Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде

В Новой газете в статье "Объективная истина — изживший себя концепт" от 23 августа 2010 года была подвергнута "разгромной" критике статья Александрова А.С., Кухты А.А., Абдуллаева Я.Д. "Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде". Представляем полный текст данной статьи для обсуждения. 

Александров А.С., Кухта А.А., Абдуллаев Я.Д. Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде // Практическое законоискусство. 2007. № 1. С. 61-70.

 

Александров Александр Сергеевич, профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД РФ, д.ю.н., профессор, подполковник милиции;
Кухта Андрей Андреевич, к.ю.н., доцент, Начальник Новороссийского линейного управления внутренних дел на транспорте, полковник милиции;

Абдуллаев Ямудин Джамалдинович, заместитель начальника ОРЧ-
1 КМ ГУВД Нижегородской области, подполковник милиции;

В настоящей статье мы попытаемся обосновать концепцию оперативного сопровождения функции уголовного преследования, выполняемой обвинительной властью в уголовном суде.

Тема оперативного сопровождения производства по делу в суде остается мало разработанной в теоретическом плане. Она «позабыта» и криминалистами, и процессуалистами, и теоретиками оперативно-розыскной деятельности[1]. До сего дня исследование проблематики оперативного сопровождения уголовного дела велось почти исключительно применительно к досудебной части уголовного процесса. На практике не всегда существует понимание важности этого направления оперативно-разыскной деятельности (далее по тексту – ОРД). Нет специалистов, умеющих делать это. Да и откуда им взяться? Положительный опыт такого рода не распространяется и не систематизируется, отсутствуют и сколь значимые разработки в этой части (многие наши коллеги живут вчерашним днем).

Между тем, в связи с установлением состязательных порядков в судебном расследовании дела появилась настоятельная потребность в изменениях существующей системы взглядов на оперативное сопровождение расследования. Надо отметить, что оперативное сопровождение производства по делу в суде эпизодически происходит. Имеются и примеры слаженного взаимодействия между обвинителем и оперативно-розыскными органами на стадии судебного разбирательства. Отдельным из них мы уделим внимание ниже.

Однако вначале полагаем уместным в конспективном виде сформулировать исходные положения предлагаемой концепции. Ее назначение мы видим в том, чтобы повысить эффективность уголовного преследования, проводимого в судебной части процесса, поднять взаимодействие между официальным обвинением и оперативными подразделениями на новый уровень. В первую очередь мы имеем в виду взаимодействие органов государственного уголовного преследования по вопросам судебному доказывания.

Сотрудники оперативных подразделений должны быть нацелены на оказание содействия прокурору в поддержании обвинения, а с другой стороны – на противодействие незаконным, безнравственным попыткам защиты разрушать дело обвинения. Внепроцессуальная деятельность должна сопровождать гласную открытую деятельность государственного обвинителя в судебном заседании. Мест для такого взаимодействия более чем достаточно: пресекать воздействие на участников процесса со стороны обвиняемых и их окружения, выявлять и разоблачать в суде действия защиты, направленные на формирование ложного алиби подсудимого, фабрикацию оправдательных доказательств, принимать меры защиты в отношении участников стороны обвинения, судей, присяжных заседателей.

Следует отбросить теоретически бессильные, а практически вредные представления о том, что ОРД, как и доказывание, имеет целью установление объективной истины. Концепт «объективной истины» – изживший себя концепт (по крайней мере, в советском его «изводе»)[2]. В современных условиях, когда состязательность стала доминантой судопроизводства, когда доказательства вполне официально разделились на доказательства обвинения и доказательства защиты, а каждая из сторон стала хозяйкой своих доказательств и стремится к нейтрализации доказательств противника, органам, осуществляющим, оперативно-розыскную деятельность, необходимо концептуально определиться: с кем они, со стороной обвинения или со стороной защиты?

Ответ, думаем, очевиден. Со стороной обвинения. Бытующие в теории ОРД представления, унаследованные с «позднесоветских» времен[3], об оперативной обеспечении и применении результатов ОРД устарели и не отвечают потребностям состязательной, обвинительной идеологии[4]. Это касается, в частности, утверждений, что ОРД беспристрастна, объективна и направлена в равной степени на выяснение обстоятельств, как в пользу обвинения, так и защиты. Что за благоглупости? – позволим себе спросить.

