MASP/IUAJ/МАСП

Актуальность темы исследования. В послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ от 10.05.2006 г. отмечается, что ни одну из актуальных задач, стоящих перед нашей страной, мы не сможем решить без обеспечения прав и свобод граждан, без эффективной организации самого государства1. Функционирование государственного механизма, обеспечение прав и законных интересов граждан невозможно без осуществления правосудия. Эффективность правосудия возможна лишь при условии строгого соблюдения закона самими представителями судебной власти, а также другими должностными лицами, вовлеченными в эту деятельность.

Такие деяния подрывают не только авторитет судебных органов и органов, содействующих правосудию, но и государственной власти вообще. Случаи посягательств на интересы правосудия со стороны работников правоохранительных органов порождают неверие граждан в способность государства поддерживать правопорядок в стране и сомнение в высшей силе законов, формируют у населения правовой нигилизм. Совершение преступлений лицами, призванными бороться с преступностью, отрицательно влияет на эффективность мер по противодействию ей, какими бы мотивами ни было обусловлено содеянное.

Действующим уголовным законодательством отчетливо определен круг посягательств, субъектами которых могут быть только лица, уполномоченные осуществлять предварительное расследование, – ст.ст. 299–302, ч. 2 ст. 303 УК РФ. Обращает на себя внимание и органичная связь таких посягательств с другими опасными формами поведения, в том числе и с коррупцией.

Несмотря на то, что данные посягательства не являются распространенными в общем количестве преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов, проведенный анализ статистических данных и полученных автором результатов анкетирования и интервьюирования сотрудников правоохранительных органов свидетельствует о стойкой тенденции к росту их числа, с одной стороны, и сокращению количества осужденных за такие преступления, с другой. Так, в 1997 г. по ст.ст. 299–303 УК РФ было зарегистрировано 141 преступление, в 1998 г. – 235, в 1999 г. – 317, в 2000 г. – 335, в 2001 г. – 325, в 2002 г. – 334, в 2003 г. – 293, в 2004 г. – 516, в 2005 г. – 487. В то же время число осужденных по ст.ст. 299–303 УК РФ лиц составило: в 1997 г. – 18 (12,77 %), в 1998 г. – 21 (8,94 %), в 1999 г. – 48 (15,14 %), в 2000 г. – 50 (14,93 %), в 2001 г. – 43 (13,23 %), в 2002 г. – 47 (14,07 %), в 2003 г. – 36 (12,29 %), в 2004 г. – 173 (33,53 %), в 2005 г. – 152 (31,21 %)[1]. Это обусловлено различными факторами: высокой латентностью преступлений, несовершенством уголовно-правовых норм, в том числе и используемого категорийно-понятийного аппарата, защитой ведомственных интересов, сложностью доказывания данных преступлений, ошибками в их квалификации.

Именно эти обстоятельства свидетельствуют об актуальности указанной темы, обусловливают, в первую очередь, необходимость теоретико-прикладного анализа проблем квалификации преступлений против правосудия, совершаемых лицами, осуществляющими предварительное расследование, вопросов ответственности за их совершение.

Степень научной разработанности темы исследования. Преступления против правосудия подвергались неоднократному и тщательному анализу в науке уголовного права следующими учеными: М.И. Бажановым, И.С. Власовым, А.С. Гореликом, М.Н. Голоднюком, М.А. Гараниной, Л.В. Лобановой, Я.М. Кульбергом, С.Ф. Милюковым, Ш.С. Рашковской, И.М. Тяжковой, А.И. Чучаевым и др.

Исследованием отдельных аспектов совершения преступлений против правосудия должностными лицами правоохранительных органов занимались И.Ю. Бунева, И.В Дворянсков, С.А. Денисов, Н.Р. Емеева, И.Н. Кабашный, А.Г. Лебедев, Ю.П. Попова, А.В. Федоров, и др.

Анализ работ перечисленных авторов позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на наличие исследований преступлений против правосудия в целом и по проблемам ответственности должностных лиц правоохранительных органов, осуществляющих уголовное преследование, многие вопросы остались неразрешенными.

В связи с этим в настоящее время разработанность данной темы, прежде всего в практическом плане, недостаточна. Отсутствует единство мнений по вопросам толкования категорийно-понятийного аппарата, квалификации таких деяний, их разграничения со смежными составами преступлений.

