Аннотация. Роль предварительного расследования в решении задач, стоящих перед уголовным судопроизводством, неоспорима. В уголовно-процессуальной доктрине в настоящее время господствует взгляд, связывающий назначение предварительного расследования с обеспечением суда совокупностью доказательств, достаточной для постановления законного, обоснованного и справедливого приговора. Такой подход с учетом изменений, произошедших в организации уголовного судопроизводства, нуждается в переосмыслении. Цель: на основе анализа современной конструкции уголовного судопроизводства, основанной на принципе разделения властей, выявить действительное назначение предварительного расследования. Методы: методологической базой исследования послужил диалектический метод; кроме того, применялись общенаучные методы анализа, синтеза и системный подход, а также специально-юридические методы: историко-правовой, сравнительно-правовой, юридической интерпретации и логико-юридический. Результаты: проведенное исследование привело к выводу о том, что предварительное расследование производится не для суда, а исключительно в интересах уголовного преследования. Такое расследование выступает процессуальной формой досудебной подготовки стороны обвинения к предстоящему судебному разбирательству, обеспечивая государственного обвинителя доказательственным материалом, на основе которого в ходе судебного следствия отстаивается вывод о виновности подсудимого в совершении преступления.

Ключевые слова: предварительное расследование, судебное разбирательство, следователь, инквизиционный процесс, смешанный уголовный процесс

 

Для цитирования: Дикарев И.С. Назначение предварительного расследования в уголовном процессе / И.С. Дикарев // Правовое государство: теория и практика. – 2022. – № 1. – С. 75–88. DOI 10.33184/pravgos-2022.1.5.

 

Введение. Проблемы предварительного расследования в уголовном процессе постоянно находятся в центре внимания специалистов в области теории уголовного судопроизводства. Спектр изучаемых в этом проблемном поле вопросов впечатляет своей широтой – от места предварительного расследования в системе уголовного процесса и его структуры до мельчайших деталей процедуры, связанных с производством отдельных следственных действий и обеспечением прав участвующих в уголовном деле лиц. За этими масштабными исследованиями вопросы о сущности и назначении предварительного расследования оказываются как бы в тени и редко привлекают внимание исследователей. Ответы на эти вопросы представляются научной общественности настолько очевидными, что местом для их изложения давно служат страницы учебников по уголовному процессу. В этой статье предпринимается попытка опровергнуть устоявшиеся на этот счет стереотипы и предложить принципиально иное видение назначения предварительного расследования.

Уголовно-процессуальная традиция понимания назначения предварительного расследования. Читая учебники по уголовному процессу, будущие юристы со студенческих лет усваивают, что предварительное расследование производится для того, чтобы суд имел возможность разрешить уголовное дело. В этом вопросе доктрина процессуального права оказалась весьма консервативной, безоглядно следуя за идеями, которые были сформулированы корифеями науки много десятилетий тому назад. Вспомним, что М.С. Строгович объяснял именование следствия предварительным тем, что оно «ведется до суда и для суда, подготовляя материалы, собирая и проверяя доказательства, необходимые суду для разрешения вопроса о предании суду… и для проведения судебного разбирательства» [1, с. 40]. А еще ранее А.Я. Вышинский в своем учебном курсе по уголовному процессу прямо относил следственно-розыскные органы к числу вспомогательных судебных органов [2, с. 71-72].

Принятый за аксиому, такой подход прослеживается и в современных работах, посвященных проблемам судопроизводства. Назначение предварительного расследования ученые-процессуалисты по-прежнему усматривают в том, чтобы обеспечить суд полными и достоверными доказательствами, достаточными для вынесения законного и справедливого приговора [3, с. 42; 4, с. 624]. «Предварительное расследование, – пишет Н.Н. Апостолова, – для того и существует в уголовном процессе, чтобы в ходе его были собраны относимые, допустимые, достоверные и достаточные доказательства… опираясь на которые суд имел бы возможность осуществлять действительно законное, обоснованное и справедливое правосудие» [5, с. 24].