Мы считаем, что вся деятельность органов предварительного расследования и органов, осуществляющих ОРД, должна быть слита в одно понятие – досудебная подготовка уголовного иска. Уголовный иск – это официальное обвинение, которое формулирует и обосновывает прокурор[5]. В суде прокурор, как официальный носитель обвинительной власти, поддерживает государственное обвинение (уголовный иск). Обвинительная власть, возглавляемая прокуратурой – это система органов исполнительной власти государства, основной функцией которых является борьба с преступностью, охрана правопорядка. Органы, наделенные законом полномочиями осуществлять ОРД, входят в систему обвинительной власти. Эти органы работают на обвинение. Цель их деятельности – раскрыть преступление, изобличить обвиняемого, получить доказательства его виновности. Очевидно, что ОРД должна быть квалифицирована как публичное уголовное преследование. Этот вывод вытекает, хотя бы из того, что задачи ОРД[6] осуществляются с целью решения задач уголовного преследования. По сути, в рамках предварительного расследования и ОРД осуществляется одна и та же работа: выявление лиц, совершивших преступления, изобличение их в содеянном, получении доказательств виновности обвиняемых, принятие мер принуждения к тем, кто препятствует привлечению к уголовной ответственности виновников преступления, принятие мер по возмещению причиненного преступлением вреда, ликвидация причин и условий, способствовавших совершению преступления. Оперативник, также как и следователь, и дознаватель – «слуга» прокурора. Он выполняет черновую работу, которая воплощается в официальной позиции обвинения – «обвинительном деле». Таким образом, ОРД входит в понятие уголовного преследования.

В идеале должна быть стерта всякая грань между данными, полученными оперативно-разыскным путем и данными, полученным следственным путем. Ведь любые добытые в правоохранительных целях данные по природе своей являются всегда первичными, кто бы их не добывал – оперативный или следственный работник. Порой вторичное использование в уголовном процессе данных, полученных в ходе ОРД, влечет определенное искажение[7], а впоследствии - следственные и судебные ошибки. Все полученные в ходе досудебного производства стороной обвинения сведения надо трактовать как обвинительный материал. Судебную (процессуальную) форму доказательств (судебных) предварительные данные о виновности обвиняемого получают вид судебных доказательств (фактов) только после представления и исследования их в суде.

Пока мы не говорим, что все вышесказанное стало уже свершившимся фактом, однако, логика развития идей, заложенных в современное уголовно-процессуальное законодательство такова, что рано или поздно приведет к признанию того, о чем мы говорим. Поэтому уже сейчас есть основания выстраивать на них теоретические конструкции.

Впрочем, вернемся к реалиям. Они, кстати, тоже дают аргументы для выстраивания концепции оперативного сопровождения поддержания государственного обвинения в суде.

В современных условиях судебного следствия в значительной мере стирается формальная грань между фактическими данными, собранными сторонами во время досудебного производства по уголовному делу. Все больше материалов, полученных, например, защитником в ходе адвокатского расследования претендует на статус доказательств. С другой стороны, мы встречаемся с легализацией в суде данных, полученных оперативно-разыскным путем. Проверку на допустимость проходят в суде и те данные, что были собраны следственным путем, и те, что были получены иными способами, не запрещенными законом. Происходит это путем перекрестного допроса и других следственных действий, проводимых в ходе судебного разбирательства.

Уголовное преследование, составной, неотъемлемой частью которого является ОРД, во время судебного разбирательства вступает в заключительный фазис. Необходимо рассматривать ОРД, осуществляемую под руководством прокурора во время судебного процесса, как продолжение уголовного преследования, но новыми средствами, в новых условиях.

Рассмотрим некоторые актуальные аспекты взаимодействия оперативных органов и органов прокуратуры в стадии судебного разбирательства уголовного процесса:

1. На стороне обвинения лежит обязанность представить суду доказательства, полученные в ходе досудебного производства, которыми подтверждается обоснованность и законность обвинения. Сделано это должно быть в форме, исключающей разумные, неустранимые сомнения у судьи (присяжного) в достоверности представленных доказательств виновности подсудимого. Убедительность доказательства обвинения слагается из множества составляющих[8]: психо-лингвистического, эмоционального факторов; языка тела и т.д.  На наш взгляд, от оперативного сопровождения может зависеть многое в плане психического и физического состояния допрашиваемого[9], его готовности к допросам в суде, его способности к противостоянию адвокату, подсудимому; его эмоциональный настрой (уверенность в свой безопасности, понимание свое роли и значения своих показаний). Наконец, даже внешний вид, того, кто дает показания. Короче говоря, вся черновая работа по подготовке свидетеля к даче показаний в суде должна быть проделана обвинением в тесном взаимодействии с оперативными службами. Укреплять доказательства обвинения можно и нужно оперативными средствами.

