК РФ), а также и в других случаях, указанных, например, в ст. 431, ч. 1 ст. 443 УПК РФ.
Итак, сложившаяся на настоящий момент система принятия решений по уголовному делу (обусловленная «смешанной» моделью нашего процесса), приводит к выводу, что привлечение к уголовной ответственности – это деятельность, инициируемая и поддерживаемая обвинительно-следственной властью в связи с наличием обоснованного предположения о совершении лицом преступления. Начало данной деятельности кладут действия стороны обвинения по привлечению лица, подозреваемого в совершении преступления, к уголовному преследованию в виде вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, процессуальном задержании, взятии под стражу и других процессуальных действиях, угнетающих правовой статус подозреваемого. Затем она оформляется в предварительном акте привлечения к уголовной ответственности, т.е. в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого или обвинительном акте. Эти процессуальные акты есть вместе с тем и акты «предварительного обвинения», «досудебного уголовного преследования». Таким образом, привлечение к уголовной ответственности происходит (становится) в процессе уголовного преследования. Уголовное преследование направлено на привлечение лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности в форме решения суда, разрешающего дело по существу. Уголовное преследование можно считать реализованным тогда, когда достигаются цели обвинительной деятельности, а именно: 1) преступление раскрыто; 2) лицо, совершившее преступление, изобличено собранными по делу обвинительными доказательствами; 3) обвиняемый привлечен к уголовной ответственности в соответствии с законом; 4) к лицу, совершившему преступление, применен уголовный закон; 5) восстановлено юридическое состояние потерпевшего, в котором он находился до совершения преступления; 6) устранены условия и причины, способствовавшие совершению преступления.
Таким образом, привлечение к уголовной ответственности – это деятельность, поэтапный процесс. Она объективно воплощается в уголовном преследовании. Уголовное преследование и привлечение к уголовной ответственности являются понятиями, которые соотносятся друг с другом как категории содержание и форма. Уголовное преследование дает бытие привлечению к уголовной ответственности.
Пришло время отбросить как теоретически несостоятельные и практически вредные все конструкции, легализующие, оправдывающие факт привлечения к уголовной ответственности до вступления обвинительного приговора суда в силу. Таких лукавых конструкций много. Например, теоретическая конструкция, согласно которой надо различать привлечение к уголовной ответственности и реализацию уголовной ответственности. Якобы это разные вещи. Первая возникает с момента привлечения в качестве обвиняемого, а вторая – при исполнении приговора. Не надо никаких допущений в пользу того, что уголовно-правовое отношение возникает с момента совершения преступления, что в рамках его якобы и будет происходить реализация уголовной ответственности.
Следует совершенно четко и однозначно сказать, что в ходе предварительного расследования, судебного разбирательства по делу, но также и производства по делу в суде второй инстанции можно говорить только о привлечении обвиняемого к уголовному преследованию. Уголовно-правовое отношение конституируется только обвинительным приговором суда. До этого момента можно говорить только об уголовно-процессуальных отношениях между обвиняемым и органами государства, ведущими процесс. Юридическим же основанием уголовного процесса следует считать наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, т.е. обоснованного предположения о совершении преступления.
Из вышеизложенного можно сделать ряд выводов по поводу дефиниций некоторых преступлений. Статью 299 УК РФ, на наш взгляд, следует озаглавить следующим образом: «Привлечение заведомо невиновного к уголовному преследованию». Под привлечением заведомо невиновного к уголовному преследованию следует понимать возбуждение уголовного дела следователем, дознавателем в отношении лица, относительно которого на момент принятия решения имелись достаточные основания полагать, что оно невиновно. Таким образом, состав преступления должно образовывать не только привлечение органом предварительного расследования лица в качестве обвиняемого, но и процессуальные действия, направленные на привлечение лица в качестве подозреваемого, в частности действия, регламентированные статьей 223-1 УПК, которые совершаются дознавателем. Кроме того, состав данного преступления образуют иные процессуальные действия органов уголовного преследования, а также решения судьи, связанные с ограничением прав и законных интересов заведомо невиновного лица, которому незаконно придается статус подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, что сопровождается совершением действий правоограничительного характера: наложение ареста на его имущество, обыски, выемки, отстранение от должности, применение мер процессуального принуждения (домашний арест, залог и пр.).
