Поздняков М.Л. Правовые мифы и их значение // "Эж-Юрист. 2010. № 39. http://www.gazeta-yurist.ru/article.php?i=1552

Правовые мифы и их значение

В 92-м номере «Новой газеты» была опубликована заметка «Объективная истина – изживший себя концепт». В ней кратко воспроизводится содержание статьи «Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде» (с которой можно ознакомиться на сайте МАСП: www.iuaj.net/node/398) и представлена ее критика.
Написать настоящую статью меня побудило искреннее удивление от шквала негативных комментариев. Незначительное количество положительных высказываний потонуло в общем гуле не¬одобрения. Ценность события в том, что раскритикованная статья ученых – не обычная пресная жванина, которая зачастую и рассматривается как юридическая наука, а научное познание во всей своей остроте. Таким образом, мы имеем возможность оценить реакцию активной части общества на развитие юридической науки.

Подчеркну, что авторы не говорят об общих правовых принципах обтекаемо и не пересказывают кодексы. В статье разбираются конкретные вопросы и делаются обоснованные выводы. Два автора – А.А. Кухта и Я.Д. Абдуллаев – практикующие юристы. А.С. Александров также знаком с предварительным следствием не по книжкам, он, безусловно, является ярким представителем современной процессуальной науки. Поэтому любые огульные суждения неуместны.

О причинах гнева

Что же, собственно говоря, так разозлило участников дискуссии?
Причина, на мой взгляд, в том, что в нашем обществе очень сильна агрессия в ответ на любые попытки опровержения правовых мифов. Всем комфортно верить в иллюзию, что стремление к объективности, полноте и всесторонности разбирательства (была такая ста¬тья 20 в УПК РСФСР 1960 г.) – это цель предварительного расследования. Однако это давно не так. Предварительное расследование представляет собой аспект обвинительного действия. Я не призываю поставить точку в этом вопросе. Но если приступить к его осмыслению, то начать нужно с констатации сложившихся обстоятельств. А они таковы, что предварительное расследование производится с целью осуществления уголовного преследования и принцип объективной истины – это не более чем сладкая ложь.
Разберем аргументы Р. Ахметгалиева, выступившего в роли обличителя. Он резюмирует: «Такого абсурдного текста я уже давно не видел. Но он на самом деле иллюстрирует то, как сейчас себе представляют законность сотрудники МВД».
Между тем текст не абсурден, а очень даже логичен. Сама статья «Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде» – это полноценное научное сообщение. Все тезисы взаимосвязаны, выводы обоснованны. Ничего антиконституционного не высказано. Напротив, авторы следуют букве и духу Конституции РФ.

Преданы анафеме за следование Конституции
 

уду уточнять, какую именно норму Конституции РФ счел нарушенной адвокат Р. Ахметгалиев. Упомяну только ч. 3 ст. 123, согласно которой судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Возможно, уважаемый адвокат не в курсе некоторых реалий судебной практики, но сегодня судопроизводство по уголовным делам не исполняет этот конституционный принцип. Судьи занимаются имитацией разбирательства. Описатель¬но-мотивировочная часть приговоров представляет собой дословное воспроизведение соответствующей части обвинительного заключения.
И дело даже не в лени или тупости правоприменителей, а в том, что так сегодня работает правосудие. Число оправдательных приговоров – 0,68% от общего количества дел. При этом большая часть оправданий приходится на мелкие дела частного обвинения, в то время как без дел частного обвинения доля оправдательных приговоров снижается до 0,2%. Это и есть реальная оценка той имитационной состязательности, которая происходит в уголовном судопроизводстве (подробнее см. аналитическую записку Института проблем правоприменения «Обвинительный уклон в уголовном процессе: фактор прокурора» (www.enforce.spb.ru/wp-content/uploads/pm_3_prok_final_site.pdf).
А.С. Александров выступает за расширение состязательного начала. И он прав. Судебное действо должно быть ареной реальной борьбы обвинения и защиты, а не тем вялым шоу, которое постоянно повторяется как дурной сон. Выстраивание состязательного процесса предполагает наличие определенной механики. Чтобы она работала, ее надо предварительно обсуждать. Именно это и делают авторы статьи «Оперативное сопровождение...».
Внимательное ознакомление с логикой материала позволяет сделать вывод, что целью как раз становится утверждение режима законности. Не могу однозначно утверждать, что подразумевает под законностью Р. Ахметгалиев, выдвигая тезис о противоречии законности. Я предлагаю исходить из того, что режим законности – это соответствие нормам законодательства. Нет ничего незаконного в целях, которые ставят авторы статьи: «...пресекать воздействие на участников процесса со стороны обвиняемых и их окружения, выявлять и разоблачать в суде действия защиты, направленные на формирование ложного алиби подсудимого, фабрикацию оправдательных доказательств, принимать меры защиты в отношении участников стороны обвинения, судей, присяжных заседателей».
Озвучена проблема и представлены возможные пути ее решения. Дана оценка нескольким актуальным взаимосвязанным темам:
- уничтожение вредной и реально абсурдной идеи объективной истины;
- движение к реальной состязательности в уголовном процессе;
- обсуждение форм и методов активности лиц, работающих на обвинение в ходе рассмотрения дела.
Таким образом, со стороны авторов статьи «Оперативное сопровождение...» нет покушения на режим законности. Они утверждают, что принцип состязательности должен быть реализован, но не видят необходимости лгать и лицемерить. Демонстрируют здоровый взгляд, отрицая готовность смотреть на судопроизводство как на окостенелый фетиш. Именно это и выступает источником раздражения людей, не готовых расстаться с мифами и видеть реальность. Отрицание лжи и абсурда рассматривается как неслыханная дерзость.