Цель и задачи исследования. Цель исследования – комплексное изучение теоретических, законодательных и правоприменительных проблем уголовной ответственности за преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, а также создание теоретической основы для совершенствования уголовного законодательства в этой части и повышения эффективности практики применения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за совершение таких деяний.

- выявить специфические признаки субъекта рассматриваемых преступлений с целью разработки эффективных уголовно-правовых мер воздействия на данный вид преступности, и в первую очередь мер общей превенции, а также предложить на основе этого классификацию рассматриваемых преступных посягательств;

- дать уголовно-правовую характеристику признаков составов преступлений против правосудия, совершаемых лицами, осуществляющими предварительное расследование, в целях установления наиболее существенных недостатков и пробелов в определении основания уголовной ответственности за данные деяния;

- создать предпосылки для преодоления затруднений, испытываемых работниками правоохранительных органов при квалификации посягательств, совершаемых в сфере правосудия лицами, осуществляющими предварительное расследование;

Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования являются общественные отношения, возникающие в сфере применения уголовно-правовых средств борьбы с преступлениями против правосудия, совершаемыми лицами, осуществляющими предварительное расследование.

Предмет исследования – доктринальные положения уголовного права, нормы, устанавливающие ответственность за преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, и практика их применения.

Методология и методика исследования. Методологической основой исследования послужили основополагающие законы и категории материалистической диалектики и теории познания, общенаучный диалектический метод изучения социальных явлений.

- данные статистической отчетности о деятельности судов: Тюменского областного суда, окружных судов Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов по вопросам применения ст.ст. 299, 300, 301, 302, ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ за период с 2000 по 2005 г. включительно;

- материалы судебной практики Верховных Судов СССР и Российской Федерации (РСФСР), касающиеся незаконного задержания, заключения под стражу, фальсификации доказательств, незаконного привлечения к уголовной ответственности и принуждения к даче показаний;

- результаты выборочного исследования, проведенного в городе Тюмени и Тюменской области (опрос 250 работников прокуратуры и органов внутренних дел, осуществляющих предварительное расследование; 200 человек, проходивших практику и стажировку в правоохранительных органах г. Тюмени; 300 лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы);

- данные, полученные в результате изучения материалов 18 архивных уголовных дел, возбужденных в период с 1997 по 2005 г. по ст.ст. 299, 300, 301, 302, ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ (по Тюмени и Тюменской области); 100 протоколов задержания в порядке ст. 91 УПК РФ (ст. 122 УПК РСФСР) и постановлений о заключении под стражу в качестве меры пресечения, а также постановлений о продлении сроков содержания под стражей.

Нормативно-правовую основу исследования составили: международно-правовые акты в области прав человека; Конституция РФ; нормы уголовного, уголовно-процессуального, административного законодательства РФ; зарубежные и ранее действовавшие нормативные акты, предусматривающие ответственность за преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование; постановления Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ, относящиеся к рассматриваемой проблематике.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что впервые предпринята попытка комплексного исследования проблем законодательной регламентации, квалификации и дифференциации ответственности за преступления против правосудия, совершаемые специальным субъектом – лицом, наделенным правом осуществлять предварительное расследование.

1. Предпосылками закрепления в уголовном законодательстве норм, предусматривающих ответственность за преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, являлись: а) укрепление государственности и развитие судебной системы; б) признание правосудия в широком смысле слова объектом уголовно-правовой охраны; в) выделение в рамках уголовного судопроизводства самостоятельной стадии предварительного расследования; г) наделение специальных категорий должностных лиц – следователей, дознавателей полномочиями по проведению предварительного расследования и закрепление их в уголовном законодательстве в качестве специальных субъектов преступлений против правосудия.

2. Под преступлениями против правосудия, совершаемыми лицами, осуществляющими предварительное расследование, понимаются общественно опасные, противоправные деяния, предусмотренные ст.ст. 299, 300, 301, 302, ч. 2 ст. 303 УК РФ, которые совершаются прокурором, следователем или дознавателем с прямым умыслом, с использованием своих должностных полномочий либо с превышением должностных полномочий во время производства предварительного расследования по уголовному делу.

3. Обязательным признаком объективной стороны составов преступлений против правосудия, совершаемых лицами, осуществляющими предварительное расследование, является время совершения преступления производства предварительного расследования по уголовному делу в форме дознания или предварительного следствия.