Важнейший участок работы с доказательствами в суде – это легализация данных, полученных, оперативно-разыскным путем в стадии судебного разбирательства. На практике достаточно редки случаи, когда прокуратура представляет уже на стадии судебного разбирательства те данные, которые были получены в ходе ОРД. Как правило, они легализуются на стадии предварительного расследования. Однако иногда происходит и так, что прокурор в суде заявляет ходатайство о допросе нового свидетеля обвинения или приобщении иных материалов к делу. При всей спорности подобного тактического маневра обвинительной власти, он иногда проходит, и суды удовлетворяют такого рода ходатайства. Полагаем, что прокурорам надо шире использовать возможность, представляемую ч. 4 ст. 271 УПК РФ.  Иными словами приберегать ключевых свидетелей обвинения до решающего этапа и заявлять ходатайство о допросе в качестве свидетеля лица, явившегося в судебное заседание. Задача оперативного сопровождения в подобной ситуации должна сводиться к тому, чтобы сформулировать убедительную легенду, почему данный свидетель не был допрошен на предварительном расследовании и не был включен в список свидетелей обвинения и почему он появился именно сейчас. В случае необходимости ее надо поддержать соответствующими материалами, которые представлять суду (например, свидетельствующими о том, что о важном свидетеле стало известно только что).

Особый интерес представляет проблема легализации в ходе судебного следствия данных, добытых оперативно-розыскным путем, посредством проведения следственных действий в судебном заседании.

Так, весьма часто возникает необходимость в допросе работников, проводивших оперативные мероприятия, оглашении документов, в которых фиксировались результаты оперативно-розыскных мероприятий (далее по тексту – ОРМ). Иногда в суде требуется проводить допрос следователя, дознавателя, понятых и других участников судопроизводства или оперативно-разыскной деятельности, которые могли бы подтвердить достоверность сведений, полученных в ходе проведения тех или иных следственных действий или ОРМ.

В контексте нашей темы речь идет прежде всего о судебном допросе оперуполномоченных, проводивших те или иные мероприятия, а также начальника органа, проводившего ОРМ. Представляется, что в случае крайней необходимости, с применением нормы, предусмотренной частью 5 ст. 278 УПК, могут быть допрошены и лица, предоставлявшие информацию на конфиденциальной основе, а также оперативные работники, внедренные в преступные сообщества. В подобных ситуациях требуется проведение оперативно-следственных комбинаций, т.е. системы ОРМ, судебных допросов и других процессуальных действий (оглашения документов, например), которые направлены на достижение единой цели – получение в условиях гласного, состязательного процесса убедительного доказательства, подтверждающего виновность подсудимого.

Очень негативно воспринимают присяжные ограничение права защиты на допрос свидетелей обвинения непосредственно в суде, какими бы причинами не объяснялась невозможность их явки в суд[10].  Прокурору во взаимодействии с оперативно-разыскными органами необходимо  принять все меры, чтобы ключевые свидетели обвинения были представлены суду.

Оперативные сотрудники могут быть привлечены для оказания содействия в подготовке к проведению в суде свидетельствования, а также других следственных действий – опознании, следственном эксперименте и пр.

Прослушивание записи телефонных переговоров оказывает на суд и других участников судебного следствия весьма часто сильное впечатление. Важно умело обставить в суде это действие. В качестве примера можно привести уголовное дело № 1-260/05 по обвинению Ражева О.М. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «б» ч. 2 ст. 199 УК РФ, Гималдинова Р.З. – п.п. 3, 4 и 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, п. «а» ч. 3 ст. 174-1, п. «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ; Шарова А.Ю. – п.п. 4 и 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «а» ч. 3 ст. 174-1, ч. 1 ст. 222 УК РФ; Шмуклера И.Л. – п. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «а» ч. 3 ст. 174-1 УК РФ; Тихова В.Н. – ч.ч. 4 и 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, п. «а» ч. 3 ст. 174-1 УК РФ; Маноскина Д.Г. – п. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «а» ч. 3 ст. 174-1, ч. 1 ст. 327 УК РФ[11]. В ходе судебного следствия по данному делу была прослушана звукозапись телефонных переговоров подсудимых, полученная в ходе проведения соответствующего ОРМ. Это следственное действие во многом обусловило признание своей вины одним из подсудимых – Маноскиным и дача им показаний, изобличающих других подсудимых (до этого момента он вину не признавал)[12].

Представленные в качестве доказательств распечатки фонограмм телефонных и иных переговоров, полученных в результате проведения следственного действия (ст. 186 УПК) или ОРМ, имеют специфику. Одной из часто возникающих проблем при этом является истолкование смысла тех или иных выражений, употребляемых лицами, чьи переговоры фиксировались. Затруднения возникают в связи с употреблением сленга, условных слов. Возникающие двусмысленности объясняются заинтересованными лицами в свою пользу. Как правило, сторона защиты в судебном заседании старается придать невинный смысл выражениям подсудимого. Поэтому сотрудники, проводившие соответствующие мероприятия, должны дать суду такие показания относительно, скажем, контекста разговора, факторов, характеризующих личность разговаривавших, которые сняли бы все сомнения в истолковании смысла сказанного ими.