В этой связи вполне закономерным выглядит давно ставшее общим местом в работах ученых-процессуалистов акцентирование внимание на том, что результаты предварительного расследования не предопределяют исход судебного разбирательства, что суд при рассмотрении уголовного дела по существу не связан выводами, к которым пришли органы следствия. Об этом ученые-процессуалисты писали в советский период [6, с. 12; 7, с. 69] и продолжают писать в наши дни [8, с. 127]. Зависимость исхода дела от выводов, сформулированных в обвинительном заключении (акте или постановлении), бросала бы тень на независимость судей, ставила бы под сомнение практическую реализацию принципов состязательности сторон и презумпции невиновности. Подчеркивая ключевое значение стадии судебного разбирательства в системе уголовного процесса, доктрина пытается нейтрализовать негативные последствия взгляда на предварительное расследование как на фундамент судебного разбирательства, без которого отправление правосудия невозможно. Ведь если предварительное расследование значимо настолько, что без него суд не в состоянии разрешить уголовное дело, то и от результатов его нельзя просто отмахнуться.

Исторические корни современной трактовки назначения предварительного расследования. Для того, чтобы понять, как сформировалась современная трактовка назначения предварительного расследования и почему она неверна, необходимо обратиться к тем этапам истории уголовного процесса, когда предварительное следствие действительно являлось до- и для- судебной деятельностью.

Такой, в частности, была организация инквизиционного процесса в дореформенном судопроизводстве XVIII-XIX вв. Цель уголовного следствия в тот период состояла в том, чтобы посредством его привести в возможно полную известность все обстоятельства, которые обусловливают приложение уголовного закона к известному случаю и на основании которых можно сделать решительный приговор [9, с. 61]. В этот период, из-за отсутствия судебного следствия в его современном виде, предварительное письменное производство являлось, по сути, единственной формой установления фактических данных, на основании которых суд разрешал уголовное дело. И даже разделение процесса на предварительное (inquisitio generalis) и формальное (inquisitio formalis) следствие никак на сложившейся организации не отражалось. Цель первого состояла в том, чтобы выяснить, имело ли место в действительности преступное деяние. По словам Я.И. Баршева, предварительное следствие предпринималось для того, чтобы привести в возможную известность состав преступления и раскрыть те обстоятельства, которые указывают на конкретное лицо как на вероятного виновника преступления [10, с. 74]. Оно служило приготовлением и основой для формального следствия, которое складывалось из совокупности действий, направленных уже против определенного лица, поставленного в положение обвиняемого, с целью обнаружить в отношении него доказательства, на основании которых суд мог бы постановить свой приговор [11, с. 502-503]. По окончании следствия материалы следствия направлялись в суд, где дело решалось без устного и гласного разбирательства, на основании собранных письменных материалов [12, с. 738]. Таким образом, в инквизиционном процессе суд вершил правосудие, опираясь на результаты следствия, которое было для него единственным средством и источником познания фактических обстоятельств дела.

Судебная реформа 1864 года ознаменовалась торжеством гласного, устного и состязательного правосудия. Устав уголовного судопроизводства отказался от конструкции инквизиционного процесса – окончательное производство, завершавшееся постановлением приговора, осуществлялось теперь на основе непосредственного исследования судом доказательств в ходе судебного разбирательства. Тем самым центральное место в уголовном судопроизводстве было отведено процедуре гласного судебного состязания сторон, заимствованного из англо-американского процесса обвинительного типа. Однако избавиться полностью от рудиментов инквизиционного процесса законодателям стран континентальной Европы, включая Россию, так и не удалось.

Дело в том, что предварительное производство в реформированном континентальном процессе сохранило свою инквизиционную организацию, а новая состязательная процедура выдвинулась в виде так называемого окончательного производства. «Обновление уголовного производства в государствах европейского континента, и в частности у нас в России, – писал А.И. Елистратов, – сводилось, таким образом, в сущности к надстройке вновь выработанных форм процессуального устройства над старыми, осужденными на разрушение, его институтами, которые были сохранены в фундаменте, в основании» [13, с. 4]. Как следствие, инквизиционный процесс из целого стал только предварительным, а вновь созданный порядок оказался следующим за ним окончательным производством [13, с. 5].

