В данной статье мы рассмотрим Постановление Конституционного Суда РФ от 03.10.2023 N 46-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 131 Гражданского кодекса Российской Федерации и пункта 5 части 2 статьи 14 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости" в связи с жалобой гражданки Т.В. Солодовниковой", которое несколько оправдало третейское разбирательство и защитило от применения предвзятого отношения к решениям третейских судов, попутно рассмотрев средства защиты лиц, не участвовавших в третейском разбирательстве, публичном правопорядке, обязанностях третейского и государственного судов.

 

Судья, то есть его секретарь и подсудок, долго трактовали об таком неслыханном обстоятельстве; наконец решено было на том, чтобы написать об этом отношение к городничему, так как следствие по этому делу более относилось к гражданской полиции.

Н.В.Гоголь Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

 

Началась ситуация с того, что Т.В. Солодовникова и гражданка Б. в отличие от Иван Ивановича и Ивана Никифоровича не стали обращаться в ни в районный суд, ни в полицию, а предали свой спор о разделе общей долевой собственности в третейский суд Экономический арбитраж Северо-Кавказского округа. Уж чем их прельстил данный суд, кратчайшим ли сроком рассмотрения спора или обещанием «одной инстанции вместо четырех инстанций в государственном арбитражном суде» нам неизвестно. Но инстанций получилось в результате много, заявительница даже дошла со своим делом до Конституционного Суда РФ и пока в ее деле еще точка не поставлена.

Тогда же, факт обращения в третейский суд смутил районный суд, впрочем, не будем забегать вперед.

Итак, третейское разбирательство завершилось и Решением от 11 марта 2022 года Экономический арбитраж Северо-Кавказского округа - третейский суд для разрешения конкретного спора разделил земельный участок между Т.В. Солодовниковой и гражданкой Б., прекратил право общей долевой собственности на него и признал за каждой из сторон право единоличной собственности на часть участка.

Прохладненский районный суд Кабардино-Балкарской Республики определением от 29 апреля 2022 года № 13-128/2022 отказал Т.В. Солодовниковой в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение указанного решения[1].

В качестве основания для отказа, суд ссылаясь на пункт 1 статьи 131 ГК Российской Федерации и пункт 5 части 2 статьи 14 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости", указал что

 «вопрос о праве собственности на недвижимое имущество относится к исключительной компетенции государственных судов, так как правоотношение, связанное с регистрацией права собственности, имеет публично-правовой характер, а решение, обязывающее регистрирующий орган осуществить соответствующие действия, - публично-правовые последствия. Обход законодательства о регистрации прав на недвижимое имущество, которое устанавливает гарантии прочности и стабильности гражданского оборота, обеспечивает неприкосновенность собственности (пункт 1 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации), может рассматриваться как нарушение основополагающих принципов российского права. Создание видимости частноправового спора, в том числе, с отнесением его на рассмотрение третейским судом для получения формальных оснований регистрации права на недвижимое имущество влечет подмену законных функций государственных органов по регистрации прав на недвижимое имущество, противоречит публичному порядку и является основанием для отказа в выдаче исполнительного листа.

Как усматривается из представленных материалов, между Солодовникововй Т.В. и Б.М.Х. было заключено арбитражное соглашение для рассмотрения третейским судом – Экономическим Арбитражем (третейский суд для разрешения конкретного спора) спора о признании права собственности на объект незавершенного строительства и земельного участка… Из материалов дела также следует, что решение Экономического арбитража Северо-Кавказского округ (Третейский суд для разрешения конкретного спора) по делу затрагивает вопросы публично-правового характера, которые в соответствии с положениями статьи 426 Гражданского процессуального кодекса российской Федерации, статьей 21 Федерального закона № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» не могут быть предметом рассмотрения в третейском суде, а следовательно приведение в исполнение решения третейского суда противоречит основополагающим принципам российского права».

То есть, в тексте определении вывод об обходе закона был мотивирован не фактическими данными, а исключительно суждением об исключительной подсудности спора.

