:  
 
You are on the old site. Go to the new website linknew website link
Вы находитесь на старом сайте. Перейдите на новый по ссылке.

 
 Архив новостей
 Новости сайта
 Поиск
 Проекты
 Статьи






. .

? !



Отдельные статьи

Александрова И.А. Конкретизация уголовного законодательства, касающегося преступлений против правосудия


2008, Н. Новгород, , ,  Александрова Ирина Александровна,  Александрова Ирина Александровна, доцент кафедры уголовного, уголовно-исполнительного права и криминологии Нижегородской академии МВД РФ, к.ю.н.


Конкретизация уголовного законодательства, касающегося преступлений против правосудия // Конкретизация законодательства как технико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики : Материалы Международного симпозиума (Геленджик, 27-28 сентября 2007 года) / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., засл. деятеля науки РФ В.М. Баранова. – Н. Новгород: Нижегородская академия МВД РФ. –С. 954-964.


В данной статье я хотела бы обсудить вопросы конкретизации ряда норм УК РФ, которые обусловлены развитием уголовно-процессуального законодательства, в том числе порождены последними изменениями в УПК России1. Кроме того, хотелось затронуть старую проблему пересмотра содержания понятия «привлечение к уголовной ответственности» и в этом связи сделать предложения по конкретизации формулировок статей 299 и 300 УК, исходя при этом из принципиальных положений, содержащихся в статье 49 Конституции РФ, статье 14 УПК РФ, а также в разъяснениях Верховного Суда РФ.
Начну с того, что формулировки статей, входящих в главу 31 УК РФ, в которых содержится перечень должностных лиц, уполномоченных осуществлять предварительное расследование, надлежит привести в соответствие с нормативными положениями УПК РФ2. В уголовном процессе появился новый круг участников: дознаватель, начальник подразделения дознания, руководитель следственного органа. Давно уже не существует такого участника процесса, как «лицо, производящее дознание». Именно эти предусмотренные в уголовно-процессуальном законе участники, наряду со следователем и прокурором должны указываться в части второй статьи 294, 295, части 2 ст. 296, части 2 ст. 298, 300, 302, части 2 ст. 303, 310, УК РФ.
На мой взгляд, отсутствие определенности относительно субъектов, подлежащих уголовной ответственности за совершение общественно-опасных деяний, предусмотренных вышеперечисленными статьями Уголовного Кодекса, неминуемо повлечет за собой в правоприменительной практике неразбериху.
Обратимся ко второй проблеме, которая имеет более сложной и глубокий характер и предполагает ревизию некоторых базовых теоретических и практических положений. Речь идет о понятии «привлечение к уголовной ответственности» и обозначающем его термине, который используется в статьях 299 и 300 УК РФ. Под выражением «привлечение к уголовной ответственности» традиционно понимают вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого и предъявление обвинения3. На наш взгляд, это представление является неверным в свете презумпции невиновности, которая в качестве принципа правосудия закреплена в статье 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ. Более того, формулировки статей 299 и 300 УК РФ по своей идеологии входят в противоречие с общим смыслом некоторых последних законодательных новшеств. Поэтому настало время, на наш взгляд, пересмотреть подход к пониманию того, что имеется в виду под незаконным привлечением к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ) и незаконным освобождением от уголовной ответственности (ст. 300 УК РФ) в духе перемен, которые пережило уголовно-процессуальное право. Для приведения в соответствие означенных норм уголовного права с общим смыслом уголовно-процессуального и конституционного законодательства, на наш взгляд, следует использовать понятие «уголовное преследование». Определение «уголовному преследованию» дается в пункте 55 статьи 5 УПК РФ и далее оно развивается в нормах главы 3 и других нормах УПК РФ. Именно через понятие «уголовное преследование» необходимо «модернизировать» и конкретизировать (в духе презумпции невиновности) содержание статей 299 и 300 УК РФ.
В этом убеждает целый ряд доводов. Начнем с констатации неразберихи, которая царит в законодательных актах по поводу понимания выражения «привлечение к уголовной ответственности». Прежде всего обращает на себя внимание использование понятия «привлечение к уголовной ответственности» в контексте ст. 75 Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» (ред. ФЗ от 20.08.2004г. № 113-ФЗ)4, а также ст. 19 Федерального закона от 22 мая 1994 г. № 3-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»5. Так, в статье 75 Закона РСФСР «О судоустройстве РСФСР» говорится, что судьи «не могут быть привлечены к уголовной ответственности». В части 2 статьи 19 ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» говорится: «Член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации не могут быть: а) привлечены к уголовной или административной ответственности, налагаемой в судебном порядке». Из части четвертой указанной статьи вытекает вывод о том, что законодатель не связывает возбуждение уголовного дела в отношении депутата Федерального Законодательного Собрания с привлечением его к уголовной ответственности6.