5. В целях приведения в соответствие категорийно-понятийного аппарата уголовного и уголовно-процессуального законодательства следует изменить название и редакцию ст. 299 и ст. 300 УК РФ: «Уголовное преследование заведомо невиновного» (ст. 299 УК РФ) и «Незаконный отказ от уголовного преследования лица, совершившего преступление» (ст. 300 УК РФ)[2]. Диссертантом предложены редакции таких норм.

6. Моментом окончания преступления, предусмотренного ст. 299 УК РФ, а именно привлечения лица к уголовной ответственности, следует считать момент фактического применения к заведомо невиновному мер уголовно-процессуального принуждения.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в настоящей работе применительно к действующему уголовному и уголовно-процессуальному законодательству проанализированы правовые нормы, предусматривающие ответственность за преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, теоретически обоснована необходимость совершенствования уголовного законодательства. Выводы и предложения, содержащиеся в диссертации, могут послужить материалом для дальнейших научных исследований по данной проблематике.

Практическая значимость исследования. Сформулированные теоретические выводы и практические рекомендации могут быть использованы в законотворческой деятельности по совершенствованию действующего уголовного законодательства, при подготовке постановлений Пленума Верховного Суда РФ, в правоприменительной деятельности органов внутренних дел, прокуратуры и суда, в системе повышения квалификации работников правоохранительных органов, в учебном процессе при преподавании курса уголовного права.

Теоретические и прикладные положения диссертационного исследования излагались автором на всероссийских и региональных научно-практических конференциях: Судебная власть в России: закон, теория, практика (г. Тюмень, 19–20 ноября 2004 г.); Уголовное право на рубеже тысячелетий (г. Тюмень, 5 ноября 2004 г., 15 ноября 2005 г.); Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях (г. Тюмень, 18–19 ноября 2005 г.); Научные исследования высшей школы (г. Тюмень, 8 февраля 2006 г.).

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень ее научной разработанности, определяются задачи и цель исследования, его объект и предмет, методология, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения о научной и практической апробации полученных результатов.

Первый параграф – «Исторические аспекты ответственности за преступления против правосудия, совершаемые при производстве предварительного расследования» – посвящен историческому анализу развития норм, устанавливающих уголовную ответственность за преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование.

В диссертации отмечается, что неправосудие – одно из первых должностных преступлений, выделенных в русском праве. Ответственность за данные преступления устанавливалась еще Судебниками 1497 и 1550 гг. Первые попытки разграничить нормы материального и процессуального характера были предприняты в начале XIX века при подготовке Свода законов Российской империи. При этом лишь в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года это удалось осуществить и сформулировать сложившееся в середине XIX века представление законодателя о правосудии как объекте уголовно-правовой охраны.

Правосудие связывалось лишь с деятельностью его представителей, при этом не любых, а только непосредственно принимающих решения по уголовным или гражданским делам либо осуществляющих надзор за правильностью и законностью их вынесения.

Нормы, предусматривающие уголовную ответственность за совершение преступлений лицами, осуществляющими предварительное расследование, возникли с началом развития советского уголовного законодательства, при этом правосудие в качестве родового объекта группы преступлений в УК 1922 и 1926 гг. не выделялось. Глава «Преступления против правосудия» появилась только в УК РСФСР 1960 г. В ней содержались и нормы об ответственности за нарушение законности соответствующими должностными лицами при производстве следствия и дознания (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, заведомо незаконный арест или задержание, принуждение к даче показаний).

Большинство норм УК РСФСР 1960 года, предусматривающих ответственность за совершение должностных преступлений против правосудия, оставлены практически без изменения в УК РФ 1996 года. Уточнив признаки отдельных преступлений, законодатель сконструировал также новые составы (фальсификация доказательств по уголовному делу (ч. 2 ст. 303 УК РФ), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300 УК РФ)), включив их в группу преступлений, совершаемых со стороны лиц, осуществляющих правосудие.

Во втором параграфе – «Зарубежное законодательство об ответственности за преступления против правосудия, совершаемые должностными лицами» – исследовано уголовное законодательство стран европейской континентальной системы права, а также стран с англосаксонской системой права. Уголовная политика зарубежных государств в рассматриваемой сфере характеризуется непрекращающимися попытками найти оптимальную линию борьбы с должностными преступлениями, в том числе и совершаемыми при осуществлении правосудия.