Предварительное производство по-прежнему распадалось на два этапа – дознание и предварительное следствие, из которых первый осуществлялся полицией, а второй – судебным следователем. При этом, дознание воспроизводило известное дореформенному процессу inquisitio generalis и состояло в расследовании преступного события, обеспечивая условия для правильного и успешного предъявления определенному лицу обвинения на следующем этапе расследования [14, с. 373-374]. Производимое же судебным следователем предварительное следствие было по своей сути ни чем иным, как заимствованным из инквизиционного процесса формальным следствием.

Отличие в организации судопроизводства заключалось лишь в том, что если в дореформенном процессе задачей предварительного следствия было «полное раскрытие преступления, так чтобы на основании его возможен был решительный судебный приговор» [15, с. 301], то теперь оно составляло лишь первоначальный этап исследования судом обстоятельств дела. Разрешалось уголовное дело по результатам судебного следствия, в ходе которого производилась перепроверка выводов предварительного следствия.

Таким образом, судебное исследование обстоятельств дела и виновности обвиняемого дробилось между двумя периодами процесса – судебным следствием, производимым перед судом, постановляющим приговор, и предшествующим ему предварительным исследованием [11, с.502]. Сохранение в системе уголовного процесса предварительного следствия Н.Н. Полянский объяснял тем, что когда дело идет о преступлении, влекущем за собой лишение прав состояния, законодатель не мог допустить, чтобы вопрос столь серьезного значения, как вопрос о направлении дела к окончательному разбирательству, решался на основании данных, собранных полицией и не проверенных судебным следователем [16, с. 145].

При такой организации уголовного судопроизводства предварительное расследование сохранило значение деятельности, осуществляемой для суда. Не случайно его производство было доверено представителю судебной власти – судебному следователю, который по своему служебному положению был приравнен к члену окружного суда. При этом состязательная конструкция судопроизводства требовала, чтобы и процессуальное положение судебного следователя соответствовало статусу судьи. «В интересах гарантии правильного хода следствия, – писал М.В. Духовской, – лицо это должно стоять на правах судьи, оно должно быть юристом, так как выполняет юридические функции; чтобы быть беспристрастным, оно должно быть самостоятельным, не зависимым от администрации; другими словами – оно должно обладать теми же условиями, какими обладает каждый судья» [17, с. 62]. Судебному следователю предписывалось собирать доказательства вины и невиновности и сосредоточивать в своих руках функции не только судьи, но также обвинения и защиты [11, с. 503].

Конструктивные отличия современного уголовного процесса, определяющие назначение предварительного расследования. Сравнение устройства уголовного процесса России XIX – нач. XX вв., когда предварительное следствие составляло первоначальный этап познания судом обстоятельств совершенного преступления, с современным порядком уголовного судопроизводства позволяет отчетливо увидеть, насколько в результате эволюции уголовно-процессуальной формы изменилось место предварительного расследования. Поскольку предварительное расследование в наши дни не является судебной деятельностью, то и гласное судебное разбирательство не может, как это было полтора столетия тому назад, рассматриваться в виде состязательной надстройки над инквизиционным расследованием.

Вообще, говорить о предварительном расследовании как деятельности, построенной на инквизиционном начале, можно лишь при условии, что следственная деятельность осуществляется судебным органом (например, судебным следователем). Тогда, во-первых, в руках следователя действительно сосредоточиваются все основные процессуальные функции, а во-вторых, предварительное следствие носит характер деятельности, осуществляемой непосредственно для суда, как элемент судебного познания обстоятельств дела. Ничего этого нет в нынешней модели организации уголовной юстиции, в связи с чем и использование термина «смешанный уголовный процесс» для характеристики действующего порядка судопроизводства является не вполне корректным.

В наши дни уголовное судопроизводство построено на основе закрепленного в ст. 10 Конституции РФ принципа разделения властей, что в процессуальной плоскости проявляется в отделении функции уголовного преследования от суда, а в организационной – в возложении осуществления уголовного преследования на государственные органы, не имеющие отношения к судебной ветви власти, – прокуратуру, Следственный комитет Российской Федерации и иные федеральные органы исполнительной власти. При этом не имеет никакого принципиального значения то, как организованы в ходе досудебного производства взаимоотношения между прокуратурой и следственными органами. До 2008 года во главе единой системы должностных лиц и государственных органов находился прокурор [18, с. 24], в настоящее время досудебное производство основано на разделении следственной и прокурорской властей [19, с. 124-127.]. Обе модели взаимоотношений внутри системы органов публичного уголовного преследования, обладая как достоинствами, так и недостатками, имеют право на существование и доказали свою жизнеспособность. В контексте проводимого исследования важно лишь одно: предварительное расследование не является как в дореволюционном уголовном процессе судебной деятельностью.