Между тем, в статье 448 УПК РФ об акте «привлечения к уголовной ответственности» определенной категории лиц, в том числе судей и депутатов, указанных выше, говорится в других выражениях, а именно: как о «возбуждении уголовного дела» в отношении конкретного лица и как о «привлечении в качестве обвиняемого», несли уголовное дело было возбуждено по факту или в отношении другого лица. Получается, что актами привлечения к уголовной ответственности являются как возбуждение уголовного дела, так и привлечение в качестве обвиняемого.
Как видим, в законодательстве имеет место не только терминологическая путаница, но и смешение понятий. Можно, конечно, предположить, что законодатель не привел в соответствие с новым пониманием правовых реалий, которое заложено в УПК РФ, некоторые ранее принятые нормативные акты. Однако, скажем, в ФЗ от 26.06.92 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» (ред. ФЗ от 24.07.2007г. № 214-ФЗ) такого рода изменения были в свое время внесены. Так, в части 3 статьи 16 ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» употребляются выражения «возбуждение уголовного дела в отношении определенного лица», «привлечение в качестве обвиняемого» вместо используемого ранее термина «привлечение к уголовной ответственности»7. Аналогичные изменения коснулись ФКЗ от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (ред. ФЗ от 05.02.2007г. N 2-ФКЗ) «О Конституционном Суде РФ» – из него исчезла формулировка о «привлечении к уголовной ответственности»8.
Полагаем, что причиной противоречий в понимании того, можно ли под термином «привлечение к уголовной ответственности» понимать только собственно «привлечение в качестве обвиняемого» или иметь в виду более широкий круг процессуальных действий, в том числе, возбуждение уголовного дела в отношении подозреваемого, является напластование новых смыслов, которое несет в себе новое законодательство на старые смыслы, которые унаследованы из советской эпохи и по-прежнему прописаны в ряде действующих нормативных актов.
Изменения законодательной терминологии свидетельствуют об изменении подходов к пониманию такого фундаментального понятия как привлечение к уголовной ответственности. Однако в виду отсталости законодательной техники появились противоречия и рассогласования в праве по поводу понимания того, что следует понимать под актом «привлечение к уголовной ответственности». Так, А.А. Варяник обращает внимание на соотношение смыслового содержимого выражений «привлечение к уголовному преследованию» (ст. 23 УПК) и «привлечение в качестве обвиняемого» (п. 1 ч. 3 ст. 38, п.2 ч. 3 ст. 47, п. 4 ч. 4 ст. 163, ч. 1, 3 ст. 172 и др. статьи УПК РФ). В первом случае, по его мнению, речь идет о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого в совершении преступления, во втором случае речь идет о вынесении постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Чревато конструктивной двусмысленностью соотношение такого словосочетания, как «давность привлечения к уголовному преследованию» (п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК), с используемым в уголовном законодательстве другим термином – «давность привлечения к уголовной ответственности»9.
Как известно, Пленум Верховного Суда РФ отказался от использования термина «привлечение к уголовной ответственности» в контексте толкования ст. 24 УПК, заменив его на термин «привлечение к уголовному преследованию»10
Общеизвестно, что институт уголовной ответственности – это уголовно-правовой институт. Институт уголовного преследования – процессуальный. Логично предположить, что термин «уголовная ответственность» уместен для означивания уголовно-правовых – материальных явлений, а термин «уголовное преследование» – для уголовно-процессуальных явлений. Не будет, полагаем, вызывать возражений и то, что имеет неразрывная связь между этими феноменами.
