Отдельные статьи

В работе в контексте высказанных в российской уголовно-процессуальной доктрине суждений определяются, как соотношение сути и содержания терминов «судебный следователь» или «следственный судья», так и соответствующие им направления судебно-правовой реформы в Российской Федерации
 

Одной из наиболее дискуссионных проблем российской уголовно-процессуальной доктрины, а равно практической деятельности суда, реализуемой на досудебном этапе уголовного судопроизводства, является проблема предрешенности внутреннего убеждения судей в вопросах исследования доказательств, служащих предметом проверки и оценки суда.

Данная форма оперативного судебного контроля в российском уголовном процессе предусмотрена пп. 4–9, 11 ч. 2 ст. 29 УПК РФ и  включает в себя как предварительную (чч. 1–4 ст. 165 УПК), так и последующую (ч. 5 ст. 165 УПК) проверку судом законности и обоснованности производства следственных действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности. Практика реализации этой формы контроля насчитывает боле 7 лет; сфера реализации – охватывает более 400 000 судебно-контрольных производств в год. В данной связи, можно было бы ожидать определенности, как в алгоритме действий и решений суда, реализуемых в ходе проверки, так и законности и обоснованности его итоговых решений. Между тем, анализ практической составляющей этой деятельности пока не дает оснований для подобной постановки вопроса

Одной из наиболее кардинальных гарантий обеспечения прав, свобод и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве России, согласно Концепции судебной реформы, был заявлен независимый судебный контроль за действиями и решениями следственных органов, связанными с применением мер процессуального принуждения или иным ограничением конституционных прав и свобод участников процесса. 

Н.Н. Ковтун доктор юридических наук, профессор; Е.В. Суслова студент 4 курса факультета права. Государственный университет – Высшая школа экономики (Н. Новгород)

В контексте сравнительно-правового анализа исследуются закономерности в динамике применения мер процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве России на момент действия УПК РСФСР, в период введения УПК РФ и в настоящее время. В итоге обоснован вывод о том, что ведение оперативного судебного контроля, по сути, не привело к становлению данной формы судебной защиты, как реальной процессуальной гарантии

Конин В.В. Некоторые вопросы применения восстановительного правосудия в отношении несовершеннолетних правонарушителей // Российская юстиция. 2010. № 7. С. 42-43

В Новой газете в статье "Объективная истина — изживший себя концепт" от 23 августа 2010 года была подвергнута "разгромной" критике статья Александрова А.С., Кухты А.А., Абдуллаева Я.Д. "Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде". Представляем полный текст данной статьи для обсуждения. 

 Когда российские чиновники воспринимают Постановление ЕСПЧ, как их проигрыш, проигрыш России, то, конечно же, такое Постановление воспринимается в штыки. Однако, насколько правы, те кто, заявляя « мы проигрываем в ЕСПЧ» отождествляет себя тем  самым с теми бюрократами, которые не уважали права и свободы человека, с теми судьями, которые выносили неправосудные решения?
 

 В ГПК РФ никакой специальной процедуры для рассмотрения дел о признании материалов экстремистскими не установлено. В тексте ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" есть лишь указание, что «информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения...

 В последнее время мы были свидетелями, как в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" с очень большой  скоростью вносились изменения. Но внесенные изменения не были направлены на совершенствование процесса в Конституционном Суде РФ. Да и принимались они без широкого обсуждения общественностью.