 Определением Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 29.08.2022 по делу N 88-6046/2022 данное определение было оставлено со следующей мотивировкой:

 «Судом верно установлено, что предъявленное заявителем к исполнению решение третейского суда, которым произведен раздел земельного участка между сособственниками расположенного на нем неоконченного строительством объекта недвижимости, затрагивает сферу разрешения публично-правовых споров, касающихся вопросов о праве собственности на объекты недвижимости, влекущих в последующем государственную регистрацию права, что к компетенции третейского суда не относится, в силу чего приведение его в исполнение противоречит основополагающим принципам российского права. Обход законодательства о регистрации прав на недвижимое имущество, которое устанавливает гарантии прочности и стабильности гражданского оборота, обеспечивает неприкосновенность собственности (пункт 1 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации), может рассматриваться как нарушение основополагающих принципов российского права. Создание видимости частно-правового спора, в том числе, с отнесением его на рассмотрение третейским судом для получения формальных оснований регистрации права на недвижимое имущество влечет подмену законных функций государственных органов по регистрации прав на недвижимое имущество, противоречит публичному порядку и является основанием для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда».

Как мы видим разница в мотивировке минимальна.

Судья Верховного Суда Российской Федерации отказал Т.В. Солодовниковой в передаче жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам этого суда (определение от 4 октября 2022 года), с чем согласился и заместитель Председателя Верховного Суда РФ (письмо от 21 ноября 2022 года).

Гражданка Т.В. Солодовникова, исчерпав все средства защиты обратилась в Конституционный Суд РФ, оспорив конституционность пункта 1 статьи 131 ГК Российской Федерации и пункта 5 части 2 статьи 14 Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" о том, что основаниями для осуществления государственного кадастрового учета и (или) государственной регистрации прав являются вступившие в законную силу судебные акты.

По мнению Т.В. Солодовниковой, оспариваемые законоположения не соответствуют статьям 45 (часть 2) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, препятствуют выдаче государственным судом исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по спору о праве собственности на недвижимое имущество.

Конституционный Суд РФ принял к рассмотрению обращение Т.В. Солодовниковой, указав, что обжалованные нормы образуют предмет рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации постольку, поскольку в системе действующего правового регулирования и по смыслу, придаваемому им в практике судов общей юрисдикции, они служат основанием для решения вопроса об условиях, при которых по результатам рассмотрения третейским судом спора о праве собственности на недвижимое имущество допускается отказ государственного суда в выдаче исполнительного листа для государственной регистрации такого права со ссылкой на противоречие публичному порядку Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ рассмотрел дело без проведения слушания. В Постановлении Конституционного Суда РФ были отмечены фундаментальные основания имеющие отношение к предмету спора: «Конституция Российской Федерации гарантирует государственную, включая судебную, защиту прав и свобод и одновременно закрепляет право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статьи 45 и 46). К числу общепризнанных в современном демократическом обществе способов разрешения гражданско-правовых споров - проистекающих из свободы договора, которой наряду с автономией воли участников предпринимательской и иной экономической деятельности обусловлены диспозитивные начала гражданско-правовых и гражданско-процессуальных отношений, - относится третейский суд: международный или внутренний, постоянно действующий либо образованный для решения конкретного спора (ad hoc)».

Конституционный Суд Российской Федерации также напомнил о ранее выработанных позициях, в частности, что третейские суды, будучи альтернативной формой защиты права и действуя в качестве институтов гражданского общества, наделены публично значимыми функциями, но не входят в российскую судебную систему и не осуществляют судебную власть. Стороны спора, заключая соглашение о его передаче на рассмотрение третейского суда и реализуя тем самым свое право на свободу договора, добровольно соглашаются подчиниться правилам, установленным для такого суда, чье решение обязательно для сторон на основе добровольного исполнения, а принудительное исполнение находится за пределами третейского разбирательства и является задачей государственных судов и органов принудительного исполнения. При этом право на судебную защиту - полную, эффективную и своевременную - обеспечивается возможностью обратиться в предусмотренных законом случаях в государственный суд, в частности путем подачи заявления об отмене решения третейского суда либо о выдаче исполнительного листа на его принудительное исполнение (Постановление от 26 мая 2011 года N 10-П, определения от 26 октября 2000 года N 214-О, от 15 мая 2001 года N 204-О, от 20 февраля 2002 года N 54-О, от 4 июня 2007 года N 377-О-О и др.).

В Постановлении также было отмечено, что применительно к гражданско-правовым спорам о правах на недвижимое имущество Постановлением от 26 мая 2011 года N 10-П Конституционный Суд Российской Федерации признал не противоречащими Конституции Российской Федерации взаимосвязанные положения пункта 1 статьи 11 ГК Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона от 24 июля 2002 года N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона от 21 июля 1997 года N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона от 16 июля 1998 года N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)", поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования они допускают рассмотрение третейскими судами таких гражданско-правовых споров (в том числе об обращении взыскания на имущество, заложенное по договору об ипотеке) и государственную регистрацию соответствующих прав на основании решений третейских судов.