Как уже отмечалось, традиционно считается (не только в науке уголовного права), что основанием уголовной ответственности является совершение преступления11. Значит, именно преступления является юридическим фактом, порождающим материальное уголовно-правовое отношение между государством и субъектом преступления. Получается, что процессуальные отношения, которые возникают в связи с необходимостью реализации (а равно, установления, оформления, возложения) уголовной ответственности вторичны от базового материально-уголовного отношения, носят якобы производный от него характер. Но тут возникает ряд сложностей. Сложность первая состоит с объяснением того, когда лицо привлекается к уголовной ответственности. Сложность вторая состоит в объяснении юридических последствий привлечения к уголовной ответственности в ходе досудебного производства в контексте ряда принципов уголовного процесса, вроде презумпции невиновности, состязательности, законности и пр.
Местом, где в наиболее острой форме проявляются указанные проблемы, является институт прекращения уголовного дела (преследования) по нереабилитирующим основаниям. Этот институт, очевидно, можно считать одной из форм не только окончания предварительного расследования, но и формой реализации уголовного преследования12. Это подтверждается системой учета преступлений13.
Что следует понимать под “привлечением к уголовной ответственности” и “признанием виновным лица”, в отношении которого принимается решение о прекращении дела по нереабилитирующему основанию в ходе досудебного производства? В литературе имеются различные мнения относительно момента привлечения лица к уголовной ответственности. Советские ученые, как впрочем и многие их современные коллеги, связывали и связывают начало ее реализации с привлечением лица в качестве обвиняемого14. Однако более обоснованной в свете принципа презумпции невиновности является позиция, согласно которой уголовная ответственность возлагается на обвиняемого обвинительным приговором суда, вступившим в законную силу15. Мы предлагаем считать, что привлечение к уголовной ответственности (так же как и уголовное преследование) – это деятельность, а не акт16. Данная деятельность складывается из нескольких этапов, каждый из которых знаменует более высокий уровень вызревания предположения о совершении определенным лицом преступления, его виновности. Каждый из этих этапов оформляется специальным процессуальным решением, в котором констатируется предположение о наличии у государства права на привлечение к уголовной ответственности лица, подозреваемого или обвиняемого в преступлении.
Надлежит сделать заключение, что уголовная ответственность, как категория, в обобщенном виде выражающая правовые последствия неправды и включающая в себя целый пучок юридических способностей и функций государственной власти, которые реализуются в области ограничения прав и свобод личности. Мы включаем в рамки понятия «уголовная ответственность» любую меру, предпринимаемую по отношению к лицу, подозреваемому, обвиняемому, в связи с предположением о совершении им преступления и объективно выражающуюся в ограничении его личных прав.
Первичное предположение о виновности лица в преступлении формулируется обвинительно-следственной властью в постановлении о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого. В постановлении об избрании меры пресечения или о возбуждении соответствующего ходатайства перед судом, а также и в других процессуальных решениях, в которых орган уголовного преследования обосновывает свое утверждение о совершении преступления подозреваемым в совершении преступления (ст. 46 УПК РФ) или лицом, подозреваемым в совершении преступления (п. 4 ч. 3 ст. 49 УПК РФ).
Думаем, что обоснованное предположение о совершении определенным лицом преступления может быть сформулировано в постановлении о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого, в постановлении об избрании меры пресечения или о возбуждении соответствующего ходатайства перед судом, а также и в других процессуальных решениях, в которых орган уголовного преследования обосновывает свое утверждение о совершении преступления подозреваемым в совершении преступления (ст. 46 УПК РФ) или лицом, подозреваемым в совершении преступления (п. 4 ч. 3 ст. 49 УПК РФ). В подобных случаях следует говорить о привлечении к уголовному преследованию (ст. 23 УПК РФ) и одновременно, во всех указанных случаях следует говорить о проспективном привлечении к уголовной ответственности. Далее, проспективное привлечение к уголовной ответственности оформляется в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Обвинение – это утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом (п. 22 ст. 5 УПК РФ). Привлечение к уголовной ответственности – это выдвижение против лица официального обвинения в порядке, установленным УПК РФ. На этом завершается первый этап привлечения к уголовной ответственности. В случае прекращения уголовного дела по нереабилитирующему основанию он же будет и итоговым. Реализацию уголовной ответственности можно будет считать состоявшимся фактом, когда