Именно эта конструктивная особенность уголовного процесса не позволяет ни с теоретической, ни с практической точки зрения рассматривать предварительное расследование (как и все досудебное производство) в качестве деятельности, осуществляемой «для суда». Предназначение этой деятельности состоит в решении задач, связанных с осуществлением уголовного преследования, т.е. процессуальной деятельности, осуществляемой в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ). В этой связи очевидно, что предварительное расследование в настоящее время имеет принципиально иное, нежели в смешанном уголовном процессе, назначение.

Предварительное расследование как форма досудебной подготовки стороны обвинения к судебному разбирательству. Предварительное расследование в настоящее время является досудебной подготовкой стороны обвинения к судебному разбирательству. Его назначение заключается в том, чтобы снабдить государственного обвинителя доказательственным материалом, на основании которого он будет иметь возможность в ходе судебного разбирательства добиваться привлечения виновного к уголовной ответственности.

Досудебная подготовка характерна для всех видов судопроизводства – гражданского, административного и др. Сторона, обращающаяся к суду с требованием, в чем бы оно ни заключалось, вынуждена проводить предварительную работу, направленную на поиск и получение оснований, доказывающих обоснованность этого требования. Сбивающая с толку и заставляющая исследователей придавать гипертрофированное значение предварительному расследованию особенность заключается в том, что в отличие, например, от искового производства в гражданском процессе, досудебная подготовка стороны обвинения к судебному разбирательству регламентирована уголовно-процессуальным законодательством. Однако такая регламентация, хотя и придает досудебной подготовке стороны обвинения характер процессуальной деятельности, никак не меняет ее сущности и назначения. Причины, по которым уголовно-процессуальный закон регламентирует порядок процессуальной деятельности органов предварительного расследования, очевидны. Во-первых, такая регламентация является традиционной еще с тех времен, когда предварительное расследование являлось судебным. Произошедшие в советский период изменения в организации расследования, связанные с передачей полномочий по его осуществлению несудебным органам, не давали повода отказываться от давно апробированного и закрепленного в законе познавательного инструментария. Во-вторых, предварительное расследование всегда связано с необходимостью применения принуждения, которое не может находится вне сферы уголовно-процессуальной регламентации. В-третьих, производство расследования немыслимо без привлечения к участию в деле подозреваемого и обвиняемого, что обусловливает необходимость законодательной регламентации складывающихся в связи с этим правоотношений. Наконец, в-четвертых, уголовно-процессуальный характер расследования обеспечивает стороне обвинения возможность сохранения имеющих значение для разрешения уголовного дела сведений в такой форме, которая позволяет уже в ходе судебного разбирательства использовать их, если в силу тех или иных причин отсутствует возможность непосредственного исследования судом доказательств.

Предлагаемый нами подход к пониманию назначения предварительного расследования лишает почвы распространенный ныне взгляд на следователя как беспристрастного исследователя, выполняющего наряду с функцией уголовного преследования также функцию защиты. Всякие попытки представить современного следователя в таком свете являются лишь калькой с процессуального положения судебного следователя в уголовном процессе России XIX – нач. XX вв., но они не учитывают, что тогда следователь являлся представителем власти судебной.

Основанием производства предварительного расследования является решение о возбуждении уголовного дела, которое, в свою очередь, основывается на достаточных данных, указывающих на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ). Наличие таких данных порождает презумпцию совершения преступления и, соответственно, существования лица, его содеявшего и потому представляющего опасность для общества и граждан. Для реализации возложенной на государство статьей 2 Конституцией РФ обязанности защищать права и свободы личности запускается механизм публичного уголовного преследования, реализуемый в ходе досудебного производства в форме предварительного расследования. Уголовным преследованием лица, совершившего данное преступление, и занимается следователь, причем даже тогда, когда личность данного лица еще не установлена. И только обнаружение в ходе расследования предусмотренных законом оснований прекращения уголовного дела или уголовного преследования может положить этой деятельности конец.