Однако, за это время прошло много времени и законодательство не осталось неизменным. Так Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" утратил силу на основании Федерального закона от 3 июля 2016 года N 361-ФЗ, а удостоверение прав на недвижимость стало осуществляться в соответствии с Федеральным законом "О государственной регистрации недвижимости", который вступил в силу в основной своей части с 1 января 2017 года и в дальнейшем претерпел многочисленные изменения.

В рамках реформы третейского разбирательства, проведенной после вынесения названного Постановления, принят Федеральный закон от 29 декабря 2015 года N 382-ФЗ "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации", и со дня его вступления в силу нормы Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" не подлежат применению, за исключением арбитража, начатого и не завершенного до этого дня. Одним из нововведений реформы стало закрепление в статье 43 Федерального закона "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации" предписания о том, что выдача исполнительного листа во всех случаях - и при отсутствии необходимости в принудительном приведении в исполнение арбитражного решения исходя из правовой природы заявленных требований - выступает обязательным условием для осуществления действий по внесению сведений в публично значимые реестры, в том числе для государственной регистрации прав на недвижимость.

В Федеральный же закон "О государственной регистрации недвижимости" такое основание для государственного кадастрового учета и (или) государственной регистрации прав в соответствующем реестре, как решения третейских судов, по которым выданы исполнительные листы в соответствии с вступившими в законную силу судебными актами судов общей юрисдикции или арбитражных судов, вместе с этими листами (пункт 5.1 части 2 статьи 14), введено лишь Федеральным законом от 30 апреля 2021 года N 120-ФЗ.

Все это Конституционный Суд РФ мягко назвал свидетельством об имевшей место в течение нескольких лет рассогласованности законодательного регулирования, которая могла создавать почву для сомнений относительно гарантий права на передачу спора о правах на недвижимость в третейский суд.

На наш же взгляд, законодатель, меняя законодательство не учел правовые позиции, которые хотя и касались иного правового регулирования, но были основаны на Конституции РФ и поэтому должны были быть учтены.

Надо отметить, что в данном Постановлении Конституционный Суд рассматривая дело, попавшее из суда общей юрисдикции не ограничился анализом норм ГПК РФ, но и попутно анализировал положения АПК РФ, по всей видимости, чтобы более не возвращаться к подобной проблеме если она возникнет в арбитражных судах, а быть может потому, что такой анализ давал более полную и правильную картину.

Первым делом Конституционный Суд рассмотрел ограничения компетенции третейских судов:

Этот анализ похож на применение ст. 55 Конституции РФ ограничение прав и свобод должно быть явно и недвусмысленно установлено в законе.

Однако ни данные процессуальные кодексы, ни иные федеральные законы непосредственно не исключают рассмотрения третейскими судами споров о правах на недвижимое имущество, равно как и не вводят для арбитража по таким спорам специальных требований. Отсутствует также запрет на третейское разбирательство в отношении каких-либо категорий споров, в том числе споров о правах на недвижимое имущество, и в оспариваемых Т.В. Солодовниковой пункте 1 статьи 131 ГК Российской Федерации и пункте 5 части 2 статьи 14 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости", приведенных государственными судами в обоснование отказа выдать ей исполнительный лист.

Более того, Пленум Верховного Суда Российской Федерации, который в пункте 56 постановления от 10 декабря 2019 года N 53 "О выполнении судами Российской Федерации функций содействия и контроля в отношении третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража" разъяснил, что судам следует принимать к рассмотрению заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, даже если оно по своей природе не требует принудительного приведения в исполнение: например, решения третейских судов о признании за истцом права собственности или иных прав на объекты недвижимого имущества, находящиеся на территории России.

К тому же, и после реформы третейского разбирательства сохраняют силу правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации об отсутствии влияния необходимости государственной регистрации прав на недвижимое имущество на природу спора об этих правах: отношения по поводу регистрации нельзя считать элементом спорного правоотношения, суть которого остается гражданско-правовой, тогда как "публичный эффект" появляется лишь после удостоверения государством результатов сделки или иного юридически значимого действия (Постановление от 26 мая 2011 года N 10-П).

