В центре внимания автора находится «довод» как категория доказательственного права, призванная отразить сложность архитектуры доказательственной системы в условиях устного состязательного судопроизводства. Довод это предложенная стороной юридического процесса в контексте правовой позиции речевая смысловая конструкция, в которой фактические данные (содержание процессуального доказательства) интерпретируются, нагружаются расширяющими их понимание определенными значениями, встраиваются в доказательственную (аргументационную) систему. Отмечается, что система доводов, обрамляющих процессуальное доказательство, в большей части корреспондируется структурой последнего. Подчеркивается, что привлечение доводов в доказательственную систему зависит от мастерства оратора, подготовленности суда и аудитории, профессиональных и личностных качеств оппонента, особенностей юридического дела.

Полное судебное доказательство, понимаемое как довод, представляет собой сложное явление: и по структуре, и по действию, и включает в себя суждение, оценку данных с помощью объективных критериев верификации[1]. Содержание довода есть тот контекст, которым содержанию юридического (процессуального) доказательства (фактическим данным, информации, сведениям) придается определенный смысл[2]. И здесь обнаруживаем парадоксальную вещь: обоснование, а вернее основания относимости и достоверности конкретного процессуального доказательства, лежат за пределами его содержания.

[…] Категория «довод» относится к юридическому доказательству, является его обоснованием, а по сути ‑ доказыванием, где малой логической посылкой являются фактические данные, а большой, если можно так выразиться, – парадигмы доказывания (или традиционные способы рассуждения – топы)[3]. «Фактические данные – отмечает А. А. Кухта ‑ отличаются объективностью, но если мы берем их в другой системе (например, представляем в суд другой инстанции или непрофессиональным судьям ‑ присяжным), они могут утратить объективность, а вместе с тем и фактичность, превратившись в версию, предположение и так вплоть до голословного утверждения»[4].

Под риторическими доводами понимаются используемые в публичной речи с целью достижения эффективного воздействия на суд и аудиторию утверждения стороны юридического процесса.

[…] В принципе можно говорить о системе доводов, обрамляющих процессуальное доказательство, в большей части корреспондируемой структурой последнего. В прениях в рамках довода излагается мнение оратора по дискуссионным в контексте юридического дела и касающихся конкретного процессуального доказательства следующим позициям:

1) обоснование возможности (невозможности) использования данной информации как процессуального доказательства. Дается оценка[5] формированию процессуального доказательства по свойству допустимости[6]. Здесь общие правовые положения, нормы права и другие оценочные стандарты также являются доводами, поскольку правомерность процессуальных действий определяется путем их сопоставления с правовыми предписаниями;

2) анализ содержания доказательства[7], как оно было установлено в ходе судебного следствия, с позиции его соответствия действительности и значения для разрешения юридического дела[8]. И здесь большое значение имеет логическая обработка сведений с учетом предмета доказывания[9].

[…] «Здесь важен, – подчеркивают А. В. Колдин и О. А. Крестовников, ‑ тщательный анализ содержания образа, выяснение – какие элементы являются результатом непосредственного восприятия и отражают конкретные предметы и действия людей, а какие являются результатом оценки, умозаключения. Важна логическая структура вывода свидетеля и, в первую очередь, его фактические основания. […] Исследование исходящих от людей сообщений складывается из последовательного анализа соответствия: а) знака и образа; б) образа и объекта»[10];

3) оценка относимости доказательства. Правило об относимости доказательств (relevant facts), несмотря на кажущуюся простоту, представляет значительные практические трудности, что объясняются невозможностью определить наперед признаки, согласно которым те или иные обстоятельства должны быть исключены из поля зрения суда как не относящиеся к делу[11]. И здесь богатая для сторон возможность поупражняться как в красноречии, так и в гибкости ума;

4) обоснование достоверности доказательства.

а) Объективность данным, которые используются в суде в качестве логической посылки для умозаключения о достоверности придает большая посылка – общие места, не требующие доказательства, принимаемые без спора слушателями. Субъекты доказывания сознательно или бессознательно используют топику, то есть набор общих мест. «Судебным доказательством», ‑ пишут А. С. Александров,С. И. Беззубов и С. А. Фролов, ‑ сведение становится в дискурсе юриста-аргументатора, приобретая законченный вид средства речевого воздействия на судью – довода, общей посылкой которого является «общие места» – топы правовой риторики («legal topics»), то есть суждения здравого смысла, принимаемые без специальных доказательств. […] Любые данные, проходят верификацию[12] в первую очередь на предмет соответствия их здравому смыслу, который объединяет аудиторию, состоящую из людей, способных здраво размышлять и принимать решения по совести и внутреннему убеждению»[13].

Наиболее широкая система топов составляет ценностно-смысловую картину мира, общие гносеологические установки, априорное знание, в виде целого набора моделей (теоретических и эмпирических обобщений, аксиом), сформированных в культуре, морали, науке, опыт оратора и аудитории, что в целом делает возможным убеждение.

