ОСМЫСЛЕНИЕ И ОЦЕНКА ЗАКЛЮЧЕНИЯ ЭКСПЕРТА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

Участию адвоката - защитника в уголовном судопроизводстве посвящено достаточно большое количество исследований. И это является закономерным, поскольку во многом именно деятельность адвоката - защитника позволяет суду исправить допущенные в ходе расследования уголовного дела следственные ошибки, а также минимизировать возможность судебных ошибок.
С сожалением приходится констатировать, что основная масса научных исследований затрагивает вопросы процессуального статуса защитника, либо его участия в отдельных следственных действиях. При этом, как справедливо было отмечено Е.Р. Россинской, фактически в тени оказались вопросы критического осмысления защитником выводов эксперта и экспертного заключения в целом [1]. Часто без внимания остаются и нарушения, допускаемые экспертами при производстве экспертизы в ходе уголовного судопроизводства, дефекты самого заключения эксперта, проблемы оценки и осмысления этого заключения, в том числе и со стороны защиты.
Не подлежит опровержению тот факт, что если в ходе предварительного следствия собирается основная масса доказательств, подтверждающих предъявленное лицу обвинение, то в судебном следствии устанавливается истинность собранных следователем доказательств. Сразу же подчеркнем, что законодатель, отнеся следователя к стороне обвинения, на наш взгляд, допустил серьезную ошибку, не обязав при этом следователя (дознавателя) при расследовании уголовного дела быть объективным, и собирать доказательства, как подтверждающие предъявленное лицу обвинение, так и оправдывающие его, а также смягчающие его ответственность [2]. В результате, некоторые следователи, толкуя уголовно-процессуальный закон буквально, практически перестали собирать доказательства, оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие его виновность, перенеся бремя этой обязанности на адвоката. Попытка исправить сложившееся положение была предпринята Конституционным Судом РФ, который в своем Постановлении от 29 июня 2004 года № 13-П в достаточно категоричной форме выразил свое мнение по данному вопросу следующим образом: "Исходя из предписаний статей 2, 18, 45 (часть 1) Конституции Российской Федерации о том, что государственная защита прав и свобод человека гарантируется и именно права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти обеспечивается правосудием, дознаватель, следователь, прокурор и суд, осуществляя доказывание, обязаны принимать в установленных процессуальных формах все зависящие от них меры к тому, чтобы были получены доказательства, подтверждающие как виновность, так и невиновность лица в совершении инкриминируемого ему преступления" [3]. Однако, как показал проведенный нами опрос следователей низового звена (РОВД, ГОВД), расследующих основную массу уголовных дел, о существовании вышеуказанного Постановления не знают 82% опрошенных, 9% о нем слышали, но затруднились с определением его содержания и только 9% его читали (как правило, это руководители низовых следственных подразделений). На наш взгляд, такой факт не может не настораживать.
Как показывает следственная и судебная практика, одним из доказательств, традиционно бесспорно принимаемых следователем, государственным обвинителем и судом, является заключение эксперта. По этому поводу Т.В. Иванова и В.В. Карпинский вполне обоснованно заметили, что "по некоторым уголовным делам заключение эксперта может являться единственным доказательством, объясняющим механизм преступления с точки зрения науки, законов физики, математики, механики, и т.д., которое к тому же может идти вразрез с показаниями обвиняемого, и не подкрепляться показаниями каких-либо свидетелей" [4].
Действительно, заключение эксперта имеет существенное отличие от всех других доказательств, поскольку задачей производства судебной экспертизы является получение новой информации (нового знания), которое образуется в результате проведенного экспертом исследования. Эксперт изначально не знает, будет ли полученная в результате проведенного исследования новая информация (новое знание) носить обвинительный или оправдательный характер. По результатам проведенного исследования, эксперт излагает полученную новую информацию (новое знание) в виде заключения, которое с этого момента приобретает статус источника доказательств. Можно дискутировать на тему, когда заключение эксперта приобретает статус источника доказательства - с момента приобщения его следователем к материалам уголовного дела, или с момента его составления. На наш взгляд, заключение эксперта становится источником доказательств именно с момента его оформления экспертом в виде заключения.
Но всегда ли эксперт прав? Всегда ли его заключение является бесспорным доказательством? Следует согласиться с Т.В. Аверьяновой, подчеркивающей, что "судебная практика знает многочисленные случаи отклонения заключения эксперта как доказательства по делу на том основании, что эксперт при обосновании своих выводов вышел за пределы своей науки и присвоил себе несвойственные ему функции судебных и следственных органов по оценке имеющихся в деле доказательств" [5].