Объективная истина против процессуальной
 

Есть две противоположных точки зрения. Первая положена в фундамент советского уголовного процесса и прочно укоренилась в сознании людей: объективная или материальная истина – цель уголовного судопроизводства. Патриарх советской правовой школы М.С. Строгович писал: «Цель уголовного процесса – это прежде всего установление фактических обстоятельств дела в полном и точном соответствии с действительностью, то есть установление по делу истины». Из этого вытекает, что суд должен принимать все возможные меры для установления этой объективной истины. Следовательно, есть все основания говорить об активной позиции суда.
Противоположная точка зрения основана на идее состязательного судопроизводства, в рамках которого суд должен занимать пассивную позицию и только оценивать предоставляемые сторонами доказательства. Тут все зависит от энергии и заинтересованности сторон: если одной стороне безразличен исход дела, то даже самые незначительные доказательства противоположной останутся без ответа. Соответственно суд обязан будет принять решение о выигрыше более активной стороны. Понятно, что в этой ситуации нельзя говорить об установлении объективной истины: истина относительна, процессуальная или судебная.
Специфика состязательного процесса повышает требования к формальной стороне дела. Если в условиях достижения объективной истины возможно любое злоупотребление, лишь бы это вело к познанию того, что было на самом деле, то в условиях достижения процессуальной истины и состязательного процесса далеко не каждое доказательство может быть принято к рассмотрению. Очевидно, что вопрос гарантий соблюдения прав личности выше в условиях состязательного процесса. Все эти вопросы подробно исследованы в юридической науке.
Как видно, два обозначенных подхода находятся в противостоянии. Если закон утверждает идею состязательности, то не имеется никаких причин, чтобы продолжала существовать идея материальной (объективной) истины. Если суд, руководствуясь данным подходом, занимает активную позицию, то он нарушает закон. Действующее законодательство предполагает постановку задач по повышению эффективности деятельности каждой стороны. В этом смысле А.С. Александров предельно последователен и логичен – в условиях состязательного процесса объективная истина как цель – усмешка над здравым смыслом. Стоит заметить, что авторы статьи «Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде» УПК РФ не писали. Но коль есть закон и задача по достижению состязательности уголовного судопроизводства, то совершенно логичным представляется вывод о пересмотре старых теоретических конструкций и создании новых с целью более полной реализации норм закона, или иначе – утверждение режима законности.
Сегодняшняя практика действительно предпочитает оставаться в пределах концепции объективной истины. Хотя де-юре ее уже давно не существует. Критики, процитированные «Новой газетой», не различают задач уголовного судопроизводства и его принципов. Действительно, ст. 6 УПК РФ говорит о том, что целью уголовного разбирательства является и защита от преступлений, и защита от незаконного и необоснованного обвинения. Однако кажущаяся близость этой нормы к идее объективной истины как задачи уголовного судопроизводства перечеркивается ст. 15 УПК РФ и ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, устанавливающими состязательность процесса.
Указанная логическая цепочка не стала общеизвестной и популярной в обществе. Более того, идея об активном суде, который решит все проблемы, очень созвучна отечественному менталитету, в соответствии с которым люди готовы довольствоваться в суде пассивной ролью.