Следует согласиться с тем, что основания уголовной ответственности – это установленные судом (или органом предварительного расследования) по результатам исследования обвинительных доказательств факты, которые подтверждают с большой степенью вероятности (исключающей всякие разумные сомнения) то, что обвиняемый совершил преступление. Можно сказать об основаниях привлечения к уголовной ответственности, что это такие факты, которые позволяют опровергнуть презумпцию невиновности обвиняемого. Эти факты, служащие «основаниями» уголовной ответственности, должны быть получены в установленном законе порядке. Принятие органом уголовного преследования или судом мер уголовного преследования в отношении заведомо невиновного и должны образовывать состав статьи 299 УК РФ. В частности, преследование органами предварительного расследования лица, при наличии фактов, подтверждающих его алиби, подпадает под действие указанной статьи.
Квалифицированный состав данного преступления следует сформулировать следующим образом: привлечение к уголовному преследованию заведомо невиновного лица, повлекшее тяжкие последствия.
В настоящее время распространена практика возбуждения заказных уголовных дел, которая сопровождает рейдерство. Уголовное преследование сопровождается применением мер процессуального принуждения, которые и является главным средством психологического и психического давления не только на обвиняемых, но и подозреваемых, а также и других лиц, формально не имеющих этого статуса. На наш взгляд, если будет изменено понимание объективной стороны данного преступления, то можно будет повысить эффективность борьбы с рейдерскими захватами.
Далее, на наш взгляд, должно быть конкретизировано содержание статьи 300 УК РФ. Она должна формулироваться как незаконное прекращение уголовного преследования. Состав данного преступления с объективной стороны должны образовывать процессуальные действия и решения, направленные на прекращение уголовного преследования обвиняемого, в отношении которого у органов предварительного расследования – следователя, дознавателя, имелись достаточные основания полагать, что он виновен в совершении преступлении. Такого рода действиями и решениями следует считать вынесение постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, освобождение из-под стражи обвиняемого, освобождение из-под ареста имущества. С субъективной стороны должен быть доказан умысел на прекращение уголовного преследования обвиняемого, чья виновность подтверждалась доказательствами, находившимися в распоряжении следователя, дознавателя. Субъектами данного преступления могут быть у судьи. Таким образом, статья 300 УК РФ может быть сформулирована так: «Незаконное прекращение уголовного преследования лица, виновного в совершении преступления, судьей, следователем, дознавателем».
И.А. Александрова
Сноски и примечания
1 ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ и Федеральный закон «О прокуратуре РФ» 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // РГ. – 2007. – 8 июня. – № 122 (4385); «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ» 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ // РГ. – 2007. – 9 июня. – № 123 (4386).
2 Пока законодатель ограничился только изменениями в статье 310 УК РФ.
См.: ФЗ от 24 июля 2007 г. № 214-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» //РГ. – 2007. – № 165 (4428).
3 См., напр.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Отв. Ред. В.М. Лебедев. – 5-е изд., доп. и испр. – М.: Юрайт-Издат, 2006. – С. 775.
4 Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1981. – № 28. – Ст. 976; СЗ РФ. – 2004. – № 34. – Ст. 3528.
5 СЗ РФ. – 1994. – № 2. – Ст. 74; 1999. – № 28. – Ст. 3466; 2001. – № 32. – Ст. 3317; 2004. – № 25. – Ст. 2484, № 51. – Ст. 5128.
6 Хотя отказ палаты Федерального собрания дать согласие на возбуждение уголовного дела или привлечение в качестве обвиняемого депутат влечет за собой прекращение уголовного дела (п. 6 ч. 1 ст. 24 УПК).
7 Закон РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. – 1992. – № 30. – Ст. 1792; СЗ РФ. – 1995. – № 26. – Ст. 2399; 2001. – № 51. – Ст. 4834; 2005. – № 15. – Ст. 1278; 2007. – № 31. – Ст. 4011.
8 ФКЗ от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» // СЗ РФ. – 1994. – № 13. – Ст. 1447; 2004. – № 24. – Ст. 2334; 2007. – № 7. – Ст. 829.
9 См.: Варяник А.А. Прекращение публичного уголовного преследования и уголовного дела по нереабилитирующим основаниям: Учебное пособие / Под научной ред. А.С. Александрова. – Ростов-на-Дону, 2005. – С. 66.