Проведенный анализ показал, что, в отличие от аналогичных норм российского законодательства, преступления против правосудия по уголовному законодательству зарубежных стран характеризуются следующим: а) данный вид преступлений не представлен в качестве самостоятельного института уголовного права; б) нормы, регламентирующие ответственность за преступления против правосудия, расположены в самостоятельных разделах; в) субъект преступлений против правосудия не конкретизирован либо указан специальный субъект; г) предусмотрены основания освобождения от уголовной ответственности за преступления против правосудия либо обстоятельства, смягчающие наказание.

В третьем параграфе – «Понятие и виды преступлений против правосудия, совершаемых лицами, осуществляющими предварительное расследование, по современному российскому законодательству» – в первую очередь проанализировано само понятие правосудия и обращено внимание на дискуссионность этого вопроса. Диссертантом подчеркивается, что традиционно в российском уголовном праве понятию «правосудие» придается более широкое значение. Правосудием признается не только специфическая деятельность суда, но и деятельность органов, способствующих ему в этом, – прокуратуры, предварительного расследования, органов и учреждений, исполняющих вступившие в законную силу приговоры и решения.

б) совершаемые лицами, подвергнутыми мерам уголовно-правового или уголовно-процессуального принуждения, а также теми, на кого возложены дополнительные обязанности, не связанные с содействием правосудию (ст.ст. 310, 312–314 УК РФ).

II. Преступления против правосудия, совершаемые лицами, обладающими лишь общими признаками субъекта преступления (ч. 1 и 2 ст. 294, ст.ст. 295–298, 304, 306, 309, 316 УК РФ, а также ст. 315 УК РФ (в части воспрепятствования исполнению судебного акта)).

На основе анализа признаков преступлений против правосудия, совершаемых лицами, осуществляющими предварительное расследование, диссертант пришел к выводу, что обязательным признаком объективной стороны составов указанных преступлений является время совершения преступления, поскольку данные преступления могут быть совершены только во время предварительного расследования уголовного дела.

Второй особенностью рассматриваемой группы преступлений, по мнению автора, является признак специального субъекта, к которым он относит прокурора, следователя и дознавателя. Диссертант считает, что, исходя из выполняемых функций, в список субъектов анализируемых им преступлений необходимо также включить следователя-стажера.

Проведенное анкетирование 200 слушателей ТЮИ МВД России, прошедших стажировку в правоохранительных органах, и 73 следователей-стажеров, работающих в настоящее время в следственных отделах г. Тюмени, показало, что 35 % слушателей-стажеров и 75 % следователей-стажеров следственные действия во время прохождения стажировки осуществляли самостоятельно. В большинстве случаев наставники не присутствуют при проведении последними следственных действий. Из общего числа опрошенных 6 % слушателей-стажеров и 8 % следователей-стажеров указали, что, подписывая протокол, наставник не проверял работу стажера.

С субъективной стороны деяния, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, характеризуются единственной формой вины – прямым умыслом. Лицо, осуществляющее предварительное следствие, осознает тот факт, что оно использует свои должностные полномочия вопреки интересам службы либо выходит за рамки предоставленных ему полномочий во время производства предварительного расследования по уголовному делу и желает совершить это деяние.

Глава вторая – «Преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, связанные с реализацией полномочий по привлечению к уголовной ответственности и применением мер процессуального принуждения» – содержит три параграфа.

В первом параграфе – «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности» – помимо характеристики обязательных признаков данного преступления, дан анализ необходимости использования в диспозиции ст. 299 и ст. 300 УК РФ термина «уголовная ответственность». По мнению диссертанта, в ст. 299 УК РФ правильнее было бы говорить о незаконном уголовном преследовании заведомо невиновного, а в статье 300 УК РФ – о неисполнении обязанности по осуществлению уголовного преследования в отношении лица, совершившего преступление, при отсутствии оснований и условий, указанных в уголовном законе, поскольку лицо, осуществляющее предварительное расследование, не вправе освобождать или привлекать к уголовной ответственности, в том числе и в смысле, в каком она понимается в ст.ст. 299, 300 УК РФ. Предполагается, что следователь, дознаватель, прокурор уполномочены (в установленных законом случаях) осуществлять уголовное преследование лица, совершившего, по их мнению (и наличию доказательств, оцениваемых по их внутреннему убеждению), преступление, или отказываться от него.