Большое убедительное воздействие на состав суда оказывают результаты использования видеозаписи, других технических средств, которые зафиксировали те или иные обстоятельства, имеющие значение по делу в ходе ОРМ или следственных действий. Важно при представлении такого рода данных в суде обосновать законность, допустимость их получения. Опять же исключительно важную роль при этом имеют показания лиц, проводивших данное ОРМ или следственное действие. Их показания должны работать на усиление доказательственного значения обвинительных доказательств.

В суде допрашиваются оперативные работники, которые осуществляли применение специальных и иных технических средств (СТС), в ходе проведения тех или иных ОРМ (оперативного эксперимента, прослушивания телефонных и иных переговоров). Подчас эти показания имеют самостоятельное значение, а не только обеспечивают убедительность результатов оперативно-разыскного мероприятия, применения технического средства. Понятно, что организация и подготовка таких показаний осуществляются в тесном взаимодействии прокуратуры с органом, осуществлявшим данное ОРМ.

Так, по уголовному делу №  1-260/05[13] давали показания в качестве  свидетелей оперативные работники, которые производили ОРМ по делу, оглашались рапорты; судья знакомился с другими материалами. Приведем эпизод из судебного следствия, иллюстрирующий сказанное. Государственный обвинитель заявляет ходатайство о допросе оперуполномоченного УБЭП ГУВД Нижегородской области Б., для того, что он, по словам прокурора «подтвердил мои слова». Ходатайство удовлетворяется судом.

Прокурор свидетелю Б.: «В ходе судебного следствия была прослушана аудиокассета, как вещественное доказательство. Как она была получена?»

Свидетель: «На основании рапорта сообщалось, что в УБЭП ГУВД имеется аудиокассета, а на основании постановления произведена выемка аудиокассеты для приобщения к материалам уголовного дела. На основании постановления, подписанного заместителем председателя областного суда Хохлова, было решение на проведение мероприятий по прослушиванию телефонных переговоров. Это все находится в деле оперативного учета. Я могу его предоставить для обозрения судье, но для этого необходима подписка о неразглашении».

Председательствующий обозревает материалы ОРМ. Подписано разрешение на проведение ОРМ В.Ф.Поповым на 180 суток.

Подсудимый Ражев: «Вы готовили стенограмму телефонных переговоров по уголовному делу № 43912?»

Свидетель: «Да».

Подсудимый Ражев: «Как объясните расхождение в тексте стенограммы и аудиозаписи «туда-сюда»?

Свидетель: «Стенограмма готовилась на основании аудиозаписи. Аудиозапись доказательством является».

Заметим, кстати, что вряд ли следует признать правильной практику, когда оперативно-розыскные органы пытаются оказать воздействие на внутреннее убеждение судьи, так сказать напрямую  – информируя об обстоятельствах, которые не могут быть представлены официально в судебном заседании и соответственно, не могут быть проверены защитой.

Как показывает опыт, в суде присяжных очень важна демонстрационная составляющая при предъявлении доказательств – вещественных доказательств, просмотра видеозаписи, звукозаписи, но также и при даче показаний. Присяжным надо показать прибор в действии, объяснить его характеристики и возможности, прокомментировать результаты его применения после того, как они будут продемонстрированы в судебном заседании. Важно, чтобы при этом работник оперативно-технического подразделения выглядел беспристрастным, искренним, непредвзятым человеком, профессионалом своего дела.

Иногда, к сожалению, допрос таких лиц в суде оставляет сомнения в объективности полученных результатов[14].  То, что понятно специалисту, выглядит совершенно непонятным человеку не сведущему в этом. Нужно готовиться к допросу перед присяжными, уметь объяснять им простыми и ясными словами технические процессы и устройства технических средств. Важно также быть готовым к перекрестному допросу со стороны защиты.

Значит, элементом оперативного сопровождения поддержания государственного обвинения в суде является подготовка и представление в суде тех оперативных работников, которые получали информацию по делу при проведении ОРМ. Важно заботиться о презентабельности, убедительности показаний в суде с участием присяжных заседателей.

2. Защита свидетелей обвинения, потерпевших и других лиц, чьи показания представляются прокуратурой в суде в качестве доказательств – это второе направление взаимодействия.

При подготовке к судебному заседанию и в ходе судебного разбирательства должны быть приняты все необходимые меры по сохранению доказательств обвинения, подлежащих представлению. В числе прочего, здесь имеется в виду и такая проблема как подготовка к даче показаний в суде свидетелей, экспертов, специалистов обвинения. Оперативные сотрудники могут оказать помощь прокурору в получении информации о личности, связях этих лиц. Они могут провести профилактические мероприятия, направленные на то, чтобы у них не возникло желание уклониться от дачи показаний или изменить их в сторону защиты.