выносится постановление о прекращении уголовного дела по тому или иному нереабилитирующему основанию. Вторым этапом привлечения лица к уголовной ответственности является утверждение прокурором обвинительного заключения, обвинительного акта. Тем самым обвинительная власть формулирует уже перед судом требование о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого. Третьим этапом в развитии обвинительной деятельности и, соответственно, привлечения к уголовной ответственности, будет постановление судьи о назначении судебного заседания. Лицо, предположительно совершившее преступление, этим решением суда привлекается к судебному уголовному преследованию (предается суду) и становится подсудимым17.
В окончательном виде вопрос о законности, обоснованности и справедливости привлечения к уголовной ответственности обвиняемого разрешается судом в форме приговора или постановления (определения) о прекращении уголовного дела в случаях, указанных, в частности, в п. 2, 3 ст. 254 УПК РФ, или постановления, вынесенного в порядке ч. 4 ст. 427 УПК РФ.
Применение же уголовного наказания не определяет сути не только привлечения к уголовной ответственности, но и реализации этой ответственности. Законодатель достаточно определенно проводит различие между освобождением от уголовной ответственности и не применением наказания (ч. 1 ст. 443 УПК РФ). Уголовная ответственность может быть реализована в виде применения наказания к осужденному. Однако уголовная ответственность может быть сочтена реализованной и при вынесении приговора без назначения наказания (п. 3 ч. 5 ст. 302 УПК РФ), а также и в других случаях, указанных, например, в ст. 431, ч. 1 ст. 443 УПК РФ.
Итак, сложившаяся на настоящий момент система принятия решений по уголовному делу (обусловленная «смешанной» моделью нашего процесса), приводит к выводу, что привлечение к уголовной ответственности – это деятельность, инициируемая и поддерживаемая обвинительно-следственной властью в связи с наличием обоснованного предположения о совершении лицом преступления. Начало данной деятельности кладут действия стороны обвинения по привлечению лица, подозреваемого в совершении преступления, к уголовному преследованию в виде вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, процессуальном задержании, взятии под стражу и других процессуальных действиях, угнетающих правовой статус подозреваемого. Затем она оформляется в предварительном акте привлечения к уголовной ответственности, т.е. в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого или обвинительном акте. Эти процессуальные акты есть вместе с тем и акты «предварительного обвинения», «досудебного уголовного преследования». Таким образом, привлечение к уголовной ответственности происходит (становится) в процессе уголовного преследования. Уголовное преследование направлено на привлечение лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности в форме решения суда, разрешающего дело по существу. Уголовное преследование можно считать реализованным тогда, когда достигаются цели обвинительной деятельности, а именно: 1) преступление раскрыто; 2) лицо, совершившее преступление, изобличено собранными по делу обвинительными доказательствами; 3) обвиняемый привлечен к уголовной ответственности в соответствии с законом; 4) к лицу, совершившему преступление, применен уголовный закон; 5) восстановлено юридическое состояние потерпевшего, в котором он находился до совершения преступления; 6) устранены условия и причины, способствовавшие совершению преступления.
Таким образом, привлечение к уголовной ответственности – это деятельность, поэтапный процесс. Она объективно воплощается в уголовном преследовании. Уголовное преследование и привлечение к уголовной ответственности являются понятиями, которые соотносятся друг с другом как категории содержание и форма. Уголовное преследование дает бытие привлечению к уголовной ответственности.
Пришло время отбросить как теоретически несостоятельные и практически вредные все конструкции, легализующие, оправдывающие факт привлечения к уголовной ответственности до вступления обвинительного приговора суда в силу. Таких лукавых конструкций много. Например, теоретическая конструкция, согласно которой надо различать привлечение к уголовной ответственности и реализацию уголовной ответственности. Якобы это разные вещи. Первая возникает с момента привлечения в качестве обвиняемого, а вторая – при исполнении приговора. Не надо никаких допущений в пользу того, что уголовно-правовое отношение возникает с момента совершения преступления, что в рамках его якобы и будет происходить реализация уголовной ответственности.