Проведенный нами анализ следственной и судебной практики подтверждает данное мнение. При оценке заключения эксперта, следователю, прокурору и адвокату-защитнику следует помнить о том, что уголовно-процессуальное законодательство предостерегает от переоценки роли заключения эксперта как доказательства. В соответствии со ст. 74 УПК РФ заключение и показания эксперта являются точно такими же доказательствами по уголовному делу, как и другие, собранные по делу в ходе предварительного и судебного следствия, и не имеющими преимущества перед другими доказательствами. Вместе с тем, необходимо отметить, что заключение эксперта зачастую судом, а также сторонами по делу – обвинения и защиты ошибочно расценивается как наиболее убедительное доказательство. На наш взгляд, происходит это по следующим причинам:
- заключение исходит от лица, имеющего определенные профессиональные знания, достаточный опыт, сведущего в определенных отраслях науки и техники, каком-либо ремесле или искусстве;
- оно мотивируется наличием у эксперта специальных знаний в конкретной научной отрасли, в технике, каком-либо ремесле, профессиональной деятельности или искусстве, и, которыми, как правило, не располагает сторона обвинения, сторона защиты, а также суд.
Вместе с тем, необходимо иметь в виду то обстоятельство, что действующее законодательство предъявляет достаточно жесткие требования не только к содержанию заключения эксперта, но и к его форме. Так, принятый в 2001 году Федеральный закон "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ в статье 8 устанавливает: "Эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме. Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных". Статья 25 этого же закона конкретизирует требования к содержанию заключения эксперта. В частности, в заключении эксперта или комиссии экспертов должны быть отражены: время и место производства судебной экспертизы; основания производства судебной экспертизы; сведения об органе или о лице, назначивших судебную экспертизу; сведения о государственном судебно-экспертном учреждении, об эксперте (фамилия, имя, отчество, образование, специальность, стаж работы, ученая степень и ученое звание, занимаемая должность), которым поручено производство судебной экспертизы; предупреждение эксперта в соответствии с законодательством Российской Федерации об ответственности за дачу заведомо ложного заключения; вопросы, поставленные перед экспертом или комиссией экспертов; объекты исследований и материалы дела, представленные эксперту для производства судебной экспертизы; сведения об участниках процесса, присутствовавших при производстве судебной экспертизы; содержание и результаты исследований с указанием примененных методов; оценка результатов исследований, обоснование и формулировка выводов по поставленным вопросам. [6]
УПК РФ, предъявляя определенные требования к заключению эксперта, фактически продублировал вышеприведенные положения Федерального закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Так, согласно ч. 1 ст. 204 УПК РФ, в заключении в обязательном порядке должны быть указаны: 1) дата, время и место производства судебной экспертизы; 2) основания производства судебной экспертизы; 3) должностное лицо, назначившее судебную экспертизу; 4) сведения об экспертном учреждении, а также фамилия, имя и отчество эксперта, его образование, специальность, стаж работы, ученая степень и (или) ученое звание, занимаемая должность; 5) сведения о предупреждении эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения; 6) вопросы, поставленные перед экспертом; 7) объекты исследований и материалы, представленные для производства судебной экспертизы; 8) данные о лицах, присутствовавших при производстве судебной экспертизы; 9) содержание и результаты исследований с указанием примененных методик; 10) выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование.
На наш взгляд, важным является то, что законодатель налагает на эксперта обязанность указать метод (методику), которые использовались при производстве экспертизы.
Вместе с тем, как показывают проведенное нами изучение материалов следственной и судебной практики, достаточно это требование закона игнорируется, особенно при производстве судебно-медицинских экспертиз по установлению степени тяжести причинения вреда здоровью. По уголовным делам, так или иначе связанным с причинением вреда здоровью, как правило, вначале производится непроцессуальное исследование, и составляется акт судебно-медицинского обследования. Затем, спустя достаточно продолжительное время (по изученным нами уголовным делам срок составлял от двух до пяти месяцев), по делу назначается судебно-медицинская экспертиза, и в распоряжение эксперта представляется акт освидетельствования, потерпевший и материалы уголовного дела. На потерпевшем, на момент производства экспертизы отсутствуют какие-либо следы телесных повреждений, но эксперт, принимая во внимание непроцессуальный документ - акт освидетельствования, указывая, что объектом исследования является акт освидетельствования, просто механически переносит в свое заключение ту информацию о повреждениях, которая содержится в акте. Одновременно с этим, в нарушение требований п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ, не указываются, какими методиками руководствовался эксперт при производстве экспертизы, поскольку методик по переписыванию данных, содержащихся в акте в заключение эксперта при производстве судебно-медицинской экспертизы не существует. Анализ 130 изученных уголовных дел, связанных, так или иначе, с причинением вреда здоровью, не выявил ни одного случая ссылок эксперта на применяемые методики, которые использовались при производстве судебно-медицинской экспертизы. [7] В качестве примера сошлемся на уголовное дело по обвинению М., Г., Н., К. в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ, рассмотренному судом Балтийского района г. Калининграда. Следователь в ходе предварительного следствия вынес постановление о производстве судебно-медицинской экспертизы для установления степени тяжести вреда здоровью причиненного потерпевшему, и предоставил в распоряжение судебно-медицинского эксперта непроцессуальный документ - акт судебно-медицинского освидетельствования, а также потерпевшего Л.