Помимо вопросов, решаемых в рамках Федерального закона от 20.08.2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»[15] (а многие из них должны решаться во взаимодействии прокуратуры с органами, осуществляющими ОРД), существует целый комплекс проблем организационного, психологического характера: как доставить, где разместить этих людей, как оградить от нежелательных контактов в здании суда и т.п. Прокурору этим некогда заниматься. Поэтому помощь обвинению в организации представления доказательств в суде есть существенный момент взаимодействия прокуратуры и оперативных органов.

3. Защита судей, присяжных, прокурора. Опять же акцент сделаем не на общеизвестных вещах, вытекающих из законодательства, регламентирующего статус судьи и прокурора и порождающие соответствующие обязанности у специальных органов, а на том, какие существенные проблемы появляются в связи с функционированием суда присяжных.

В частности, обязанность оперативных служб состоит в том, чтобы помочь прокурору в отборе присяжных; вовремя информировать о таких качествах кандидата в присяжные, которые представляют потенциальную опасность для обвинения, для беспристрастной оценки доказательств. Взаимодействие с прокурором на этапе формирования скамьи присяжных оперативники должны привести к формированию аудитории, максимально расположенной к восприятию дела обвинения. Как говорил М.Ф. Квинтилиан, проще подтолкнуть идущего, чем стронуть с места лежащего.

Полезной может оказаться проверка кандидатов в присяжные по спецучетам, которые ведутся в органах, осуществляющих ОРД.

Далее в ходе судебного процесса подчас проявляется тенденциозность некоторых присяжных. Если появляются данные о том, что стороной защиты, лицами из окружения обвиняемых ведется работа с кем-то из присяжных, необходимо принимать срочные меры. Своевременное выявление этой угрозы и пресечение таких попыток – залог объективного вердикта.

То же самое можно сказать о случаях, когда присяжный пытается получить информацию об обстоятельствах дела самостоятельно, вне судебного заседания.

Проблема состоит и в том, чтобы вывести из комплектного состава присяжных того или иного заседателя, не настроив против обвинителя других присяжных заседателей. Лучший вариант в неформальной обстановке поговорить с таким человеком, чтобы разрешить возникшую проблему самоотводом. Предварительно информировать председательствующего. Полагаем, что такие вопросы уместнее решать именно оперативникам. Идеальный вариант, конечно же, полнейшая изоляция, ограждение присяжных заседателей на время заседания вплоть до их ограничения на данный период в пользовании любыми средствами связи, либо использовании их под установленным законом постоянным контролем правоохранительных органов.

Как показывает недавний процесс по делу № 2-04/06 по обвинению Д., осужденного по ст.ст. 119, 33 ч. 3, 30 ч. 3, 105 ч. 2 п. «ж,з», 213 ч. 1 (в редакц. ФЗ от 8 декабря 2003 г.) УК РФ и Д., осужденного по ст.ст. 119, 33 ч.5, 30 ч.3, 105 ч. 2 п. «ж,з», 222 ч. 2 УК РФ , информация, полученная оперативным путем при отработке связей обвиняемых, о контактах двух присяжных заседателей с людьми из окружения обвиняемых, позволило государственному обвинителю своевременно заявить им отвод и вывести из комплектного состава присяжных заседателей (уже в ходе рассмотрения дела)[16].

4. Еще одним актуальным моментом оперативного сопровождения государственного обвинения является пресечение незаконного, но также, впрочем, и любого другого давления на свидетелей обвинения. Адвокаты имеют право проводить опрос лица, допрошенного в качестве свидетеля. Иногда последствия такого опроса сказываются на показаниях этого свидетеля в суде. Можно ли стороне обвинения безучастно относиться к этому? Ответ очевиден – нет. В отношении ключевых свидетелей обвинения должны быть предприняты меры, исключающие какое бы то ни было влияние на них со стороны противника, хотя бы угрозы безопасности их и не было. При выявлении оперативным путем угрозы, следует немедленно принимать меры, предусмотренные: ст. 11 (ч. 3); ст. 166 (ч. 9); ст. 186 (ч. 2); ст. 193 (ч. 8); ст. 241 (ч. 2) п. 4; ст. 278 (ч. 5) УПК РФ по защите свидетелей, экспертов, потерпевших и других участников от незаконного воздействия на них противной стороны.