Следует совершенно четко и однозначно сказать, что в ходе предварительного расследования, судебного разбирательства по делу, но также и производства по делу в суде второй инстанции можно говорить только о привлечении обвиняемого к уголовному преследованию. Уголовно-правовое отношение конституируется только обвинительным приговором суда. До этого момента можно говорить только об уголовно-процессуальных отношениях между обвиняемым и органами государства, ведущими процесс. Юридическим же основанием уголовного процесса следует считать наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, т.е. обоснованного предположения о совершении преступления.
Из вышеизложенного можно сделать ряд выводов по поводу дефиниций некоторых преступлений. Статью 299 УК РФ, на наш взгляд, следует озаглавить следующим образом: «Привлечение заведомо невиновного к уголовному преследованию». Под привлечением заведомо невиновного к уголовному преследованию следует понимать возбуждение уголовного дела следователем, дознавателем в отношении лица, относительно которого на момент принятия решения имелись достаточные основания полагать, что оно невиновно. Таким образом, состав преступления должно образовывать не только привлечение органом предварительного расследования лица в качестве обвиняемого, но и процессуальные действия, направленные на привлечение лица в качестве подозреваемого, в частности действия, регламентированные статьей 223-1 УПК, которые совершаются дознавателем. Кроме того, состав данного преступления образуют иные процессуальные действия органов уголовного преследования, а также решения судьи, связанные с ограничением прав и законных интересов заведомо невиновного лица, которому незаконно придается статус подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, что сопровождается совершением действий правоограничительного характера: наложение ареста на его имущество, обыски, выемки, отстранение от должности, применение мер процессуального принуждения (домашний арест, залог и пр.).
Следует согласиться с тем, что основания уголовной ответственности – это установленные судом (или органом предварительного расследования) по результатам исследования обвинительных доказательств факты, которые подтверждают с большой степенью вероятности (исключающей всякие разумные сомнения) то, что обвиняемый совершил преступление. Можно сказать об основаниях привлечения к уголовной ответственности, что это такие факты, которые позволяют опровергнуть презумпцию невиновности обвиняемого. Эти факты, служащие «основаниями» уголовной ответственности, должны быть получены в установленном законе порядке. Принятие органом уголовного преследования или судом мер уголовного преследования в отношении заведомо невиновного и должны образовывать состав статьи 299 УК РФ. В частности, преследование органами предварительного расследования лица, при наличии фактов, подтверждающих его алиби, подпадает под действие указанной статьи.
Квалифицированный состав данного преступления следует сформулировать следующим образом: привлечение к уголовному преследованию заведомо невиновного лица, повлекшее тяжкие последствия.
В настоящее время распространена практика возбуждения заказных уголовных дел, которая сопровождает рейдерство. Уголовное преследование сопровождается применением мер процессуального принуждения, которые и является главным средством психологического и психического давления не только на обвиняемых, но и подозреваемых, а также и других лиц, формально не имеющих этого статуса. На наш взгляд, если будет изменено понимание объективной стороны данного преступления, то можно будет повысить эффективность борьбы с рейдерскими захватами.
Далее, на наш взгляд, должно быть конкретизировано содержание статьи 300 УК РФ. Она должна формулироваться как незаконное прекращение уголовного преследования. Состав данного преступления с объективной стороны должны образовывать процессуальные действия и решения, направленные на прекращение уголовного преследования обвиняемого, в отношении которого у органов предварительного расследования – следователя, дознавателя, имелись достаточные основания полагать, что он виновен в совершении преступлении. Такого рода действиями и решениями следует считать вынесение постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, освобождение из-под стражи обвиняемого, освобождение из-под ареста имущества. С субъективной стороны должен быть доказан умысел на прекращение уголовного преследования обвиняемого, чья виновность подтверждалась доказательствами, находившимися в распоряжении следователя, дознавателя. Субъектами данного преступления могут быть у судьи. Таким образом, статья 300 УК РФ может быть сформулирована так: «Незаконное прекращение уголовного преследования лица, виновного в совершении преступления, судьей, следователем, дознавателем».
И.А. Александрова