10 См.: Постановление № 7 Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. «Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2007. – № 5. – С. 21.
11 См., напр.: Курс уголовного права. Общая часть. Т.2. / Отв. ред. Кузнецова Н.Ф. – М., 1999. – С. 11.
12 См.: Варяник А.А. Указ. соч. – С. 117.
13 В настоящее время данная система базируется на Приказе о едином учете преступлений от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/780/353/399 // РГ. – 2006. – 25 января. – № 13 (3979).
Согласно статье 40 Положения о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений (Приложение № 2 к приказу) учету подлежат все лица, в отношении которых вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, о прекращении уголовного дела или преследования по нереабилитирующим основаниям, уголовное дело направлено прокурором в суд с обвинительным заключением (актом) либо вынесен обвинительный приговор по уголовному делу частного обвинения. Перечень нереабилитирующих оснований приведен в статье 2.12. Положения. Согласно указанной статьи к таковым относятся основания прекращения уголовных дел, предусмотренные п. 3 ч. 1 ст. 24, п. 4 ч. 1 ст. 24 и ст. 25 УПК РФ (последнее – за исключением дел частного обвинения), а также основания прекращения уголовного преследования, предусмотренные п. 3 ч. 1 ст. 27, ст. 28 и ч. 1 ст. 427 УПК РФ.
14 См., напр.: Алексеева Л.Б. Уголовная ответственность и процессуальная процедура // Вопросы теории и практики уголовного судопроизводства: Сборник научн. трудов. – М.: Всесоюзн. ин-тут по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1984. – С. 29–53; Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (очерки теории). – М., 1976. – С. 37, 56–58; Карнеева А.М. Привлечение к уголовной ответственности // Законность и обоснованность. – М., 1971. – С. 13; Мотовиловкер Я.О. Об уголовной ответственности обвиняемого в процессуальном смысле // Уголовная ответственность: проблемы содержания, установления, реализации: Межвузовский сборник научных трудов. – Воронеж, 1989. – С. 82–88.; Ендольцева А.В. Институт освобождения от уголовной ответственности: проблемы и пути их решения: Монография. – М., 2004. – С. 12–14.
15 См. об этом напр.: Люблинский П.И. Новая теория уголовного процесса. – СПб., 1916. – С. 41; Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. – Л., 1965. – С. 155–157; Ной И.С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. – Саратов, 1962. – С. 119–120; Александров А.С. Диспозитивность в уголовном процессе. – Н. Новгород, 1997. – С. 95.
16 Из этого вытекает то, что надо уточнить принципиальное соотношение понятий преследования и ответственности, данную нами в категориях «содержание» и «форма». Очевидно, что суть смыслового уточнения связана с термином «привлечение». Мы говорим «привлечение к уголовному преследованию», «привлечение к уголовной ответственности», подчеркивая через слово «привлечение» деятельностный момент, существенный для понимания обоих этих явлений. Значит, можно говорить о единой в своей сути деятельности, которая имеет процессуальную сторону и материальную. Мы говорим об уголовном преследовании и подразумеваем уголовную ответственность, мы говорим об уголовной ответственности и имеем в виду уголовное преследование.
17 См.: Александров А., Варяник А. Прекращение досудебного уголовного преследования несовершеннолетнего обвиняемого в порядке, предусмотренном ст. 427 УПК РФ // Уголовное право. – 2004. – № 4. – С. 60–62; Александров А.С., Александрова И.А., Круглов И.В. Назначение уголовного судопроизводства и наказания. – Н. Новгород, 2006. –С. 62-66.
: 27/02/2008
: 2373
:
Преступность как объект научных исследований: проблемы и перспективы.
Вещественные доказательства: дары волхвов.
Основания для производства повторных и дополнительных следственных действий в российском уголовном судопроизводстве
Гилинский Я.И. «Все действительное разумно»
Отдельные вопросы предварительного расследования по делам частного обвинения
РЕЗНИК Г. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ – ОСНОВА МИРОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Основные этапы законодательного регулирования дознания в Республике Узбекистан
Калиновский К.Б. Меры по защите участников уголовного процесса как общее условие предварительного расследования в российском уголовном процессе
Пирамида судебной власти
Особенности прекращения полномочий судьи по законодательству Республики Казахстан
|
|
| |
|