Особо надо сказать о работе с понятыми, которые участвовали в проведении следственных действий, имеющих важное доказательственное значение для обвинения. Надо фиксировать контакты защиты с понятыми. Весьма распространенной является атака защиты на дело обвинения на этом участке: вызвать в судебное заседание для допроса в качестве свидетелей понятых, которые участвовали в тех или иных следственных действиях. Иногда этому предшествует опрос этих лиц адвокатом. В некоторых случаях можно говорить о давлении, о подкупе этих лиц. Как результата подобной подготовительной деятельности адвоката – такие показания этих лиц в суде, которые приводят к недопустимости протоколов следственных действий, имеющих ключевое значение. Примеров такого рода множество. Значит, надо принимать контрмеры. Заявление соответствующего ходатайства со стороны защиты – уже сигнал к активным действиям по предотвращению подобного развития событий. А вообще надо с самого начала процесса иметь в виду такую угрозу и действовать на предупреждение, включая «перевербовку» потенциальных свидетелей защиты.

Приведем пример из уголовного дела № 2-22/04 по обвинению Г. и К. в совершении преступления, предусмотренного ст. 290 ч. 4 пунктами «а, в» УК РФ, которое слушалось в Верховном Суда Республики Мордовия[17]. В ходе рассмотрения уголовного дела, оперативное сопровождение по которому осуществлялось работниками ФСБ, поступила информация о контактах представителей стороны защиты с лицом, посредничавшим в даче взятки, но освобожденным от уголовной ответственности по решению органа предварительного расследования. Этот человек обратился с заявлением о том, что родственники подсудимого и его адвокат предлагают отказаться от ранее данных показаний против подсудимого. Был установлен факт встречи адвоката и свидетеля обвинения, который был зафиксирован на видеозапись. Затем данная видеозапись была продемонстрирована адвокату и с ним была проведена профилактическая беседа, которая значительно умерила его ретивость в судебном заседании и создала условия для беспрепятственного представления суду важных доказательств в пользу обвинения.

Угроза сильнее воплощения. Получение компромата, грозящего адвокату дисциплинарным производством в квалификационной комиссии и прекращением статуса, является весьма эффективным инструментом сдерживания защиты. Не говоря уже о том, что существует возможность оглашения подобных фактов (скажем, склонения свидетеля к изменению или отказу от показаний) в суде – в ходе «непроизвольного» сообщения о таковых свидетелем во время допроса.

Такого рода известия оказывают, надо полагать, сильное впечатление на присяжных. Как это случилось при рассмотрении уголовного дела № 2-45-4/04 по обвинению Коданева М.Н. и других по ст.ст. 105 ч.2 п.п. «б, ж, з», 227 ч. 3, 222 УК РФ [18]. Тогда устами одного из подсудимых – Винника, дававшего признательные показания и изобличавшего другого подсудимого – Коданева, присяжные были поставлены в известность о попытках адвокатов Коданева склонить Винника к даче ложных показаний.

 

5. Разоблачение попыток фальсификации доказательств со стороны защиты. Весьма распространенной стала подготовка защитниками лжесвидетелей. Изобличение таковых в суде представляет серьезную трудность. Адвокаты тщательно готовят ложное алиби для своих подзащитных. Укажем, например, судебный процесс по уголовному делу № 2-166/04 в отношении Данилова Д.А. (обвиняемого по ст. 30 ч.3 105 ч. 2 п. «ж,л» УК РФ), Хайретдинова Д.К. (обвиняемого по ст. 111 ч. 3 п. «а, б»; ст.ст. 30 ч. 3 ст. 105 ч.2 п. «ж,л»; ст. 105 ч. 2 п. «в,д,ж,л» УК РФ), Антонова Ю.П. (обвиняемого по ст. 111 ч. 3 а. «ф, б» УК РФ), Котрохова А.А. (обвиняемого по ст. 111 ч. 3 п. «а,б» УК РФ), Крылова А.А. (обвиняемого по ст. 111 ч. 3 «а,б» УК РФ), Порядина К.А. (обвиняемого по ст. 111 ч. 3 п. «а,б» УК РФ), Костромитина Н.А. (обвиняемого по ст. 111 ч. 3 п. «а,б» УК РФ) [19]. По данному уголовному делу  защитники подсудимых выставили для удостоверения алиби своих подзащитных около двух десятков свидетелей. И надо сказать, что в большинстве случаев государственный обвинитель ничего не могла сделать с ними в суде с помощью допросов[20].

Для перекрестного допроса лжесвидетелей прокурору необходима исчерпывающая информация о личности, слабых и сильных сторонах; о связях таких людей с подсудимым, о негативных фактах из их биографии, в том числе конфликтах с законом, предвзятости, которая проявлялась в том или ином виде и т.п. Все это должна дать оперативная проверка такого рода людей. На допросе это должно быть использовано для проверки их показаний, а если будет надо – дискредитации их показаний, подрыва доверия к ним самим.