[…] Судебная (процессуальная) топика воплощена в закрепляющих правовые ценности или суждения здравого смысла юридических конструкциях с устойчивым смыслом: принципах, аксиомах, презумпциях, фикциях и пр.[14]

В судопроизводстве широкое распространение получили презумпции. В отношении фактических данных существует фактическая презумпция о том, что данное, полученное эмпирическим путем, является достоверным.

[…] Роль доводов в доказательном рассуждении могут выполнять также эмпирические обобщения. Например, по заключению экспертизы о совпадении почерка истца с почерком на документе, представленном ответчиком в качестве обоснования возражений против иска, обоснованием достоверности вывода, что истец исполнил данный документ, служит эмпирически установленное положение об индивидуальном характере наклона, завитков почерка у различных людей и практической их неповторимости[15].

б) Использование индивидуальных особенностей источника доказательства[17]. На оценку показаний потерпевшего и свидетеля существенное влияние оказывает «фактор личности». Репутация свидетеля, всегда являющаяся относящимся к делу обстоятельством, способна сформировать различное отношение суда к сообщаемой им доказательственной информации. Доверие к свидетелю и его показаниям, его честность и объективность определяются обращением с интересующими суд фактами, знанием предмета показаний, анализом сообщаемой информации, с точки зрения ее вероятности и достоверности, логической проверкой и сопоставлением описываемых обстоятельств[18].

Доказательства, сформированные с участием экспертов и специалистов, в значительной степени воспринимаются на основе доверия их к авторитету и объективности[19].

При использовании в суде цифровых доказательств возникают классические проблемы, связанные с подлинностью и надежностью цифровой информации. Развитие этого кластера научного знания непосредственно влияет на средства доказывания, и достоверность любого цифрового аудио-фото-видео материала может оказаться под вопросом[20].

в) Анализ методик исследования в рамках экспертиз. На достоверность результатов судебных экспертиз влияют как объективные факторы (процессуальные качества исследуемого материала, степень вероятности полученных знаний), так и субъективные (личность эксперта, уровень его профильной профессиональной квалификации, специальность, отсутствие финансовой и личной заинтересованности).

[…] Оценка научности того или иного метода должна носить содержательный характер. История науки изобилует примерами смены научных концепций и представлений. Экспертные учреждения разных ведомств даже в традиционных, давно сформировавшихся видах криминалистических экспертиз, используют принципиально различные методики исследований. Еще больше споров и разногласий в новых, развивающихся видах экспертиз (например, экономической, судебно-психиатрической и др.)[21]

В судебной практике нередки случаи, когда в деле могут оказаться два и больше заключений экспертов, противоречащих друг другу (конкуренция экспертиз), что может объясняться различными факторами, например, различиями в научном опыте или используемых экспертами методиках[22].

5) обоснование силы доказательства. Сила косвенного доказательства обратно пропорциональна степени распространенности (частоте встречаемости) того признака, свойства, которое они устанавливают. Устанавливаемый ими факт тем более значим, чем меньше вероятность его случайного появления (совпадения).

[…] 6) опровержение доводов оппонента. В прениях или в рамках реплики практически любой довод процессуального противника может быть оспорен по самым разным основаниям контрдоводом.

7) особый характер имеют связывающие (конструирующие) доводы. Устойчивость доказательственной системы зависит от убедительности обоснования связей между процессуальными доказательствами как в вертикальных цепочках (например, прямое доказательство ‑ вспомогательное доказательство; первоначальное доказательство – производное доказательство), так и в рамках одного уровня (например, когда два процессуальных доказательства подтверждают один факт). Посредством доводов данного вида подтверждается достоверность конкретного доказательства, анализируются его непротиворечивость и связи с другими доказательствами, а по сути ‑ конструируется доказательственная система.

Совокупность доводов должна быть достаточной для вывода о возможности и необходимости использования процессуального доказательства в доказательственной системе. Среди неряшливо подобранных доводов могут оказаться ложные, необоснованные, противоречащие друг другу[23].

[…] Мы видим, что конкретное процессуальное доказательство может сопровождаться не одним, а обрамляться системой доводов разного характера. Безусловно, не все они будут использоваться в речи выступающего. Привлечение доводов в доказательственную систему зависит от мастерства оратора, подготовленности суда и аудитории, профессиональных и личностных качеств оппонента, особенностей юридического дела.

Подводя итоги, можно констатировать, что в условиях устного состязательного судопроизводства стороны оперируют не просто процессуальными доказательствами, а посредством доводов помещают последние в определенный дискурс (смысловое поле)[24] и укладывают в доказательственную систему[25]. Именно по этой причине риторический довод следует рассматривать как категорию доказательственного права.

На наш взгляд, введение в законодательство термина «довод» ставит на повестку дня отечественной процессуальной науки фундаментальную проблему процессуального доказывания, особо актуальную в условиях состязательного судопроизводства.