На наш взгляд, вышесказанного вполне хватило бы для вынесения суждения об ошибочности судебных актов, но рассматривалось дело о неконституционности норм и поэтому Конституционный Суд РФ продолжил свой анализ. И продолжил свой анализ с указания норм, через призму которых, правоприменитель должен рассматривать нормы и толковать их при правоприменении:

Конституционный Суд РФ не увидел угрозы незащищенности законных интересов лиц, не участвовавших в рассмотрении третейским судом спора о правах на недвижимое имущество, в том числе если в результате такого рассмотрения принято решение о признании или прекращении (полностью либо в части) права собственности на объект, применительно к которому у третьего лица мог быть свой интерес, и если в результате принятия арбитражного решения у третьего лица необоснованно возникнет установленная законом и вытекающая из абсолютных правоотношений между собственником и неограниченным кругом лиц обязанность не препятствовать собственнику в осуществлении его правомочий.

Безусловно, обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц); в случаях, предусмотренных законом, иными правовыми актами или соглашением сторон, обязательство может создавать для третьих лиц права в отношении одной или обеих сторон обязательства п. 3. 308 ГК РФ. Арбитражное соглашение также распространяется только на лиц его подписавших, и оно не должно содержать условие о возможности относительно спора с участием лиц, не являющихся участниками арбитражного соглашения.

Конституционный Суд РФ из этого выводит обязанность законодателя создать механизм, обеспечивающий соблюдение пределов свободы договора, в частности предусмотреть для третьих лиц, чьи права, свободы и законные интересы нарушены арбитражным решением, возможность оспорить сделанные в нем выводы.

В настоящий момент процедура рассмотрения государственным судом споров о праве предусматривает механизмы защиты прав и законных интересов лиц, чьи права могут затрагиваться решением суда. Не можем не отметить, что в гражданском процессе такая процедура появилась только благодаря вмешательству Конституционного Суда РФ[2].

Как отмечает Конституционный Суд РФ, применимость того или иного механизма зависит от характера субъективного интереса: если судом принято решение о правах и об обязанностях лица, не привлеченного к участию в деле, то оно вправе обжаловать решение на этом основании в апелляционном и кассационном порядке (пункт 4 части четвертой статьи 330 и пункт 4 части четвертой статьи 379.7 ГПК Российской Федерации, пункт 4 части 4 статьи 270 и пункт 4 части 4 статьи 288 АПК Российской Федерации); если же данное лицо находится в собственном споре со сторонами по поводу того же предмета, то оно имеет возможность вступить в дело в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора (статья 42 ГПК Российской Федерации и статья 50 АПК Российской Федерации), а также, если такая возможность не была им реализована, предъявить самостоятельный иск для его рассмотрения в отдельном деле (часть четвертая статьи 13 ГПК Российской Федерации).

Учитывая, что порядок третейского разбирательства не содержит в себе стадийного производства, то им не предусмотрено таких способов защиты лица, не привлеченного к рассмотрению дела. Причина этого также кроется в том, что сама идея третейского разбирательства основана на доверии и не допустимости распространения правовых последствий третейского решения на лиц, не участвовавших в третейском разбирательстве.

Конституционный Суд РФ полагает, что лица, не участвовавшие в третейском разбирательстве (в том числе по спорам, возникающим из абсолютных правоотношений), обладают достаточными  возможностями по защите своих прав, свобод и законных интересов. В качестве такого средства защиты от нарушений этих прав указывается процедура выдачи исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (глава 47 ГПК Российской Федерации и глава 30 АПК Российской Федерации), призванная не допустить приведения в исполнение решения, которым что-либо присуждается в пользу или с лиц, не участвовавших в арбитраже и не давших согласия на участие в нем. Гарантией же их процессуальных прав служит возможность кассационного обжалования ими определения государственного суда, принятого по вопросу о выдаче исполнительного листа.

Лица же, не привлеченные к участию в арбитраже и не участвовавших в споре, ставшем его предметом, но претендующих на имущество, в отношении которого третейским судом вынесено решение, то их притязания могут быть реализованы путем предъявления самостоятельного иска к стороне, в пользу которой состоялось такое решение. Обязательность определения государственного суда о принудительном исполнении арбитражного решения не препятствует, исходя из части четвертой статьи 13 ГПК Российской Федерации и по смыслу взаимосвязанных положений части 1 статьи 4 и части 3 статьи 16 АПК Российской Федерации, предъявлению такого иска.

