MASP/IUAJ/МАСП

Исторический анализ показывает, что домашний арест как мера пресечения известен российскому уголовно-процессуальному законодательству ХУ111-ХХ веков. Первое упоминание о домашнем аресте содержится в уголовном законодательстве 1832 и 1857 года Российской Империи. В нем указывалось, что наряду с домашним арестом органами полиции для пресечения побега обвиняемых (подозреваемых) могли применяться и другие меры пресечения, такие как содержание в тюрьме или при полиции, полицейский надзор и отдача на поруки. Причем избрание той или иной меры пресечения зависело от тяжести обвинения, силы улик и звания обвиняемого.

Последующее развитие домашний арест получил в Уставе уголовного судопроизводства России 1864 года (УУС), который считается венцом процессуального законотворчества Х1Х века. В русском дореволюционном уголовно-процессуальном праве домашний арест рассматривался как привилегированная форма заключения под стражу. Вследствие этого он применялся лишь по отношению к представителям высшего сословия и в случаях, когда заключение под стражу было обязательным.

Напротив, институт домашнего ареста совершенно не известен коренному населению дореволюционного Казахстана. До присоединения Казахстана к Российской Империи все вопросы гражданского и уголовного характера среди казахов разрешались на основе норм обычного права (адата), т.е. совокупности устоявшихся юридических обычаев. Кроме того, кочевой образ жизни не способствовал подобной практике.

В советском законодательстве домашний арест как мера пресечения впервые закреплен в октябре 1920 г. Инструкцией НКЮ «Народным следователям по производству предварительных следствий».[1] Впоследствии домашний арест нашел свое отражение в первом УПК РСФСР 1922 года (ст. 147), позже в УПК РСФСР 1923 года (ст. 144). Первоначально Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 25 декабря 1958 года, а затем и уголовно-процессуальные кодексы союзных республик исключили из числа мер пресечения домашний арест. Он был предан забвению и незаслуженно забыт, поскольку в новом обществе отрицалась идея политического и экономического неравенства, что однозначно исключало из правотворческой деятельности мысль об индивидуализации мер пресечения в различных формах.

Перестроечные процессы, повлекшие развитие рыночных отношений и вызвавшие демократические преобразования на постсоветском пространстве, потребовали реформирования уголовного судопроизводства и одного из его центральных институтов - мер уголовно-процессуального пресечения. Результатом стала реанимация домашнего ареста как меры пресечения.

Диссертант полагает, что в свете положений Конституции РК о праве каждого гражданина на личную свободу (ст. 16) введение в УПК РК домашнего ареста в качестве альтернативной аресту меры пресечения вполне оправдано, ибо сужается сфера применения ареста в не вызываемых объективной необходимостью случаях. Процессуальная новелла в виде домашнего ареста, являясь самостоятельной мерой пресечения, должна обоснованно применяться качестве альтернативы аресту к специальным субъектам уголовно-процессуальных правоотношений.

В связи с изложенным, детальное правовое регулирование домашнего ареста как меры пресечения должно найти отражение в постановлениях Пленарного заседания Верховного суда РК, в нормативных правовых актах Генеральной прокуратуры РК, в ведомственных нормативных актах органов предварительного расследования.

Во втором подразделе "Понятие, цели и формы реализации домашнего ареста" обращается внимание на то, что в настоящее время возрожден древний, но абсолютно новый для нас институт домашнего ареста. Исходя из этого, диссертантом рассматриваются понятие, цели и формы реализации домашнего ареста как меры уголовно-процессуального пресечения.

Автор, подвергая гипотетическому теоретико-правовому анализу понятие домашнего ареста, формулирует данную дефиницию. Под ней он понимает меру процессуального принуждения с предварительным ограничением свободы и личной неприкосновенности обвиняемого, подсудимого, в исключительных случаях подозреваемого, применяемую при наличии оснований и в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, в целях обеспечения надлежащего поведения указанных лиц, с оставлением их в условиях "мягкой" изоляции, позволяющей максимально удовлетворить естественные права личности. В работе предлагается конкретизировать термин "надлежащее поведение" внесением дополнения в ст. 7 УПК РК.