В целях приведения в соответствие категорийно-понятийного аппарата уголовного и уголовно-процессуального законодательства автор предлагает изменить названия и диспозиции ст. 299 и ст. 300 УК РФ и предусмотреть ответственность не за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконное освобождение от уголовной ответственности, а за уголовное преследование заведомо невиновного и за незаконный отказ от уголовного преследования лица, совершившего преступление.

Обобщение судебной практики показало, что преступления против правосудия, совершаемые лицами, осуществляющими предварительное расследование, – одна из самых малочисленных групп преступлений против правосудия по количеству осужденных лиц. По мнению диссертанта, приведенные в работе статистические данные не в полной мере отражают реальное состояние дел по защите интересов правосудия в этой области. Он солидарен с другими авторами в том, что велика латентность данной группы преступлений, которая подтверждается и проведенным им анкетированием и интервьюированием. Так, из 250 опрошенных диссертантом следователей и дознавателей органов внутренних дел г. Тюмени 40 % сообщили о том, что им известны случаи привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности. В то же время в Уральском федеральном округе за период с 2000 по 2005 г. таких преступлений не зарегистрировано. Это вызвано, по нашему мнению, рядом причин: во-первых, несовершенством уголовно-правовой нормы, во-вторых, защитой ведомственных интересов, в-третьих, сложностью доказывания данного преступления.

Во втором параграфе – «Незаконное освобождение от уголовной ответственности» – диссертант, анализируя состав преступления, предусмотренный ст. 300 УК РФ, приходит к выводу, что данное деяние должно характеризоваться только бездействием, поскольку прокурор, следователь или дознаватель не исполняет возложенную на него обязанность осуществления уголовного преследования (ст. 21 УПК РФ). Такое понимание сущности данного преступления, по мнению автора, позволит квалифицировать случаи, когда производство по уголовному делу не только прекращается, но и приостанавливается.

Обязательным признаком деяния данного состава преступления является незаконность освобождения. Незаконность освобождения от уголовной ответственности означает, что отсутствуют основания и условия для такого освобождения. Автор считает, что освобождение от уголовной ответственности имеет место в тех случаях, когда констатируется отказ государства от реализации его права признать лицо виновным в совершении преступления.

По смыслу действующей редакции нормы незаконно освободить от уголовной ответственности можно лишь в случае, когда у прокурора, следователя или лица, производящего дознание, уже имеется в производстве возбужденное уголовное дело в отношении конкретного лица, обладающего процессуальным статусом подозреваемого или обвиняемого.

По своей законодательной конструкции преступление, предусмотренное ст. 300 УК РФ, сформулировано как формальный состав и считается оконченным с момента составления виновным процессуального акта – момента вынесения и подписания постановления о прекращении уголовного дела.

Проведенное автором анкетирование показало, что процент незаконного освобождения от уголовной ответственности очень велик, Так, из 250 опрошенных следователей и дознавателей органов внутренних дел г. Тюмени 14 %, а из 100 опрошенных работников прокуратуры 7 % ответили, что знакомы со случаями незаконного освобождения от уголовной ответственности. В то же время Тюменским областным судом за период с 2000 г. по 2005 г. было рассмотрено всего одно уголовное дело, возбужденное по ст. 300 УК РФ.

В третьем параграфе – «Незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей» – на основе сравнения уголовного, уголовно-процессуального и административного законодательства проводится анализ понятий «незаконное задержание», «незаконное заключение под стражу», «незаконное содержание под стражей».

Диссертантом отмечается, что понятие «задержание» может быть использовано в трех значениях: 1) административное задержание (ст. 27.1 КоАП РФ); 2) уголовно-процессуальное задержание (п. 11 ст. 5 УПК РФ, гл. 12 УПК РФ); 3) уголовно-правовое задержание лица, совершившего преступление (ст. 38 УК РФ).

В юридической литературе отмечается неоднозначный подход к вопросу об уголовной ответственности за незаконное административное задержание. По мнению автора, в ч. 1 ст. 301 УК РФ речь идет о задержании лица, подозреваемого в совершении преступления, и данным составом не предусматривается уголовная ответственность за незаконное административное задержание, не связанное с осуществлением административного судопроизводства.