Причем, Конституционный Суд РФ отмечает, что такой способ защиты применим к спорам о праве собственности на недвижимое имущество, и не только по искам о присуждении, но и по искам о признании.

 Учитывая, что требование о признании права имплицитно заложено в требование о присуждении, основанное на выводе о наличии этого права, а значит, самостоятельное требование о признании права не способно угрожать правам неопределенного круга лиц более, чем предполагающее признание этого права требование о присуждении.

На основании этого Конституционный Суд РФ делает вывод, что нет никаких оснований утверждать, что после реформы арбитража гражданско-правовые споры о правах на недвижимость принципиально не могут рассматриваться третейскими судами вследствие отсутствия надлежащих процессуальных гарантий защиты прав и законных интересов третьих лиц, не привлеченных к участию в третейском разбирательстве и не давших согласия на участие в нем.

Конституционный Суд РФ счел необходимым «предупредить» лиц, обращающихся к альтернативному способу разрешения гражданско-правового спора, о необходимости осознавать риск заявления третьим лицом требования, ставящего под сомнение право, признанное решением третейского суда, и, заключая арбитражное соглашение, они принимают на себя этот риск, а потому и риск утраты или ограничения соответствующего права.

Фактически это показывает, использование права на передачу дела в третейский суд с целью нарушить права третьих лиц – пустая затея.

Вроде бы все этим сказано, но Конституционный Суд РФ и тут не поставил точку и подробно рассмотрел случаи, когда спор, касающийся недвижимого имущества, не может быть передан в третейский суд, но не из-за его предмета, а по иным основаниям, с которыми закон связывает невозможность такой передачи .

В том числе, рассмотрены сложносоставные сделки содержащие в себе публично-правовые элементы, где недопустимо передача в третейский суд требования, основанного на соглашении и традиционного для гражданского оборота, как исполнение обязанности в натуре, если исполнение заключается в выдаче органом публичной власти лицензии или в получении от него одобрения, в предоставлении налоговой льготы и т.п.

Однако, это не означает неарбитрабельности всех споров из таких сделок. Конституционный Суд РФ подчеркнул, что о наличие в комплексных отношениях публично-правовой составляющей не препятствует выделению из них гражданско-правовых отношений и рассмотрению третейским судом соответствующих споров.

Следующие два абзаца Постановления Конституционного Суда РФ хотя и адресованы государственным судам, на самом деле являются крайне важными для арбитров, осуществляющих третейское разбирательство. Вопрос арбитрабельности должен рассматривается в самом начале спора, а не после вынесения решения третейским судом:

 «Обязанность правильно квалифицировать материальное правоотношение, ставшее предметом третейского разбирательства, как гражданско-правовое или же как имеющее публично-правовую природу, возложена на государственный суд, который, разрешая вопрос о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, должен проверять наличие основания для отказа в его выдаче, закрепленного в пункте 1 части четвертой статьи 426 ГПК Российской Федерации, пункте 1 части 4 статьи 239 АПК Российской Федерации.

Эти правоположения должны стать тем лекалом, на основании которого арбитры должны разрешать вопрос об арбитрабельности спора, с тем чтобы не рассмотреть не арбитрабельный спор и не отказать в рассмотрении спора который подведомственен третейскому суду.

Крайне важным является также следующая часть Постановления Конституционного Суда РФ, поскольку в ней рассмотрена вечно дискуссионная проблема, что есть публичный правопорядок.

Для третейских судов термин «публичный правопорядок»– это «топор, которым вырубаются их решения». Соответственно, крайне важно заранее знать, что же это такое, а не узнавать из Определений Верховного Суда РФ.

Так например, в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 25.08.2023 N 305-ЭС23-5624 по делу N А40-193861/2022 было провозглашено, что «…одним из элементов публичного порядка Российской Федерации является принцип соразмерности гражданско-правовой ответственности, предполагающей восстановление нарушенного права, но не обогащение в результате защиты нарушенного (оспоренного) права (пункт 1 статьи 1, пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации)». И нарушение принципов соразмерности взыскания и справедливого судебного разбирательства как элементов публичного порядка Российской Федерации было положено в основание отмены судебных актов по спору об отмене решения третейского суда.

Как справедливо отмечает Конституционный Суд РФ, предусматривая отмену решения третейского суда или отказ в выдаче исполнительного листа на принудительное его исполнение ввиду противоречия публичному порядку Российской Федерации, процессуальное законодательство не дает определения этому понятию.