Сноски и примечания

1 ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ и Федеральный закон «О прокуратуре РФ» 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // РГ. – 2007. – 8 июня. – № 122 (4385); «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ» 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ // РГ. – 2007. – 9 июня. – № 123 (4386).
2 Пока законодатель ограничился только изменениями в статье 310 УК РФ.
См.: ФЗ от 24 июля 2007 г. № 214-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» //РГ. – 2007. – № 165 (4428).
3 См., напр.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Отв. Ред. В.М. Лебедев. – 5-е изд., доп. и испр. – М.: Юрайт-Издат, 2006. – С. 775.
4 Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1981. – № 28. – Ст. 976; СЗ РФ. – 2004. – № 34. – Ст. 3528.
5 СЗ РФ. – 1994. – № 2. – Ст. 74; 1999. – № 28. – Ст. 3466; 2001. – № 32. – Ст. 3317; 2004. – № 25. – Ст. 2484, № 51. – Ст. 5128.
6 Хотя отказ палаты Федерального собрания дать согласие на возбуждение уголовного дела или привлечение в качестве обвиняемого депутат влечет за собой прекращение уголовного дела (п. 6 ч. 1 ст. 24 УПК).
7 Закон РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. – 1992. – № 30. – Ст. 1792; СЗ РФ. – 1995. – № 26. – Ст. 2399; 2001. – № 51. – Ст. 4834; 2005. – № 15. – Ст. 1278; 2007. – № 31. – Ст. 4011.
8 ФКЗ от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» // СЗ РФ. – 1994. – № 13. – Ст. 1447; 2004. – № 24. – Ст. 2334; 2007. – № 7. – Ст. 829.
9 См.: Варяник А.А. Прекращение публичного уголовного преследования и уголовного дела по нереабилитирующим основаниям: Учебное пособие / Под научной ред. А.С. Александрова. – Ростов-на-Дону, 2005. – С. 66.
10 См.: Постановление № 7 Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. «Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2007. – № 5. – С. 21.
11 См., напр.: Курс уголовного права. Общая часть. Т.2. / Отв. ред. Кузнецова Н.Ф. – М., 1999. – С. 11.
12 См.: Варяник А.А. Указ. соч. – С. 117.
13 В настоящее время данная система базируется на Приказе о едином учете преступлений от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/780/353/399 // РГ. – 2006. – 25 января. – № 13 (3979).
Согласно статье 40 Положения о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений (Приложение № 2 к приказу) учету подлежат все лица, в отношении которых вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, о прекращении уголовного дела или преследования по нереабилитирующим основаниям, уголовное дело направлено прокурором в суд с обвинительным заключением (актом) либо вынесен обвинительный приговор по уголовному делу частного обвинения. Перечень нереабилитирующих оснований приведен в статье 2.12. Положения. Согласно указанной статьи к таковым относятся основания прекращения уголовных дел, предусмотренные п. 3 ч. 1 ст. 24, п. 4 ч. 1 ст. 24 и ст. 25 УПК РФ (последнее – за исключением дел частного обвинения), а также основания прекращения уголовного преследования, предусмотренные п. 3 ч. 1 ст. 27, ст. 28 и ч. 1 ст. 427 УПК РФ.
14 См., напр.: Алексеева Л.Б. Уголовная ответственность и процессуальная процедура // Вопросы теории и практики уголовного судопроизводства: Сборник научн. трудов. – М.: Всесоюзн. ин-тут по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1984. – С. 29–53; Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (очерки теории). – М., 1976. – С. 37, 56–58; Карнеева А.М. Привлечение к уголовной ответственности // Законность и обоснованность. – М., 1971. – С. 13; Мотовиловкер Я.О. Об уголовной ответственности обвиняемого в процессуальном смысле // Уголовная ответственность: проблемы содержания, установления, реализации: Межвузовский сборник научных трудов. – Воронеж, 1989. – С. 82–88.; Ендольцева А.В. Институт освобождения от уголовной ответственности: проблемы и пути их решения: Монография. – М., 2004. – С. 12–14.
15 См. об этом напр.: Люблинский П.И. Новая теория уголовного процесса. – СПб., 1916. – С. 41; Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. – Л., 1965. – С. 155–157; Ной И.С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. – Саратов, 1962. – С. 119–120; Александров А.С. Диспозитивность в уголовном процессе. – Н. Новгород, 1997. – С. 95.
16 Из этого вытекает то, что надо уточнить принципиальное соотношение понятий преследования и ответственности, данную нами в категориях «содержание» и «форма». Очевидно, что суть смыслового уточнения связана с термином «привлечение». Мы говорим «привлечение к уголовному преследованию», «привлечение к уголовной ответственности», подчеркивая через слово «привлечение» деятельностный момент, существенный для понимания обоих этих явлений. Значит, можно говорить о единой в своей сути деятельности, которая имеет процессуальную сторону и материальную. Мы говорим об уголовном преследовании и подразумеваем уголовную ответственность, мы говорим об уголовной ответственности и имеем в виду уголовное преследование.
17 См.: Александров А., Варяник А. Прекращение досудебного уголовного преследования несовершеннолетнего обвиняемого в порядке, предусмотренном ст. 427 УПК РФ // Уголовное право. – 2004. – № 4. – С. 60–62; Александров А.С., Александрова И.А., Круглов И.В. Назначение уголовного судопроизводства и наказания. – Н. Новгород, 2006. –С. 62-66.