Автор считает, что незаконным задержание может быть как по форме (без составления протокола), так и по сути (при отсутствии оснований). Оконченным преступлением незаконное задержание считается с момента фактического лишения (ограничения) свободы лица.

Незаконное заключение под стражу (ч. 2 ст. 301 УК РФ) состоит в противоправном применении этой меры пресечения. Незаконное содержание под стражей, в свою очередь, имеет место, когда отпали основания для данной меры (например, в ходе следствия доказана невиновность этого лица или виновность другого лица в совершении данного преступления), либо нарушены сроки содержания под стражей, которые установлены уголовно-процессуальным законодательством.

Автор отмечает, что количество зарегистрированных преступлений значительно превышает количество осужденных лиц по данной статье. Полагаем, что это связано в первую очередь с бланкетной диспозицией нормы и, как следствие, затруднениями, возникающими при толковании содержащихся в ней понятий, вызванными несовершенством уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Из сложившейся ситуации диссертанту видится двоякий выход: либо диспозицию ст. 301 УК РФ сделать описательной, указав на признаки характеризуемых в ней деяний, либо принять соответствующее постановление Пленума Верховного Суда РФ, в котором дать определения и раскрыть признаки заведомо незаконных задержания, заключения под стражу и содержания под стражей, а также определить их субъектный состав.

В первом параграфе – «Принуждение к даче показаний», проведя анализ признаков потерпевшего и субъекта преступления, диссертант предлагает диспозицию ч. 1 ст. 302 УК РФ изложить в следующей редакции: «Принуждение допрашиваемого к даче показаний либо эксперта, специалиста к даче заключения, а равно переводчика к заведомо ложному переводу путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны прокурора, следователя или дознавателя».

Данная редакция предполагает замену имеющегося в диспозиции указанной статьи перечня потерпевших от принуждения к даче показаний более общим понятием «допрашиваемый», дополнение круга потерпевших указанием на переводчика, а круга субъектов – на прокурора и исключение указания на такой субъект, как другое лицо, с ведома или молчаливого согласия следователя или лица, производящего дознание, принуждающее к даче показаний. Обосновано это тем, что, во-первых, по мнению диссертанта, ответственность таких лиц установлена в ст. 309 УК РФ, во-вторых, данное преступление может совершаться только специальным субъектом – лицом, производящим предварительное расследование.

Преступление считается оконченным в момент совершения указанных действий вне зависимости от того, удалось ли субъекту добиться желаемой цели, т. е. получить нужные ему показания. При этом не имеет значения для квалификации преступления, каких показаний (заключения) добивался виновный – ложных или правдивых, а также когда – в процессе допроса или проведения иных следственных действий (например, очной ставки, проверки показаний на месте, следственного эксперимента и т. д.).

Автором отмечено, что согласно УПК РФ опрос очевидцев не считается осуществлением дознания, а сообщаемые очевидцами сведения, как и объяснения правонарушителя, не являются показаниями. Эти действия осуществляются вне стадии предварительного расследования и до возбуждения уголовного дела. Кроме того, они не являются следственными действиями, в результате которых могут быть получены факты, имеющие статус доказательств. Вместе с тем, если до рассмотрения дела в суде проводится дознание, то принуждение к даче показаний образует состав данного преступления.

В ходе исследования диссертантом установлено, что за период с 2000 г. по 2005 г. Тюменским областным судом не было рассмотрено ни одного уголовного дела, возбужденного по ст. 302 УК РФ. В результате анкетирования работников прокуратуры г. Тюмени выяснилось, что при поступлении заявлений от граждан о том, что работники правоохранительных органов принуждали их к даче показаний, уголовные дела возбуждаются по ст. 286 УК РФ, независимо от того, в ходе опроса или допроса осуществлялось принуждение.

По мнению автора, это обусловлено прежде всего нарушением правил квалификации при конкуренции общей и специальной норм. По всем признакам анализируемое деяние является специальным видом превышения должностных полномочий. Исходя из указанных правил, принуждение к даче показаний должно квалифицироваться только по ст. 302 УК РФ, а не по ст. 286 УК РФ, и тем более без дополнительной квалификации по ст. 286 УК РФ.