 Однако по мнению, Конституционного Суда РФ это не порождает его неясности, недопустимой с точки зрения конституционных принципов правового государства, верховенства закона и юридического равенства.  Он подчеркивает, что это понятие используется в федеральных законах, уточняющих его содержание, в частности, указанием на "основы правопорядка" (статья 1193 ГК Российской Федерации, статья 167 Семейного кодекса Российской Федерации и пункт 4 части 3 статьи 12.1 Федерального закона от 3 августа 2018 года N 290-ФЗ "О международных компаниях и международных фондах").

Терминология, используемая законодателем, свидетельствует, что понятия "публичный порядок" и "основы правопорядка" тождественны, а значит, нарушение публичного порядка может быть установлено в случае посягательства не на любые элементы правопорядка в виде тех или иных норм материального и процессуального права, включая нормы об арбитрабельности споров, а лишь на основополагающие принципы регулирования материально-правовых и процессуальных отношений.

Конституционный Суд Российской Федерации также напомнил свои ранее выраженные правовые позиции: «абстрактный характер нормативности, заложенной в понятии "основополагающие принципы российского права", изначально предопределен высокой степенью обобщенности отношений, которые регулируются на основе этих принципов, и потому не может рассматриваться как недопустимый отход от принципа правовой определенности, тем более что последний конкретизирован законодателем при формулировании других оснований для отмены решения третейского суда и для отказа в выдаче исполнительного листа на его принудительное исполнение (Постановление от 18 ноября 2014 года N 30-П). Требование определенности, ясности и недвусмысленности правовых норм вовсе не исключает использования оценочных или общепринятых категорий, чье значение должно быть доступно для восприятия и понятно субъектам правоотношений либо непосредственно из содержания нормы или системы находящихся в явной взаимосвязи норм, либо посредством обнаружения более сложной связи правовых предписаний, в том числе с помощью разъяснений судов по вопросам их применения (постановления от 14 апреля 2008 года N 7-П, от 5 марта 2013 года N 5-П и др.)»

Конституционный Суд РФ также сделал ссылку на свое Определение от 8 июня 2004 года N 226-О), которое, на наш взгляд, не вполне помогает понять что такое публичный правопорядок – использование заведомости и очевидности – это ящик пандоры открытый в применении ст. 169 ГК РФ[3], не хотелось бы, чтобы он был открыт и в делах касающихся третейских разбирательств.

Затем были процитированы правовые позиции Верховного Суда РФ: Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пункте 51 постановления "О выполнении судами Российской Федерации функций содействия и контроля в отношении третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража" дал следующие разъяснения. Под публичным порядком в целях применения норм, регламентирующих отмену решения третейского суда или отказ в выдаче исполнительного листа на принудительное его исполнение, понимаются фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической и правовой системы России. Для отмены или отказа в принудительном исполнении решения третейского суда по мотиву нарушения публичного порядка должно быть установлено нарушение фундаментальных принципов построения экономической, политической и правовой системы России, которое может иметь последствия в виде нанесения ущерба суверенитету или безопасности государства, может затрагивать интересы больших социальных групп либо нарушать конституционные права и свободы физических или юридических лиц. Применение третейским судом норм иностранного права, не имеющих аналогов в российском праве, неучастие ответчика в третейском разбирательстве, незаявление должником возражений против принудительного исполнения решения третейского суда сами по себе не свидетельствуют о нарушении публичного порядка. Противоречие таковому как основание для отмены решения третейского суда и для отказа в приведении его в исполнение применяется в исключительных случаях, не подменяя специальных оснований для отказа в признании и приведении в исполнение, предусмотренных международными договорами России, а также нормами процессуальных кодексов.

Конституционный Суд РФ подчеркнул, что поскольку публичный порядок включает в себя основополагающие принципы российского права, его нарушение - как основание для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда в соответствии с пунктом 2 части четвертой статьи 426 ГПК Российской Федерации, пунктом 2 части 4 статьи 239 АПК Российской Федерации - не может быть установлено ввиду лишь того обстоятельства, что гражданско-правовой спор, рассмотренный третейским судом и прямо не исключенный законодателем из числа способных быть предметом арбитража, обладает публичной значимостью.