Следовательно, нужна оперативная разработка потенциальных лжесвидетелей (зачастую, представление таких лиц в качестве свидетелей становится известно заранее). Можно проводить фиксацию контактов адвокатов, подсудимых с потерпевшими, свидетелями, экспертами и проведение ОРМ на предотвращение поступления в суд ложных сведений (например, доходчивым разъяснением последствий в виде уголовной ответственности, предложение вступить в программу по защите свидетелей и пр.

Таким образом, оперативная информация, полученная о личности, биографии свидетелей, специалистов, представляемых защитой суду, должна дать исходный материал для разработки тактики перекрестного допроса этих лиц. У прокурора должен быть материал, посредством которого можно было бы работать с таким человеком в суде. Весьма затруднительно делать это с неизвестным противником.

6. Так называемая «сделка с правосудием», может иметь место и в ходе обычного порядка судебного разбирательства. Стороны могут заключить соглашение между собой о признании каких-то фактов подсудимым в обмен на то, что прокурор изменит в сторону смягчения обвинение или вообще откажется от поддержания государственного обвинения в отношении данного подсудимого. Мы знаем несколько такого рода фактов[21], и расцениваем их положительно, поскольку они служат интересам правосудия.  Важную роль в заключении такого рода сделок могут сыграть оперуполномоченные (и другие работники криминальной милиции), используя оперативные методы для склонения сторону обвинения к сделке.

7. Разработка в помещениях камерного типа не должна прекращаться, наоборот вестись еще с большей активностью во время судебного процесса. Значительный интерес могут представлять сведения, которыми могут обмениваться подсудимые с сокамерниками, с лицами, находящимися на воле. То же самое можно сказать о контактах между подсудимыми во время их доставления из следственного изолятора в суд, в помещении суда – до начала и после судебного заседания.

Перехват сообщений, направляемых подсудимыми – задача органов, осуществляющих оперативное сопровождение по делу в суде. Легализация же их непосредственно в судебном заседании посредством оглашения после заявления соответствующих ходатайств – дело прокурора.

8. И последнее, о чем надо сказать, это об атмосфере в зале судебного заседания. Иногда она становится враждебной для обвинения. Из-за присутствия многочисленных родственников подсудимых и лиц, им сочувствующих. Надо работать над тем, чтобы судебное заседание проходило в спокойной, рабочей обстановке. Все дестабилизирующие моменты должны вовремя выявляться и удаляться из зала суда. Здесь – место для взаимодействия со службой судебных приставов.

Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения не сводится к фиксации и контролю контактов подсудимого с другими лицами в зале судебного заседания. Хотя это тоже надо делать. Обвинителю следует совместно с оперативными подразделениями в необходимых случаях продумать и реализовать комплекс мероприятий по нейтрализации воздействия (в том числе предполагаемого) подсудимых и их окружения на свидетелей, экспертов обвинения, потерпевших, понятых и других участников судопроизводства в зале суда. Иногда даже реакция зала на те или иные действия юриста в суде бывает значима для присяжных. По возможности необходимо создавать максимально комфортные условия для действий обвинителя в судебном заседании, и, если удастся, – омрачить настроение адвокатов.  Какие конкретно мероприятия необходимо проводить с этой целью, думаем, объяснять не надо. Все в рамках закона, но жестко, наступательно, изобретательно.

Сюда же отнесем пиар-акции в средствах массовой информации, которые могут сопровождать судебный процесс. Работа с журналистами, «слив» информации, в выгодном свете, представляющей дело обвинения. Контрпиар-акции – против защиты. Подобного рода активность может быть организована и проведена с участием спецслужб.

Таким образом, предлагаемая концепция оперативного сопровождения выступает апологией наступательности, агрессивности действий органов обвинительной власти, в лице прокуратуры, оперативно-розыскных органов, на судебном фронте. Задача у них одна – вор, взяточник, убийца должны сидеть в тюрьме. Но решение об этом должен принять независимый суд по результатам гласного, состязательного процесса.

Взаимодействие органов обвинительной власти и органов, осуществляющих ОРД, должно быть не только в досудебных стадиях уголовного судопроизводства, но и в судебных.

Состязательность должна, наконец, отразиться на системе теоретических построений науки ОРД и соответствующим образом отразиться в планах обучения оперативных работников, а также практического взаимодействия с прокуратурой.

 


[1] В числе редких исключений можно назвать работы: Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности. Дис. док. юрид. наук. – Н. Новгород, 2002. – С. 175-177; Чуркин А. Оперативно-розыскные мероприятия в судебном следствии // Российская юстиция. – 1999. – № 4. – С. 21.