: 27/02/2008
: 2401
:
Преступность как объект научных исследований: проблемы и перспективы.
Вещественные доказательства: дары волхвов.
Основания для производства повторных и дополнительных следственных действий в российском уголовном судопроизводстве
Гилинский Я.И. «Все действительное разумно»
Отдельные вопросы предварительного расследования по делам частного обвинения
РЕЗНИК Г. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ – ОСНОВА МИРОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Основные этапы законодательного регулирования дознания в Республике Узбекистан
Калиновский К.Б. Меры по защите участников уголовного процесса как общее условие предварительного расследования в российском уголовном процессе
Пирамида судебной власти
Особенности прекращения полномочий судьи по законодательству Республики Казахстан

| |


.:  ::   ::  :.

RusNuke2003 theme by PHP-Nuke -
IUAJ

(function(w, d, n, s, t) { w[n] = w[n] || []; w[n].push(function() { Ya.Direct.insertInto(66602, "yandex_ad", { ad_format: "direct", font_size: 1, type: "horizontal", limit: 3, title_font_size: 2, site_bg_color: "FFFFFF", header_bg_color: "FEEAC7", title_color: "0000CC", url_color: "006600", text_color: "000000", hover_color: "0066FF", favicon: true, n
PHP Nuke CMS.
2005-2008. Поддержка cайта