В тоже время, Конституционный Суд РФ разъяснил, что нарушение публичного порядка может иметь место, если с учетом обстоятельств дела, в том числе обстоятельств заключения арбитражного соглашения, государственный суд сделает вывод о том, что стороны рассчитывают создать видимость частноправового спора и получить формальные основания для регистрации прав на недвижимость в обход предписаний закона (например, заведомое отсутствие у сторон арбитражного соглашения прав на соответствующее имущество, отсутствие между ними гражданско-правового отношения, из которого мог бы возникнуть спор, передаваемый в третейский суд, и др.).

Отсюда нам стало понятно, что рассуждения о публичном порядке были лишь подходом к теме «создания видимости права». Нам лично очень приятно, что эта Конституционный Суд РФ решил обратить внимание на эту тему, поскольку мы убеждены, что «создание видимости права» - это то, чего не должно быть в российских судах. Что суды не должны проходить мимо таких злоупотреблений, которые подрывают доверие и к суду, и к праву[4].

 

Конституционный Суд РФ Отмечает, что создание видимости права (включая право на передачу спора в третейский суд), т.е. обман или иное намеренное искажение информации, способствующее получению несоразмерных преимуществ при вступлении в частно- и публично-правовые отношения, представляет собой, по сути, действие, направленное на обход закона с противоправной целью.

Подобное поведение порицается как законом (статья 10 ГК Российской Федерации), так и судебной практикой (например, обзоры практики Верховного Суда Российской Федерации: N 3 (2015), пункт 4 обзора практики Судебной коллегии по экономическим спорам; N 5 (2017), пункт 32; N 1 (2018), пункт 14). Так, Президиум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил, что суд отказывает в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда (иностранного арбитражного решения), в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, если действительной целью обращения в суд являлось создание видимости гражданско-правового спора и получение формального основания для перечисления денежных средств, в том числе из России в иностранные юрисдикции (пункт 10 Обзора по отдельным вопросам судебной практики, связанным с принятием судами мер противодействия незаконным финансовым операциям; утвержден 8 июля 2020 года).

Позволим себе здесь напомнить об некогда разработанной схеме злоумышленниками по созданию видимости легальности вывода денежных средств из России с включением в схему третейских судов.

Суть схемы состоит в том, что два юридических лица — резидент и нерезидент — договариваются о взыскании долга через третейские суды или путем заключения мировых соглашений. Истцом выступает нерезидент, который требует погасить задолженность, а ответчик-резидент соглашается с его требованием. При таких условиях, у третейских судов как правило не бывает сомнений в необходимости принятия решения о взыскании со счета должника, а государственные суды легко выдают исполнительные листы. В последствии, получив исполнительный лист нерезидент на совершенно законных основаниях обращается в ФССП, которая начинает исполнительное производство. Средства с банковского счета должника списываются на счет службы и перечисляются в пользу взыскателя на его счет в иностранном банке. Таким образом, легализация средств проходит не только с участием третейских судов, но и службы судебных приставов.

Причем такие злоупотребления имеют не разовый характер. Как пишут в газете КоммерсантЪ: «По оценке Банка России, в 2016 году с помощью нее на зарубежные счета было переведено около 16 млрд руб., или более 10% от всего объема выявленных сомнительных операций за год,— уточнили в пресс-службе ЦБ.— Всего же суды приняли решения по искам (имеющим признаки такой схемы.— "Ъ") на сумму более 37 млрд руб. Суммы исков варьируются от 0,4 млрд до 6 млрд руб»[5]. Впрочем злоумышленники используют различные правовые средства для достижения своих целей по созданию видимости легальности вывода денежных средств заграницу, в частности, есть схемы с получением исполнительных надписей нотариусов и решения комиссий по трудовым спорам по взысканию мнимых долгов по зарплате.

Соответственно, отказ в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, если действительной целью обращения в суд являлось создание видимости гражданско-правового спора и получение формального основания для перечисления денежных средств, в том числе из России в иностранные юрисдикции, является правомерным.

Такой отказ будет соответствовать общему негативному отношении законодателя к нечестному, обманному поведению участников оборота. Как отмечает Конституционный Суд РФ, негативное отношение законодателя выражается также в лишении судебной защиты гражданских прав, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, в обход закона с противоправной целью, иным заведомо недобросовестным образом; в признании ничтожными мнимых и притворных сделок; в предоставлении иных способов защиты гражданских прав в случае искажения информации, на основе которой участниками правоотношений принимаются решения об их правах и обязанностях: опровержение не соответствующих действительности порочащих сведений, оспоримость сделки, совершенной под влиянием существенного заблуждения или обмана, возмещение убытков в случае предоставления неполной или недостоверной информации при вступлении в переговоры, отказ от договора при недостоверности заверений об обстоятельствах (статьи 10, 152, 170, 178, 179, 431.2 и 434.1 ГК Российской Федерации).