Соискатель, анализируя статью 139 УПК РК "Основания для применения мер пресечения", приходит к выводу о том, что в норме допускается смешение понятий «основания» и «цели» мер пресечения. Исходя из этого, им предлагается статью 139 УПК РК именовать как "Цели и основания применения мер пресечения". Статью 139 УПК РК следует разделить на две части. В части первой приводятся цели - обеспечение надлежащего поведения обвиняемого, а именно: неуклонение от органа ведущего уголовный процесс, невоспрепятствование объективному расследованию и разбирательству дела в суде, предупреждение преступной деятельности и обеспечение исполнения приговора.

С учетом многообразия мер пресечения, а также их отличия друг от друга, автором обосновывается предложение о том, что домашний арест имеет свою специфическую цель. Специальная цель домашнего ареста как меры пресечения выражается в возможности не изоляции обвиняемого от общества с предварительным ограничением его свободы передвижения и личной неприкосновенности в соответствии с интересами органов, ведущих уголовный процесс.

Автор считает, что цели домашнего ареста как меры пресечения могут быть реализованы в двух формах: общей и специальной. При этом общая форма определяется в зависимости от того, применяется ли домашний арест как первичная или вторичная мера пресечения. Домашний арест в виде первичной меры пресечения, по мнению соискателя, может быть применен к обвиняемому, находящемуся на свободе, или к подозреваемому, задержанному в порядке ст. 132 УПК РК. К ним автор относит и случаи изменения домашнего ареста на другие меры пресечения: более строгую или более мягкую. По мнению диссертанта, при рассмотрении в качестве вторичной меры пресечения домашнему аресту предшествует нахождение обвиняемого под арестом либо под иной другой мерой пресечения, не связанной с ограничением свободы.

Диссертант подчеркивает, что домашний арест является "гибкой" мерой пресечения. Его применение не сопряжено с большими материальными затратами. Степень оправданности затрат, например, при аресте напрямую зависит от законности и обоснованности его избрания и дальнейшего продления, эффективности производства по делу и продолжительности нахождения лица под стражей. В этой связи применение домашнего ареста не связано с предельным стеснением прав и свобод личности. Домашне-арестованный может реализовать свои процессуальные права и нести процессуальные обязанности, в то же время не лишается возможности полностью или частично пользоваться социальными благами, не изолируется от семьи и общества.

В диссертации излагается позиция соискателя, согласно которой специальная форма реализации домашнего ареста заключается в применении его с назначением стражи или без таковой, что в известной мере обусловлено сложившейся исторической традицией. Домашний арест по УПК РСФСР 1922 года (ст. 160), УПК РСФСР 1923 года (ст. 157) заключался в лишении обвиняемого свободы в виде изоляции его на дому, с назначением стражи или без таковой. Указанное положение нашло отражение во втором варианте проекта УПК Российской Федерации /ст. 100/, подготовленном Министерством юстиции РФ.[2] В уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан закреплена традиционная форма применения домашнего ареста.

По вопросу о применении домашнего ареста к обвиняемому без назначения стражи соискатель, разделяя мнение профессоров П.И. Люблинского и С.А. Голунского[3], приходит к выводу о том, что реализация указанной формы возможна, когда у органа, ведущего уголовный процесс, нет серьезных оснований опасаться побега обвиняемого. Обстоятельствами, исключающими такие опасения, могут быть тяжелая болезнь, беременность, преклонный возраст и т.д. Между тем, по убеждению соискателя, при этом не исключается возможность исполнения обвиняемым своих обязанностей по месту работы или службы.

Диссертант, анализируя проблемы применения домашнего ареста как меры пресечения, приходит к выводу о том, что они связаны с неясностью и неопределенностью его правовой природы. Данное обстоятельство порождает у органа, ведущего уголовный процесс, нечеткое представление относительно оснований, условий и процессуального порядка его применения.

Автором обосновывается предложение о том, что домашний арест представляет собой синтез нескольких видов мер пресечения, истоки которого необходимо искать в теории уголовного процесса. В аргументацию изложенного соискатель приводит научные воззрения М.С. Брайнина и П.И. Люблинского. Они в свое время утверждали о том, что можно избежать в отдельных случаях применения к обвиняемому содержания под стражей путем комбинированного действия других менее тяжких мер и при этом вполне допустимо применение к нему двух мер пресечения одновременно.