Судебно-медицинский эксперт при производстве экспертизы в исследовательской части указал, что объектом исследования является акт судебно-медицинского освидетельствования потерпевшего Л. На наш взгляд, в данном случае была допущена системная ошибка, поскольку акт судебно-медицинского освидетельствования мог являться объектом исследования только в том случае, если бы проводилась судебно-техническая экспертиза данного документа на предмет установления его подлинности, наличия в нем изменений, дописок и т.д. Объектом же судебно-медицинской экспертизы живых лиц всегда будет являться конкретное живое лицо.
Потерпевший Л., будучи допрошенным в суде, пояснил, что у эксперта он был только один раз, когда проводилось освидетельствование. Суд, в условиях дефицита обвинительных доказательств, отказался удовлетворить ходатайство защиты о признании указанного заключения эксперта недопустимым доказательством, и исключить его из числа доказательств, несмотря на явное нарушение норм УПК РФ и Федерального Закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации".[8] В то же время, при рассмотрении в этом же суде уголовного дела по обвинению Ю., Ч. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, суд исключил из числа доказательств заключение эксперта, в котором был подменен объект исследования, как и в приведенном выше примере. [9]
Причина указанных нарушений, на наш взгляд, кроется в инертности мышления судебно-медицинских экспертов, в отсутствии у них навыков качественного оформления экспертного заключения, наличия стереотипов, заставляющих действовать "по старинке". При этом, как показали допросы экспертов в суде, последние, зная о требованиях законодательства, регламентирующего деятельность эксперта, в том числе и по составлению экспертного заключения, не всегда руководствуются ими.
Полагаем, что все это является частью более емкой проблемы по совершенствованию экспертной практики, повышению экспертной компетенции и упорядочению деятельности системы судебно-экспертных учреждений. Ее решение требует как усилий со стороны законодателя, так и координации деятельности многих правоприменительных структур.

Используемая литература:
1. Россинская Е.Р. Использование специальных знаний в адвокатской деятельности (по уголовным и гражданским делам, делам об административных правонарушениях) // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования. - Екатеринбург: изд. "Чароид". 2002. - С. 109-121.
2. Например, УПК Республики Беларусь в ст. 18 закрепил обязанность органа уголовного преследования при расследовании уголовного дела принять все предусмотренные законом меры по всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела, собирать доказательства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, установить обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, защиты прав и законных интересов участвующих в уголовном деле лиц. Часть 3 ст. 17 УПК Республики Армения гласит: "Орган, осуществляющий уголовное преследование, обязан принять все предусмотренные настоящим Кодексом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как обосновывающие виновность подозреваемого и обвиняемого, так и оправдывающие их, а также смягчающие и отягчающие их ответственность обстоятельства". Аналогично решается вопрос и в УПК Кыргызской Республики, УПК Республики Казахстан, УПК Украины и др. независимых государств. Такая позиция представляется более разумной, нежели позиция российского законодателя.
3. Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 29 июня 2004 года № 13-П // СПС Консультант-Плюс.
4. Иванова Т.В., Карпинский В.В. Ситуационный подход при оценке заключения эксперта // Современное состояние и развитие новых направлений судебных экспертиз в России и за рубежом: Материалы международной научно-практической конференции. Калининград, 2003. - С. 166.
5. Аверьянова Т.В. Субъекты экспертной деятельности // Вестник криминалистики. Выпуск 2. - М., 2001. - С. 33.
6. Федеральный закон "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ // СПС "Консультант-Плюс
7. В настоящее время Правила производства судебно-медицинских экспертиз (в ред. Приказа Минздрава РФ от 05.03.97 N 61) не действуют, т.к. Министерство юстиции РФ отказало в государственной регистрации данного Приказа Минздрава России. При производстве судебно-медицинских экспертиз необходимо руководствоваться "Правилами судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений" N 1208 от 11.12.78 (письмо Главного судебно-медицинского эксперта Минздрава РФ В.В. Томилина за N 28-12/518-01 от 13.11.2001) // СПС Консультант Плюс.
8. Уголовное дело № по обвинению М., Г., Н., К. в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Архив Балтийского районного суда г. Калининграда.
9. Уголовного дела № 1-164/2005 по обвинению Ю., Ч. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ. Архив Балтийского районного суда г. Калининграда.