 Конституционный Суд Российской Федерации также напомнил, что национальный публичный порядок формируется положениями Конституции Российской Федерации, прежде всего относящимися к правам и свободам человека и гражданина и к основам конституционного строя, что в одних случаях основополагающие (фундаментальные) положения (принципы) российского права - включая признание человека, его прав и свобод высшей ценностью, гарантированность государственной защиты прав и свобод, верховенство и прямое действие Конституции Российской Федерации - закреплены непосредственно в ее тексте, тогда как в других случаях они обнаруживаются путем выявления смысла конституционных норм.

Вслед за этим, было акцентировано внимание на ранее выявленных основополагающих принципах российского права:

Безусловно, обязанность выяснить, может ли конкретный спор рассматриваться третейским судом, в том числе с точки зрения возможного посягательства на публичный порядок (включая принцип добросовестности), равно как определить, не исключен ли спор из числа тех, которые могут быть рассмотрены третейским судом, лежит и на соответствующем третейском суде. Причем этот вопрос должен быть рассмотрен первым в третейском разбирательстве.  

Конституционный Суд РФ разъяснил обязанность третейского суда при возникновении сомнений в возможности принудительного исполнения своего решения вынести данный вопрос на обсуждение и выслушать мнения сторон, которые, настаивая на рассмотрении третейским судом переданного ему спора, принимают на себя и риск невозможности принудительного исполнения его решения. Эта обязанность была выведена из положения статьи 38 Федерального закона "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации", согласно которому стороны и третейский суд прилагают все усилия к тому, чтобы арбитражное решение было юридически исполнимо.

Следующие правовые позиции Конституционного Суда РФ крайне важны для изменения правоприменительной практики при выдаче исполнительных листов:

Конституционный суд также обратил внимание судов на недопустимость такого понимания действующего законодательства, когда само по себе разрешение третейским судом спора о праве собственности на недвижимое имущество (в том числе о признании этого права) и принудительное исполнение соответствующего решения противоречат публичному порядку, что запрет ( которого Конституционный Суд РФ не обнаружил)  рассмотрения третейскими судами споров о праве собственности на недвижимость, нацеленный на предотвращение гипотетической угрозы правам неопределенного круга лиц, участвующих в правоотношении, из которого возник спор, означал бы необходимость установления на том же основании аналогичного запрета в отношении споров о праве собственности на движимое имущество, чем вводилось бы несоразмерное ограничение конституционного права участников гражданских правоотношений на передачу возникающих из них споров на рассмотрение третейского суда.

В итоге, Конституционный Суд РФ признал пункт 1 статьи 131 ГК РФ и пункт 5 части 2 статьи 14 ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" не противоречащими Конституции РФ, дав им конституционно-правовое толкование, как не исключающих обязанности государственного суда удовлетворить заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по спору о праве собственности на недвижимое имущество, если государственным судом не будет установлено и исчерпывающим образом мотивировано, в чем именно состоит нарушение этим решением или его исполнением публичного порядка Российской Федерации и каких именно положений, составляющих такой порядок, в том числе в силу недобросовестного поведения сторон, выразившегося, в частности, в создании видимости частноправового спора, в обходе закона с целью получить формальные основания для регистрации прав на недвижимое имущество или иные преимущества вопреки предписаниям действующего законодательства, ориентированного на поддержку добросовестного поведения.

 Выявленный конституционно-правовой смысл оспоренных норм является общеобязательным, исключающим любое иное их истолкование в правоприменительной практике, что должно положительно сказаться на изменении правоприменительной практике.

Ну а гражданка Солодовникова Татьяна Владимировна за то, что она не опустила руки и помогла очистить правовое поле от ограничительного толкования, получила свою «награду», в виде указания на то, что судебные постановления, вынесенные по ее делу, подлежат пересмотру.

 

Султанов Айдар Рустэмович кандидат юридических наук, Заслуженный юрист Республики Татарстан, Руководитель Представительства Пепеляев групп в Республике Татарстан, арбитр Арбитражного центра при РСПП