[2] См. об этом: Александров А.С. Концепция объективной истины // Российская юстиция. – 1999. – № 1. – С. 23–24.

[3] На теории ОРД с самого рождения лежит отпечаток страха перед террором сталинского режима. Поэтому любые предложения, направленные на слияние оперативной и процессуальной деятельности, путем обесформливания следствия или, напротив, придания результатам ОРД юридической силы доказательств наталкивается на один довод – это приведет к беззакониям. Но почему-то вот в других странах это не приводит к беззаконию?!

[4] Скажем прямо, ничего позитивного современная доктрина ОРД для правоприменительной практики органов уголовного преследования не дала, кроме громадной, до сих пор не преодоленной (и надуманной) проблемы легализации данных, полученных оперативно-розыскным путем.

[5] См. об этом: Александров А.С. Понятие и сущность уголовного иска // Государство и право. – 2006. – № 2. – С. 35-47;  Он же. Каким не быть предварительному следствию // Государство и право. – 2001. – № 9. – С. 54–62.

[6] См.: ст. 2 ФЗ «Об ОРД» от 12.08. 95 г. № 144-ФЗ (в ред. от 22.08.2004 г.)

[7] Взять хотя бы к примеру проведение экспертизы документов (как следственного действия) после того как ранее в рамках ОРД в отношении этих же документов проводилось оперативно-розыскное мероприятие «исследование предметов и документов», или первичное получение показаний, оформляемых объяснениями в ходе ОРД с последующим получением этих же показаний, оформляемых протоколами допросов у тех же лиц только переменивших статус скажем с очевидца на свидетеля и т.п.

[8] Большое упрощение трактовать доказательство, как информацию. Информация – глупа, пока аргументатор не наполнить ее энергией своего дискурса.

[9] Взять такой вопрос: свидетель обвинения является в суд пьяным. Кто должен вовремя не допустить его появление перед присяжными? Прокурор за всем не уследит. Помощники прокурора – оперативники обязаны осуществлять своего рода «фейсконтроль», чтобы не дискредитировалась свидетельская база обвинения в глазах судебной аудитории.

 [10] В качестве примеров можно привести уголовное дело № 2-31-1/04 по обвинению Кочнева О.Ю. по ч. 1 ст. 30, п.п. «ж,з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, при рассмотрении которого в обвинением так и не был представлен суду и допрошен ключевой свидетель обвинения Шафигуллина (оправдательный приговор) /Архив Московского городского суда. 2004 г.

 

[11]  Архив Сормовского районного суда г. Нижнего Новгорода. 2005 г.

[12] См.: л.д. 217 т. 43 уголовного дела № 1-260/05.

[13] Уголовное дело № 1-260/05 по обвинению Ражева О.М. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «б» ч. 2 ст. 199 УК РФ, Гималдинова Р.З. – п.п. 3, 4 и 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, п. «а» ч. 3 ст. 174-1, п. «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ; Шарова А.Ю. – п.п. 4 и 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «а» ч. 3 ст. 174-1, ч. 1 ст. 222 УК РФ; Шмуклера И.Л. – п. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «а» ч. 3 ст. 174-1 УК РФ; Тихова В.Н. – ч.ч. 4 и 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, п. «а» ч. 3 ст. 174-1 УК РФ; Маноскина Д.Г. – п. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 1 ст. 327, п. «а» ч. 3 ст. 174-1, ч. 1 ст. 327 УК РФ // Архив Сормовского районного суда г. Нижнего Новгорода. 2005 г.

[14] В качестве примера можно привести уголовное дело № 2-42/05 по обвинению Авраменко С.В. по ст.ст. 290 ч. 4 п. «в», 290 ч. 4 п. «в» УК РФ, где имел место подобный допрос // Архив Ростовского областного суда. 2005 г.

[15] СЗ РФ. – 2004. – № 34. – Ст. 3534.

[16] Уголовное дело № 2-04/06 // Канцелярия по уголовным делам Нижегородского областного суда.

[17] Архив Верховного суда Республики Мордовия. 2004 г.

[18] Архив Московского городского суда. 2004 г.

[19] Уголовное дело № 2-166/04 // Канцелярия по уголовным делам, рассмотренным по первой инстанции, Санкт-Петербургского городского суда.

[20] См.: 8, 9 тома уголовного дела № 2-166/04 // Канцелярия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда. 2004 г.

[21] Один из них имел место в ходе разбирательства по уголовному делу №  1-260/05 // Архив Сормовского районного суда г. Нижнего Новгорода. 2005 г.

 


см.: Отзыв на статью: Поздняков М.Л. Правовые мифы и их значение // "Эж-Юрист. 2010. № 39. http://www.iuaj.net/node/555