Автор, критически оценивая возможность применения к обвиняемому (подозреваемому) одновременно двух и более мер пресечения, указывает, что в современной правоприменительной практике имеет место строго целевое избрание меры пресечения. Особенность домашнего ареста, по мнению соискателя, заключается в том, что в его правовой природе как ни в одной из действующих мер пресечения идеально сочетаются признаки таких мер пресечения как подписка о невыезде и надлежащем поведении, арест. Кроме этого, стержнем успешной реализации рассматриваемой меры пресечения является надзор и охрана места жительства арестованного. В надзоре присутствуют элементы присмотра, в охране места жительства арестованного имеется элементы наблюдения, которые составляют основу таких мер пресечения как отдача несовершеннолетнего под присмотр и наблюдение командования воинской части за военнослужащим.

На основе обобщения правовой природы домашнего ареста соискатель отмечает, что налагаемые органом, ведущим уголовный процесс, ограничения на арестованного в определенной степени изолируют его от общества. Осуществление надзора за поведением обвиняемого и охрана места его жительства создают предпосылки для того, чтобы данное лицо, как и при аресте, не смогло скрыться от органа, ведущего уголовный процесс, воспрепятствовать расследованию, рассмотрению дела в суде, заниматься преступной деятельностью и помешать обеспечению исполнения приговора.

Подчеркивается, что основаниями применения домашнего ареста в качестве меры пресечения служат предусмотренные законом неправомерные действия или реально обоснованная возможность их совершения. В связи с изложенным, автор предлагает статью 139 УПК РК дополнить часть второй в следующей редакции: "При наличии доказательств о совершении обвиняемым действий, указанных в части первой настоящей статьи либо иных достаточных данных о возможности их совершения орган, ведущий уголовный процесс, в пределах своих полномочий вправе применить к данному лицу одну из мер пресечения, предусмотренных статьей 140 настоящего Кодекса".

В диссертации анализируются существующие в теории уголовного процесса классификации оснований мер пресечения (В.М. Корнуков, З.З.Зинатуллин, В.А. Михайлов и др.). На основе их обобщения диссертант предлагает подразделить основания применения домашнего ареста на общие и особенные. Общими основаниями являются достаточные фактические данные о совершении обвиняемым либо подготовке им деяния, препятствующего движению уголовного процесса. К особенным относятся: совершение лицом преступления с санкцией в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, в исключительных случаях до двух лет; определенное процессуальное положение лица – привлечение в качестве подозреваемого, обвиняемого; наличие санкции прокурора либо решения суда (судьи) о применении данной меры пресечения.

Автор придерживается позиции, согласно которой условиями применения мер пресечения являются процессуальные факторы, без учета которых невозможно обеспечить законность и обоснованность их избрания. В этой связи условия применения домашнего ареста предлагается подразделить на общие и специальные. С точки зрения диссертанта, к общим условиям необходимо отнести: возбуждение уголовного дела; привлечение субъекта в качестве обвиняемого (в исключительных случаях – подозреваемого); соответствие постановления о применении домашнего ареста требованиям УПК РК. К специальным условиям автор относит: наличие надлежащего субъекта (вменяемого, дееспособного, достигшего возраста уголовной ответственности); наличие у него жилища; установление правоограничений к субъекту; возможность охраны места жительства арестованного и установления надзора за его поведением; наличие компетентного органа или должностного лица, осуществляющего надзор; уведомление органа или должностного лица о сущности избранной меры пресечения и необходимости контроля за надлежащим поведением арестованного лица; необходимость принятия органом, ведущим уголовный процесс, мер по попечению и присмотру за имуществом субъекта (в том числе и за животными); возможность применения иных мер процессуального принуждения к лицу, подвергнутому домашнему аресту (привод, временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество).

Определяющим условием применения меры пресечения - домашний арест является наличие у обвиняемого жилища. Автор отмечает, что понятие "жилище", приведенное законодателем в п. 42 ст. 7 УПК РК, является неприменимым в полной мере к домашнему аресту и нуждается в уточнении. По мнению диссертанта, при домашнем аресте под "жилищем" следует понимать «квартиру, дом или комнату, а в условиях плавания - каюту, а также речное или морское судно, где обвиняемый (подозреваемый) постоянно или временно проживает единолично, с семьей или с другими лицами, а также иное, избранное и охраняемое органом, ведущим уголовный процесс, специальное место или помещение». Специальное место или помещение - больница, частная клиника, пансионат, дача, иные места и помещения в случаях, когда вопрос касается определенной категории лиц, занимающих ответственную государственную должность, обладающих иммунитетом от уголовного преследования, являющихся носителями государственных секретов и т.п.