Мышление как раздражающий фактор
 

Авторы, вскрывая диссонанс между устоявшимися мифами и реальностью, призывают не к тайным манипуляциям, а к дискуссии с целью формирования предложений по изменению закона. Видимо, это непривычно и вызывает раздражение.
Возможно, у многих возник ступор от использования слова «внепроцессуальное». «Внепроцессуальное» – это действие, не регламентированное процессуальным законом. Но это не означает нечто ужасное и чудовищно антиконституционное.
Постановка вопроса о том, что на восприятие судьи и вообще любых участников процесса можно влиять, – это нормальная дискуссия. Надо уходить от мифа, что судья – манекен, который неизвестно откуда достает приговоры, а действия всех людей регламентированы некими инструкциями, за рамками которых жизни нет. Судья – обыкновенный человек, на познание которого можно, а с учетом ст. 15 УПК РФ и ч. 3 ст. 123 Конституции РФ и нужно влиять. Все, что не запрещено, разрешено.
Регламентированная законом процессуальная деятельность не только всегда соседствует с нерегламентированной, то есть внепроцессуальной, но и тесно с ней переплетается. Я уже давно обратил внимание на неготовность многих юристов видеть реальную жизнь.
В этом смысле интересен анабиоз, охвативший многих судей в ситуации, когда по правилам главы 40 УПК РФ (вынесение приговора без проведения судебного разбирательства) они не могли понять, каким образом можно прийти к заключению, что вина не доказана представленными доказательствами. Ведь если обвиняемый подал ходатайство о проведении слушания без исследования вопроса вины, то вроде как и думать над этим вопросом нельзя. Они не могли признать, что процесс мышления может осуществляться вне регламентации законом.
Следует констатировать, что общество не готово к дискуссиям по актуальным правовым вопросам. Его это травмирует. Честность омерзительна публике. Люди в основной массе предпочитают басни по мотивам советской правовой идеологии, созданной в расчете на пассивного человека.
Знание иерархично и конструктивность, излагаемая в рабочем порядке на одном уровне, видится как святотатство с другого. Обращение к существу проблемы разрывает привычные и комфортные для сознания обывателей целлулоидные обертки. Вероятно, в дальнейшем следует осознавать специфичность восприятия общественности и ее ранимость в отношении выводов, затрагивающих устоявшиеся мифы.
Забавен тот факт, что идея активного суда, который докопается до сути вне зависимости от поведения сторон, очень мила сердцу многих. Видимо, здесь проявляется традиционно низкая гражданская активность и готовность вручить свою судьбу абстрактному вышестоящему лицу. Истерика, представленная в большинстве комментариев, вызвана осознанием вероятности отказа от мифологии, произошедшей от поверхностного ознакомления с результатами научного подхода. Желание сидеть в болоте, где начальство уже все решило, сильнее всяких там конституций и любых идей о праве определять свою жизнь.
По всей видимости, эта черта очень значима, а подталкивать людей к восприятию реальности все равно что заставлять первоклассника делать выбор взрослого человека. Следовательно, целесообразен комплекс мер по сохранению сложившейся правовой мифологии. Ее утрата повлечет агрессию и непредсказуемость социальной активности.
Обыватель, интересующийся вопросами уголовного судопроизводства, демонстрирует готовность служения правовым мифам даже в ущерб своим интересам. Почвой для этого служит отрицание собственной гражданской активности, неготовность задумываться и искать работающие решения реальных проблем. Конечно, на таком фундаменте не построить нормальное гражданское общество. Это всегда будет имитация, убедительность которой станет фактором, консервирующим веру в правовые мифы.

Михаил Поздняков,
научный сотрудник Института проблем
правоприменения при Европейском
университете в Санкт-Петербурге