При этом обязанность следователя производить расследование всесторонне, объективно и полно, не допускать в своей работе обвинительный уклон связана отнюдь не с выполнением им функции защиты. Это необходимо для того, чтобы обвинительный тезис, формулируемый стороной обвинения, который впоследствии составит содержание предъявляемого в суде требования о привлечении лица к уголовной ответственности, объективно отражал действительность [20, с. 31]. Тем самым обеспечивается, с одной стороны, защита личности от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ), а с другой стороны, судебная перспектива уголовного дела, поскольку заявляемое стороной обвинения требование подвергнется всесторонней оценке в условиях состязательной судебной процедуры.

Заключение. Итак, современная уголовно-процессуальная наука рассматривает предварительное расследование как деятельность, назначение которой состоит в обеспечении суду возможности разрешить уголовное дело по существу. В этом вопросе доктрина процессуального права консервативно следует традиции, сформированной советскими учеными-процессуалистами, на взгляды которых, очевидно, повлияли работы их дореволюционных предшественников. И надо сказать, уголовно-процессуальный закон, действовавший в Российской Империи в XIX – нач. XX вв., действительно давал основания для вывода, что предварительное следствие производится исключительно в интересах суда, ведь по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. производимое судебным следователем предварительное следствие являлось, наряду со следствие судебным, одним из этапов судебного познания обстоятельств дела.

Произошедшие за истекшее время преобразования в сфере уголовной юстиции не позволяют оставаться в оценках назначения предварительного расследования на позициях, которые были актуальны полтора столетия тому назад. Современное предварительное расследование не проводится, как когда-то, чинами, состоящими при судебном ведомстве, и не составляет более этапа судебного исследования обстоятельств дела. В силу этих причин современное предварительное расследование не является инквизиционным – таковым может именоваться только следственная деятельность, осуществляемая судом (судебным следователем). Соответственно, некорректным является и использование термина «смешанный уголовный процесс» для характеристики действующего порядка судопроизводства в целом.

Предварительное расследование в современном уголовном процессе является досудебной подготовкой стороны обвинения к судебному разбирательству. Его назначение заключается в том, чтобы снабдить государственного обвинителя доказательственным материалом, на основании которого он будет иметь возможность в ходе судебного разбирательства добиваться привлечения виновного к уголовной ответственности.

Такой подход к пониманию назначения предварительного расследования полностью снимает проблему значения результатов следственной деятельности для судебного разбирательства. Материалы, добытые в ходе производства дознания или предварительного следствия, несомненно, способствуют правильному разрешению судом уголовного дела в той же мере, как, например, результаты подготовки истца к судебному разбирательству по гражданскому делу. Но не более того.

 

 

4. Курс уголовного процесса / Под ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. – М.: Статут, 2016.

6. Колбая Г.Н. Соотношение предварительного следствия и судебного разбирательства в советском уголовном процессе: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Москва, 1971.

7. Рахунов Р.Д. Независимость судей в советском уголовном процессе (Правовые вопросы). Москва: Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1972.

11. Случевский В.К. Учебник русского уголовного процессе. Судоустройство-судопроизводство. Изд-е 4-е, доп. и испр. С.-Петербург: Тип-я М.М. Стасюлевича, 1913.

14. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2 т. – Т.I. / Под общ. ред. А.В. Смирнова. С.-Петербург: Изд-во «Альфа», 1996.

15. Чебышев-Дмитриев А. Русское уголовное судопроизводство по Судебным Уставам 20 ноября 1864 г. С.-Петербург: Изд-е В.П. Печаткина, 1873. 

19. Дикарев И.С. Следственная власть как ветвь власти обвинительной // Создание и развитие модели органов предварительного расследования в Российской империи: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 24 сентября 2020 года) / Под общ. ред. Д.Н. Кожухарика. Москва: Московская академия Следственного комитета Российской Федерации, 2020. С.124-127.